Счастье по рецепту
Шрифт:
Довольная собой, вернулась в избушку.
Нельзя сказать, что жить тут Людмиле нравилось. Да, тело адаптировалось к условиям, работа уже не доставляла таких мучений, но никакого восторга женщина не испытывала. Она смирилась – так или этак, но ей придется протянуть тут три года, и Люда была настроена всё вынести, чтобы иметь возможность вернуться.
В какой-то мере, житьё на заимке помогло смириться и принять свою участь.
В первые дни она ничего не успевала. Коровы от новой доярки шарахались, несколько раз опрокидывая ведро с молоком, от бесконечного хождения на реку ломило спину – воды трем коровам и ей самой требовалось много. А молоко?
И она выливала, пока неразговорчивый альфа, оглядев в очередной приезд количество приготовленного творога и масла, не насупился и не вышел из сеней на улицу. Вернулся Прон минут через двадцать, ни слова не говоря, сгреб самку за шиворот и, в чем ходила по дому, в том и выволок наружу. Дотащил до места, куда она выливала молоко, и ткнул, как котёнка, в сугроб.
– Еду выбрасываешь? Видимо, хорошо живешь, если не ценишь.
Тяжелая рука волка больно припечатала её задницу.
Взвизгнув, женщина попыталась вывернуться, но даже пошевелиться толком не смогла, и вынуждена была принять все шлепки.
После наказания, Прон собрал все продукты, снес в сани, с которыми пришел, и бросил:
– Вернусь через неделю, в твоих интересах, чтобы коровы хорошо ели и хорошо доились.
Люда опять осталась одна.
Сначала она дала волю слезам, наревевшись от души. Потом пошла искать съестное, но противный волк не оставил ей ни крошки. Задница горела, сидеть дольше нескольких секунд женщина не могла.
Теперь она собирала все молоко до капли, старательно перерабатывая его. Из еды у нее были только молочные продукты. Дня два она терпела, на третий день опять наревелась.
Что за варварские методы? Да, она сглупила, но неужели порки ей недостаточно? Бросил одну, есть нечего. Корову, что ли, задрать?
Тут же откинула эту мысль – как она её задерет, если зверя нет? Потом, если за три ведра молока с ней такое сделали, что за целую корову, наверное, выкинут в тайгу замерзать. Но есть хотелось ужасно, а мясо ей даже снилось.
Прошло пять дней.
Смотреть на творог Людмила больше не могла, тем более что боялась съесть лишнего – вдруг, Прон посчитает, что она опять не все перерабатывает?
По дороге за водой, самка заметила мелькнувшего за деревьями зайца. Эх, была бы у нее ее Милочка! Можно было бы поохотиться, а так – с голыми руками… Только издали посмотреть.
Заяц, судя по следам, уже не первый раз приходит полакомиться заготовленным для коров сеном.
Пока женщина таскала воду, в голове медленно зрела мысль. Силки! Она видела у Прона силки, с какими он охотится на пушных зверьков. Но у неё здесь силков нет… Из чего же сделать?
Перерыв всю избушку, Людмила нашла одну проволочную петлю и моток лески. Методом проб и ошибок, потратив несколько часов и почти литр керосина на лампу, Людмила соорудила несколько силков.
Вспомнив, что Прон приходит к ней в снегоступах, вытащила такие же, кое-как приладила их к ногам, и взяла случайно завалившийся за лавку капустный лист.
День клонился к закату, снег раскрасился оттенками синего, небо
стремительно темнело. Как же ей помог бы волчий нюх, слух и ночное зрение! Увы…Расправив петли, Людмила привязала вторые концы к слегам, порвала капусту на кусочки, половину засунула в карман, а половину раскидала возле петель.
Утра ждала с нетерпением, и ожидание её не подвело – в одну петлю попался заяц, правда, петля затянулась, почему-то, поперек его тушки, а не на шее, и сейчас грызун пытался убежать, волоча за собой слегу.
Мясо! Ею самой добытое мясо нагло убегает!
Едва не зарычав, женщина бросила вёдра и, проваливаясь по пояс, почти поплыла к зверьку. Тот припустил, но очень скоро бег зайчишки оборвался – слега накрепко застряла между веток, не давая грызуну бежать дальше.
Плевать, что она вымокла до нитки, плевать, что заяц, спасая жизнь, здорово саданул её задними ногами, распоров ей рукав и зацепив кожу. Главное, у неё было мясо!
Еле сдержавшись, чтобы не съесть его прямо со шкурой, Людмила кое-как освежевала добычу, выпотрошила и положила в чугунок вариться. Скоро по избушке поплыл одуряющий аромат…
Прон появился на следующий день.
Довольно покосился на дырявую шкуру и замерзший комок внутренностей, брошенный сбоку от входа в избу.
– Вижу, ты не ленилась, - изрёк он. – Я рад. Требуху и шкуру подбери и выброси подальше, если не хочешь применить к жилью хищников. Продукты разбери, и пойдем, покажу, как правильно ставить петли.
Ночевать Прон остался на заимке, а утром, когда они достали из петель аж двух зайцев, он научил Людмилу правильно снимать шкурки.
Урок был выучен – больше женщина не позволяла пропасть ни крошке и время от времени разнообразила своё меню собственноручно добытыми грызунами.
Постепенно отношение Прона начало меняться. Он все больше разговаривал, не приказывал, а именно разговаривал, а однажды, уже ближе к весне, приехал не один, а с Клавдией и двумя молодыми волками.
Коровы были уже в запуске, то есть, не доились – до отёла оставались считанные дни. Работы у Людмилы поубавилось, и она, устав от одиночества, обрадовалась гостям.
Клавдия степенно обошла избу, похвалила, что не запущена, выставила на стол пироги с рыбой и голубикой.
– Где же вы ягоду сберегли? – удивилась Люда.
– На леднике. Думаешь, зачем Прон Власа и Степана привёз? Будут лёд пилить, на свозить в ледники, чтоб до следующего года было, где продукты хранить. Завтра он тетку Лушу привезет, человечку. Она коровок присмотрит, тем со дня на день телиться, к быку-то их, как раз девять месяцев назад водили. А ты пойдешь мужикам помогать.
И она помогала, удивляясь, как легко, будто играючи, каждый из мужчин ворочал ледяные глыбы.
Лёд выпиливали бензопилой, и Люда про себя усмехнулась – не все блага цивилизации и технику отшельники отвергают! Действительно, бензопилой быстрее, а вручную лёд рубить – сколько бы они провозились? И так три дня ушло.
Коровы благополучно отелились, тетка Луша научила, как ухаживать за телятами, а уехала к себе. Опять Люда осталась одна, но Прон наведывался теперь чаще, а еще нет-нет, да забегал Влас.
Приходил к избе, молча, колол дрова, приносил сена и воды, оттаскивал волокушей подальше навоз.
Прон знал, не мог не знать, что молодой посещает Людмилу, но ничего не говорил.
Пришла весна, сошел снег, потянулись птичьи косяки. Жадно вдыхая запахи пробуждающейся природы, Людмила остро жалела, что её зверь заперт. Как бы порадовалась Милочка!