Счастье на осколках

– Как Варенька?

– Она с моей мамой. Диана занимается похоронами. Здесь вещи и кое-какие продукты.

– Ты знаешь, что произошло? Можешь поверить в этот бред? Не хочешь помочь, перед тем как улетишь?

– Что я должен сделать?

– Попробуй позвонить Марине Борисовой. Она моя последняя надежда. Пусть Анна Ивановна водит Варю в сад. Моё заключение не может длиться вечно.

Вернувшись в камеру, Даша дала волю слезам. Она чётко представляла, что мать попытается выяснить, что на самом деле с парнем и обязательно пойдёт в больницу, но она не думала, что всё обернётся таким образом. Сокамерницы не понимали, кому и чем помешала молодая доктор, узнав, за что та попала в их компанию. Теперь новая трагедия не укладывалась в головах. После похорон матери, куда её привёз следователь на своей машине, жизнь Дарьи остановилась. Её не вызывали, не навещали и не беспокоили две недели, а двадцать второго августа вручили решение суда о разводе и определении места жительства дочери с отцом. Даша потеряла сознание и попала в тюремный лазарет. Суд состоялся первого сентября. Дарье Андреевне Ольховской по приговору суда было назначено наказание в виде шести месяцев лишения свободы. Ей было всё равно, что решил суд, дома её никто не ждал. Не было семьи, не было мамы и не было дочери, а значит и жизнь не имела смысла.

– Присядь, Дарья, и послушай меня внимательно. Я приехала из села в город в девяносто втором, сразу после десятого класса и поступила в медицинское училище и влюбилась. Времена были сложные. Олегу было двадцать пять, но он не собирался жениться, узнав о моей беременности. В девяносто третьем родилась Сашка. Он нас не бросил. Перевёз на квартиру, нашёл няню, содержал нас и дал мне окончить училище. Я получила диплом, он вручил мне документы на квартиру, немного денег, конверт с фото и сказал: «Дальше сама. Если не появлюсь две-три недели, не ищи, а лучше сделай вид, что мы расстались давно. Фото спрячь так чтобы не нашли. Они могут понадобиться». Больше я его не видела, но братки приходили. Я вышла замуж, когда Саше было семь лет, а когда исполнилось пятнадцать, её изнасиловали и задушили в собственной кровати. Я пришла со смены в девять, её отчим сидел за столом с ножом в горле. Всё случилось за четыре-пять часов до моего прихода. Дочь изнасиловал отчим, а убийство повесили на меня. При этом муж умер раньше моей дочери. Я не отлучалась с работы, но нашли таксиста, который подвозил в это время женщину к дому и через десять минут увёз обратно. У каждого своя боль и свои причины для слёз и мести. Ты возьми себя в руки. Пока ты здесь и не сошла с ума, отпусти ситуацию на время.

– Кто же убил вашего мужа?

– Тот, кто лишил меня дочери, – Ольга посмотрела на Дарью. – Он убрал возможного свидетеля. Но я сейчас, ни об этом. Долго думала, откуда мне знакома фамилия твоей мадам и вспомнила. На фотографиях из конверта были надписи карандашом: кто, когда и с кем. Ты можешь отомстить, если это не совпадение.

– Вам нужен адвокат. Вы сядете за убийство, которое не совершали.

– О чём вы, доктор? Я здесь три месяца. Меня арестовали через неделю. Улик нет, но и алиби «исчезло». Я найду виновного и после срока. Обещаю.

Третьего сентября Дашу навестила Марина Борисова.

– Дашка, я знаю всё о маме, разводе и то, что ты устроила в суде. Зачем?

– Ты думаешь, меня там слушали? Ты видела потерпевших? Я могла их избить? Меня обвинили в неуважении к суду. За что его уважать? Это был цирк. Мне предложили в первый же день просить прощение и заплатить моральный вред. Это беспредел! Я сумею за всё с ней рассчитаться.

– Раз решила идти до конца – терпи. Пару недель, месяц, два терпи, и я тебя вытащу.

– Не надо, Марина. У тебя семья и карьера, а я через пять месяцев выйду. Мне теперь спешить некуда.

– Нет, подруга. Мы снимем с тебя судимость, и уже сами будем требовать компенсацию. Только так можно восстановить справедливость. Это уже дело принципа.

– Мариша, у меня соседка по камере Лазарева Ольга. Вот ей нужна реальная помощь. А ещё у неё, возможно, есть фото, чтобы испортить жизнь Вершининой. Поговори с ней. Если игра стоит свеч, помоги.

– Я обязательно встречусь с твоей соседкой.

– Марина, как ему удалось вывезти Варю?

