Счастье на тонких ножках
Шрифт:
– Ты с ума сошла, что ли? – удивилась Лера. Постояла, помолчала немного и, усмехнувшись, добавила: – Как хочешь… Ну, я, значит, скажу, что ты не придешь?..
– Да. Я больна.
– Хорошо… Но бабушка будет недовольна. – В ее голосе появились ноты радости.
– Я точно не могу…
Лера вышла и закрыла дверь, а меня настойчиво стали кусать вопросы:
Обрадуется ли Павел, увидев меня?
Почему он ни с кем не встречается?
Он помнит обо мне?
Мы и правда поженимся?
Каким он стал?..
– Нет, я не могу сейчас «познакомиться» с Марией Александровной, – прошептала я, сминая угол подушки. – Это же выйдет
Но из-за скорой кончины от рук Эдиты Павловны я не особо переживала – фигура Павла затмила все. Я вновь перебирала наши встречи и взгляды, вновь мечтала о счастье… Невероятном.
«А он даже не догадывается, что за нас все решили… что мы очень скоро увидимся…»
Бабушка пришла ко мне через час. Сдвинув брови, она прошлась взглядом по моему скрученному в бараний рог телу и холодно спросила:
– Ты действительно больна? Нужен врач?
– Мне уже лучше… да… почти все прошло.
– Ты уверена?
– Абсолютно.
– Хорошо, но если…
– Тогда я, конечно, скажу.
– Хорошо. – Вопрос с моим самочувствием был решен, и Эдита Павловна переключилась на животрепещущую тему: – Сегодня ко мне приезжала одна знакомая… Она пригласила нас в гости на чай. Ничего не планируй на завтра. Во второй половине дня мы едем к Акимовым. Это достойная семья, и, я надеюсь, ты меня не подведешь.
«Я заставлю себя пользоваться не только вилкой, но и ножом, бабушка, – хотела я сказать, но сдержалась, понадеявшись на то, что к чаю мясо не подадут. – Да и вряд ли у меня получится что-нибудь съесть в ближайший год…»
Глава 11
Я тону, гибну, взмываю к солнцу и заодно начинаю расследование
Эдита Павловна сделала все, чтобы придать нашему визиту оттенок невинности. Попросив меня надеть бело-черное приталенное платье и туфли на каблуке, она сначала отвезла меня к своей древней подруге Татьяне Родионовне, которая полчаса наставляла меня на путь истинный («в наше время очень важно встретить хорошего человека», «брак – это на всю жизнь», «нельзя, девочка, разбрасываться своей честью, нельзя»), затем мы отправились в магазин тканей, где бабушка, перетрогав больше половины образцов, ничего не купила, а уж затем водитель повез нас к дому Акимовых. Если бы мы отправились пешком, я бы наверняка превратилась в старую клячу, шла позади, глядя на пыльную дорогу, и спотыкалась на каждом шагу. Я бы растягивала время, превращая секунды в часы.
Мое полосатое настроение (то холодно, то жарко) сохранялось на протяжении всего пути, и только когда машина остановилась около жилого комплекса, обнесенного забором, моя душа наконец-то замерла на одной точке – на точке «этого не может быть, спасите меня, пожалуйста».
На территории комплекса стояли пяти– и шестиэтажные дома, бежевые, красиво отделанные оранжевой и коричневой плиткой. Ухоженные газоны, идеальный асфальт и клумбы с яркими, радующими глаз цветами… Но меня обрадовать ничто не могло, потому что предстояло пережить встречу с Павлом и его матерью – женщиной, ясно давшей понять, какую невестку она точно не хочет…
Представив, с каким нетерпением Мария Александровна ожидает знакомства с внучкой Эдиты Павловны Ланье, я вжала голову в плечи и помолилась. Сюрприз, сюрприз…
Дверь нам открыла сама хозяйка. Она ничуть не изменилась, я бы узнала ее из тысячи других высоких ухоженных красавиц. Ее будто заморозили раз
и навсегда! Колючие мурашки побежали по моей спине, к горлу подкатил ком, и я, точно рыба, над которой занесен молоток, жадно глотнула воздуха. Ну как будто в последний раз, а дальше – мгновенная смерть, горячая сковородка и шипящее растительное масло…– Я очень рада вас видеть. – Мария Александровна щедро улыбнулась, обнажив ряд ровных белоснежных зубов. Такой я ее еще не видела и сразу почувствовала фальшь.
– Добрый день. Наконец-то добрались, – ответила бабушка.
– Добрый день, – просипела я.
Мария Александровна приобняла Эдиту Павловну, отстранилась и только потом посмотрела на меня. Она старалась не выказывать особого любопытства, поэтому взгляд получился скользящим и полупрозрачным.
– Анастасия, не так ли?
Не в силах произнести нормальное человеческое «да», я кивнула. Но, вспомнив бабушкины напутствия, расправила плечи и даже умудрилась вздернуть нос (наверное, именно так должна себя вести гражданка Ланье в любых обстоятельствах).
Мое трепыхание осталось незамеченным, Мария Александровна отвернулась на секунду раньше и радушно повела Эдиту Павловну в одну из многочисленных комнат. «Ничего необычного», – будто подчеркивали они. Я направилась следом, оглядываясь и теребя тонкий пояс платья.
Интерьер квартиры совпадал с обстановкой загородного дома Акимовых: те же тона, акценты, атмосфера, будто я слетала на машине времени назад… А если учесть, что через несколько минут я увижу Павла, то… То вообще – караул!
В просторной гостиной, утопающей в лучах света, Мария Александровна вновь посмотрела на меня. Быстрая тень пробежала по ее от природы бледному лицу, и брови на миг сошлись на переносице. Но кадры судьбы, видимо, не могли лечь один на другой по причине невозможности происходящего, и истина была отодвинута в сторону еще на несколько минут. «Лучше бы поскорее», – мысленно поторопила я, устав умирать.
– Жара, – начала стандартный разговор о погоде Эдита Павловна. – Не люблю лето: тяжело дышать, и пыль столбом.
– Вы абсолютно правы, но на следующую неделю прогнозируют небольшое похолодание, надеюсь, это не очередные сказки Гидрометцентра. Не люблю, когда говорят одно, а на деле оказывается совсем другое. Анастасия, а ты, наверное, любишь лето? – Мария Александровна в очередной раз повернула голову ко мне и… замерла. Память к ней возвращалась… Конечно, она и думать давно забыла о недоразумении в виде деревенской девчонки, но три года и дорогая одежда не могли замаскировать меня до неузнаваемости… И к этому добавлялся мой голос, который неожиданно вернулся и прогремел на всю гостиную, скрепляя прошлое и настоящее.
– Да, я люблю лето. И люблю, когда жарко.
– Присаживайтесь, пожалуйста… – произнесла Мария Александровна, и ее рука замерла в воздухе.
«Ну, да, это я… здравствуйте… Как поживаете? Я не хотела, все как-то само так получилось… Честное слово!»
Больше всего я боялась, что она сейчас разозлится и набросится на бабушку с обвинениями, они поссорятся, и мне потом достанется по полной программе: за молчание и за каждую деревню, существующую на этой планете. Но, во-первых, я не могла признаться бабушке, что подслушивала и подглядывала. Во-вторых, мои отношения с Павлом были слишком личными, и я бы скорее бросилась под поезд, чем рассказала кому-то о любви. В-третьих, мой язык предал бы меня уже на первых секундах диалога – я потеряла бы дар речи, боюсь, уже навсегда.