Счастье среднего возраста (Девушка с проблемами)

— Неужто в коленопреклоненной позе? — подначила Сашка.

— Обошлось! — успокоил Иван. — Я получил вожделенное «да», за сим последовало заявление в ЗАГС и обозначение дня свадьбы. Восторг, долгосрочные планы! Ура, собственно!

— Гуров, только не говори, что ее ты тоже застукал в неурочный час!

— И с этим обошлось. Но на горизонте нарисовался давний любимый со встречным предложением. Был он меня старше, к тому же долго недоступен для нее и старая любовь. Я получил дежурное «извини», покаянное признание в неумершей любви к нему и прощальный горячий секс при расставании. Переживал, как водится, тяжело, пил несколько дней, и «все бабы суки!» как вывод на том этапе жизни.

— И встретил ее через десять лет… — помогла Сашка течь повествованию.

— Почти. В позапрошлом году на одной закрытой тусне наших веселых таких миллионеров и выше.

— О как! Муж пошел в гору?

— Да не слезал с нее!

— Олимп крепчал приростом денежного населения?

Иван усмехнулся — умеет она сформулировать заковыристо и весьма точно.

— Романова, знаешь, что ты офигенная дамочка?

— Теперь знаю, спасибо, если это комплимент. И что, большая любовь расстроила тебя до всех мужских потрохов своей блестящей неприступностью и процветанием?

— Расстроила, но не этим. Зачем уж так банально, Александра Владимировна? Я увидел холеную, отштукатуренную во всех местах… и очень несчастную женщину. Непрекращающаяся, ежесекундная борьба за молодость и удержание мужа, с контролем, проверками, выталкиванием и уничтожением молодых соперниц — это, я тебе скажу, тот еще экстремальный вид спорта!

— И что? — не поняла Сашка сравнения.

— И все! Ни о чем другом говорить она не может и делать ничего другого не может. «У верблюда два горба, потому что жизнь борьба!» Миллион всяческих пластических операций, утро начинается в пять бассейном и трехчасовым марафоном в спортзале, есть нельзя, пить нельзя, загорать нельзя, улыбаться нельзя, спать в определенной позе. В курсе мировой политики, биржевых сводок, мужниных дел, последних плевков моды, сплетен и интриг наших богатеньких — быть обязательно! Потому что жизнь борьба! Потерпеть еще десяток лет, если повезет, то меньше, когда «оно» остепенится, откобелится и, к всеобщему семейному благу, станет импотентом — тогда можно немного расслабиться!

— Тоска-а-а! — посочувствовала Сашка. — Ты что, ее еще любишь, расстраиваешься?

Гуров призывным жестом поднял чашку вверх, предлагая Сашке чокнуться. Она поддержала. Фарфоровые бока издали глухой стук при соприкосновении.

— Фу, — скривилась Сашка, отпив чая, — холодный.

— Свежего? — предложил Иван.

— Давай, — согласилась и поднялась осуществить предложение Сашка.

— Сиди, я сам заварю, — опередил ее Иван.

— Так что там про любовь? — настаивала Саня.

— Романова, мужики на такие вопросы не отвечают! Бразильские сериалы — это к противоположному полу.

— Да ладно! Можно подумать! — возроптала Сашка. — Действительно, что ли, трагедия жизни такая любовь?

— Нет, Саш. Какая любовь? Страсти на почве неприступности объекта, подогреваемые ее загадочностью, — это да! Знаешь, как это заводит мужиков неразумных и разумных тоже! Самое печальное, что не любовь. Ладно, проехали!

Он заварил чай, разлил по чашкам, поставил их на стол и сел напротив Сашки.

— Ну что? Исповедь героя закончена. Твоя очередь. Поведай, какая у тебя такая любовь случилась?