– А ты не догадываешься? Сестра подсуетилась, выдав себя за тебя. С разводом и местом проживания ребёнка с отцом была согласна. Есть заявление. Судья вынес решение. Канаде плевать на наши законы. Начнём обвинять Диану в мошенничестве, можем проиграть или навредить ребёнку. Пока Сергей не вернётся в Россию или не вернёт её добровольно, у нас нет шанса. Мы можем обратиться в компанию, которая приняла его на работу. А будет ли толк? Вернёшься, поговоришь с отцом. Возможно, он сможет тебе помочь.

Марина подала документы на пересмотр дела Дарьи и стала адвокатом Лазаревой Ольги. Через неделю маховик правосудия медленно закрутилось в обратном порядке, а через месяц решением суда Ольга была оправдана, а материалы вернули на доследование.

Дарья покинула изолятор двадцать первого ноября, проведя там три месяца и двадцать дней. Она сильно похудела, Лицо стало бледным, с синими кругами под глазами, взгляд потух, говорила мало, слушала и не слышала. Решением суда сняли все обвинения и компенсировали моральный ущерб. Марина привезла её домой.

– Мариш, ты не обращай внимания ни на мой внешний вид, ни на поведение. Я привыкла молчать, отвыкла плакать. Время не лечит. Оно притупляет боль, к которой ты привыкаешь и с этим живёшь.

– Дашка, в квартире я не наводила порядок. Хотела, чтобы ты сама посмотрела на дело рук своей сестры. Я позвоню Анне Ивановне?

– Не нужно. Я никого не хочу видеть, а особенно семью Грачёвых. Ты же не думаешь, что они были не в курсе того, что делал Сергей?

– Хорошо. Дай мне полчаса. Давай в ванную, а я соображу, чем нам позавтракать. Дашка, не кисни. Всё наладится, дай время.

Марина ушла, а Дарья обошла квартиру. В маминой спальне открыла шкаф и прислонилась лицом к её одежде, которая хранила знакомый запах. Части вещей не было. «Так нелепо умереть в пятьдесят лет. Прости меня, родная, – закрывая шкаф, говорила она. – Я одна во всём виновата. – Дарья прошла в комнату дочери и заплакала. – Варенька, девочка моя, как же мне тебя вернуть? Как мне жить без тебя?» В комнате был беспорядок, а вещей дочери не было. В зале со стен исчезли картины, была снята даже люстра, шкатулка с драгоценностями была пуста, а в папке с документами отсутствовало свидетельство о рождении Вари и её загранпаспорт, но лежала доверенность на передачу доли в квартире и отказ от доли в наследстве Дианы в пользу Дарьи Ольховской. В груди щемило так, что голова перестала соображать. Найдя в кладовой бельевую верёвку, она пододвинула тумбу стола книжки в центр комнаты, перекинула верёвку через крюк, на который крепилась люстра, сделала петлю, накинула её на шею, шагнула с тумбы и оказалась на полу вместе с верёвкой и крюком. В таком положении и застала её Марина.

– Дашка, ты хочешь загреметь в психушку? Поверь, выйти оттуда гораздо сложнее, чем из тюрьмы. И на работу в больницу ты уже точно не попадёшь, – Марина села рядом с плачущей подругой и обняла её за плечи. – Тебе кажется, что ты сейчас в ловушке, из которой нет выхода, где темно и холодно, и выбраться нет сил. Нельзя просто надеяться и ждать помощи, нужно выбираться. Собрать все силы и выбраться. Подумай о близких людях и не замыкайся в себе. Одиночество не принесёт облегчения. Когда мы заботимся о наших родных, наши силы прибывают. Рано или поздно ты выберешься, и жизнь продолжится. Я могу только догадываться, как тебя тяжело. Попробуй себя убедить, что Варя на какое-то время уехала с отцом к деду. Да, ты скучаешь, но знаешь, что её там не обидят. А жить ты должна назло всем врагам. Ты сильная, Дашка, ты со всем справишься. Пойдём, перекусим и начнём с уборки. Вечером Ольга собиралась приехать, я дала ей твой адрес. Поверь, её жизнь не менее трагична, но она боец.

– Маришка, прости меня. Я тебе клянусь, что глупостей не будет. Наверху решили, что мой срок ещё не пришёл. Научусь жить по-новому. Впереди два выходных, соображу, с чем меня оставила сестра, чтобы пережить зиму, а потом поеду к бабушкам. После выходных позвоню по поводу работы. Очень есть хочется.

Мария Кузьминична Ольховская была бабушкой Дарьи и матерью отца. Она жила в небольшом доме в пригороде с сестрой, которая осталась без родных и, сдав свою однокомнатную квартиру в «хрущёвке» в городе, переехала года два назад к сестре. Матери отца было семьдесят лет, её сестре шестьдесят семь. Дом был благоустроенным: газовое отопление, центральный водопровод, тёплый туалет и свежий воздух. До центра города ходили маршрутки, и поездка занимала минут двадцать.