Счастье – не пение жаворонка

– О какой литературе я говорю? О такой! О дополнительной! Технической! – Бакову не трудно было завести. – Но я до сих пор не знаю, собираешься ты учиться или нет. Твои старшие братья давно уже большие начальники. Оба в Москве, и семьями обзавелись. Они – люди грамотные и денежные.

– Ну и флаг им в кулак!

– Я тоже им добра всегда желаю. А у тебя ни черта в голове нет, Максим! Ни черта, кроме этой бандитки и недоучки Амелии Древцовой. Она твою мать чуть не убила, а тебе – хоть бы что. Ты на это никак не реагируешь.

– Ничего страшного не произошло, – начал спорить с ней Максим. – Она только тебя, мама, холодной водой облила.

– Ты бы, хоть для приличия, пошёл бы и заступился за мать. Вон, какой здоровяк! А людям слова лишнего сказать боишься. Тюфяк!

– А чего мне им говорить? Ты уже всё сказала. Её оштрафовали и предупредили.

– Ты, Максим, оказывается, ещё и грубиян, каких свет не видывал. Ты не в отца-покойничка и не в братьев своих. Ничем в жизни не интересуешься, растёшь какой-то, неприемлемой размазнёй!

– Мама!

С недовольным видом Раиса Егоровна опустилась в кресло и, как бы, безутешно заплакала. Максим прекрасно понимал, что его мама – прекрасная актриса, но с вздорным характером. Ясно море, что слезу она пустила только для того, чтобы он, её сын, всегда делал только то, что желает она.

Таким образом, мать подавляла волю сына, стараясь слепить из него то, что часто рисовалось в её возбуждённом воображении. Порой это у неё получалось.

Но иногда Максим выражал яркий и активный протест, давая понять, что он тоже… человек, который уже очень скоро станет совершеннолетним. И тогда…

– Что «мама»? – всхлипывая, произнесла Раиса Егоровна. – Если не хочешь изучать дополнительную литературу, то пошёл бы на какую-нибудь вечеринку… с ребятами бы потусовался. Взял бы и какому-нибудь бичу лицо бы набил, и то бы я, в тайне, за тебя гордилось.

– Мне не понятно, что ты такое говоришь? Никак не соображу.

– Ты никогда не понимал собственную мать, – она внезапно перестала плакать. – А должен понимать. Я тебе никогда не желала зла.

Больше нравоучений Максим слушать не желал.

Он встал со стула и пошёл в горницу. Начал одеваться. Не торопливо, не спеша. Натянул на ноги зимние ботинки, как попало, напялил на себя полушубок, шапку нахлобучил на голову и доложил:

– Я пошёл к Борьке. Пообщаемся немного.

– Иди к своему Борьке! Он такой же тюня-матюня, как и ты! Два сапога – пара. И оба по этой смазливой бандитке сохните, по вашей красотке Амелке. Да из неё никогда жена не получится. У неё родители безумными были. А яблоко от яблони не далеко падает.

Сын с упрёком посмотрел на мать, но ничего не сказал, не стал с ней спорить. Вышел за дверь, тихо прикрыв её за собой.

Дед с внучкой сидели за столом, обнявшись. Амелия была в слезах, да и Степан Акимович угрюм. На какое-то время он легонько отстранил от себя её руку и выпил стаканчик самогона, закусив спиртное колбасой. Поведал Рудых ей, в общем-то, обычную, житейскую историю, похожую на тысячу других.

Всё, что он рассказал, могло бы показаться Амелии очень простой и незатейливой сказкой, если бы всё то, о чём говорил дед, никоим образом не касалось Амелии и её покойной матери.

А всё и, на самом деле, случилось просто. Около двадцати лет тому назад приехал на короткое время поработать сюда, в Кедровую Высь, на угольный разрез один инженер. Не старый, но уже ему тогда хорошо за тридцать лет было. Случилось так, что пути его и покойной Варвары Рудых пересеклись.

Встретились они, и встречи у них были жаркими и долгими. Варвара только его и обхаживала. Любила, такое всем понятно было. Но потом что-то у них не заладилось. Поссорились, может быть.

Мать Амелии гордой была. Забеременела от пришлого человека и ничего ему о сложившейся ситуации даже не сообщила. Может, сама толком и не поняла, что между ними произошло. Любовь или баловство одно: пылкая и активная страсть. Этот парень-мужик, по натуре добрый и не урод, даже и не ведал, что всё так получилось. Он посчитал, что Варвара нашла себе другого и, как-то, постарался забыть всё то, что их связывало.

Когда приезжий инженер, который несколько лет в Кедровой Выси отирался, всё же, уехал отсюда в областной центр, во многом и по причине своей несчастной любви, то Варвара почти сразу же вышла замуж за охотника-промысловика Игната Древцова. Тогда ещё не глотал водку, как пеликан. Принимал её вовнутрь только по большим праздникам, в пределах разумного и допустимого.

Любил очень Варвару, чего и не скрывал от неё и окружающих. По причине этой многие грехи ей смог, что называется, списать. Но их совместная жизнь заладилась только поначалу. Потом всё пошло наперекосяк.

– Вот такие-то дела, Амелия, красивый мой цветок, – как бы, подвёл итог сказанному дед Рудых. – Ты уже давно взрослая и теперь должна знать всё.

– Мне больно и страшно оттого, что я, получается, – тихо сказала девушка, что я – не родная дочь моему отцу Игнату Петровичу Древцову. Значит, люди всё говорили правильно. Это – совсем никакие не сплетни.

– А какая тебе-то разница, дурочка? Скорей всего, и твоего настоящего батяни в живых-то уже давно нет. Если ещё он на белом свете, то о твоём существовании и не ведает. Да и где он, никто не знает.

Амелия вытирала платком бегущие по щекам слёзы. Такая новость не очень-то её и радовала. За что же ей такое наказание? Всё у неё совсем не так, как у других людей.

– Так мой отец, настоящий, – она вытерла слёзы на щеках прямо передником, – который вырастил меня, знал, что я не его дочь? Он – мой настоящий отец!

– Ясно, что Игнат обо всём знал. Ведь он женился на Варваре, когда та была уже на четвёртом месяце беременности. Он любил тебя.

– Он настоящий человек и… мой отец. И никто другой! Но почему тогда такой вот… стала моя мама?

– Не могла она забыть залётного инженера. Он тоже её не забыл. Ведь долго ей письма писал. Варвара ему ни на одно послание не ответила.

Да, так ведь все и происходило. А подруги непутёвой Варвары Степановны, по её просьбе, конечно, большой грех совершили. Однажды написали этому человеку, что Варвара умерла. То ли от простуды, то ли ещё от чего… Решила она таким вот странным и весьма жестоким образом разрубить все узлы. Если сразу, получается, не полюбил он её, то такому… красавчику и, как говорится, от ворот поворот. Кроме того, она и замужем уже за Древцовым находилась.