— Да не случилась. У меня все проще, без страданий обошлось. Я ведь всегда где-то в стороне от коллективного сознания ходила. Изгой. Белая ворона. Но оказалось, что у меня папа не простой, и друзья его еще более не простые — профессоры, академики. А я с ними по-свойски в коридорах университета: «дядя Саша, дядя Вова». И нашлось немало мальчиков, которые начали меня настойчиво обхаживать. А я такая овца была в то время, господи боже мой! Влюбилась, наслушавшись дифирамбов о моей незаурядности, но папа быстренько все обозначил: «Мы так рады за вас, дети, у вас любовь, мы все сделаем. Поможем! Только извините, мальчик, продвигать я вас не буду, и более того, извините, прописывать тоже!» Тест такой. Эксперимент. И «большую любовь» одномоментно сдуло. От переживаний я тут же влюбилась в другого, и он папин тест не прошел. А потом не до московскопрописочных изысканий юных Ломоносовых стало. Кандидатская — света белого не видела, папина болезнь, преподавание, изыскания, работа над докторской. Нет, если честно, всегда кто-то терся рядом с предложениями женитьбы, на крайний случай совместного проживания, по большей части за мой счет. Так получалось. Когда в бизнесе начала работать, было пару романов, но как-то… Один частный предприниматель, надо отдать должное, весьма успешный, мы оба только строить свои фирмы начинали…

Сашка замолчала, старательно отводя взгляд от прямой наводки глаз Ивана, допила чай, обдумывая, как бы поточнее и без лишних подробностей все объяснить.

— Предложений с его стороны было много, в основном о жертвах и вложениях с моей стороны в пользу совместного обеспеченного будущего. Послушала я, послушала и решила свое будущее строить и обеспечивать самостоятельно. В другой роман я впала от вялотекущей мысли: «Должен же кто-то быть». «Кто-то» поначалу был весьма галантен, тактичен, а когда перебрался ко мне на диван к телевизору, предложил сплотиться супротив остальных гадов вокруг, поддержав данную священную борьбу финансовыми вложениями в виде сдачи его квартиры. Я его собрала, перекрестила и отправила противостоять всем мировым «козлам» в паре с Госдумой. Потом двое суток хохотала, вспоминая.

Она посмотрела в пустую чашку. Чаю больше не хотелось, но какие-то действия под такие разговоры просто необходимо производить — передыхая, обдумывая. Обычно народ предпочитает выпивать в моменты душевного стриптиза. Выпивать тоже не хотелось. Сашка нашла другой выход — встала, собрала посуду со стола, отнесла в мойку, спрятавшись от шоколадной расстрельной команды гуровских глаз, повернувшись к нему спиной, занялась мытьем посуды.

Он молчал. Ждал продолжения. А не будет! Все! И вообще, что за вечер откровений, исповеданий?! С какого…

«Саш, ты сама это затеяла — пристала к нему: «Дети есть? почему не женат?» Что ты теперь возмущаешься?!»

— Трудно это, Гуров, — поделилась своими выводами Сашка, как-то сразу остыв. — Когда ты чего-то достиг в жизни, прошел многое, потерял, и понял, и шишек набил, и людей просчитываешь на счет «раз». Все их потуги, посылы, заинтересованности и расчеты — очень трудно, может, даже невозможно с кем-то совпасть всем — и разумом, и душой, и желательно телом. Грустно это. Да что я тебе объясняю! Ты все об этом знаешь!

Знал. И побольше, чем она. Ибо партнерш у него было в жизни гораздо большее разнообразие, чем у нее партнеров! Разных, совсем разных! Замечательных, достойных, глупеньких и умненьких, деловых, богатых и простушек, интересных и не очень — можно перечислять отсюда и до… Поэтому ему объяснять про ужас несовпадений не надо! Все они были хороши, каждая по-своему, и огромное им мужское спасибо за то, что были, но… не то!

К черту! Что за душевный мазохизм? К чему эти глубинные копания в себе? Зачем вообще было откровенничать, вспоминать что-то!

— Невесело что-то у нас получается рассказывать, — словно прочитав его мысли, сказала Сашка.

— Да ладно, Саш! Обойдется! — добавил оптимизма Иван.

— Хорошо хоть без глубинных излияний под водочку обошлось.

— Это можно исправить! Развить, так сказать, тему в традиционно народном стиле.

— С обычным завершением: «После совместного распития спиртных напитков…»

— Ну, это на крайний случай.

— Ограничимся простым: «Ты меня уважаешь?» — усмехнулась Сашка.