Счастье в том, что вместе мы

продюсер. Саймон

по-прежнему

остается им, просто

теперь у нас два

продюсера, -

ответил Найл.

– Моника Андерсон,

если не ошибаюсь. И

как она вам?

– Да, отлично.

Хороший человек.

Друг. Девушка, -

серьёзно произнёс

Малик, смотря в

одну точку на

кафедре. Я

улыбнулась. Мой

Индюк, сразу видно.

– Девушка? Моника

нравится Вам как

девушка?

Ну, чего вы

прикопались?

Нафиг.

– Конечно, - всё так

же с покерфейсом

проговорил Зейн.

– И?
– какая-то тетка

хотела

подробностей.

Нафиг, твоё какое

дело?

– И мы хорошо

общаемся, - на этих

словах брюнет

посмотрел прямо в глаза, как будто спрашивая разрешения,

рассказать.
– Она мне

очень дорога и …

Я закрыла глаза,

мотая головой, давая отказ. Не стоит.

– И мы друзья, -

резко закончил

Зейн, улыбаясь.

Саймон посмотрел

на меня. Я прикрыла

глаза рукой. Фак.

– Вы честны?
–

блять, достали

такие вопросы.

– Возможно, нечто

большее. Но время,

думаю, покажет, -

ответил Индюк.

– Хорошо. Ребята,

все ваши сердца

кем-то заняты?

Каждый кивнул. Да.

Я согласна. Человек

всегда кого-то

любит и кем-то или

чем-то дорожит. Не

нужно лгать

попусту, если это

правда.

– Конечно, фанаты

навсегда в моём

сердце, - улыбнулся

Хоран.

– Насколько я знаю,

вы играете на спор?

Какие задания

выполняете?
–

задала вопрос уже

другая девушка.

– Например, сегодня

мы называем Мон

“Госпожой”, -

усмехнулся Стайлс,

кивая в мою сторону.

– О! Моника, и Вы

здесь! Ответьте на

вопрос : А Вам

нравится Зейн

Малик?
–

повернулась ко мне

приставучая леди.

– Почему всем так

интересны

служебные романы?

Я не люблю так

низко опускаться,

извините, -

отчеканила я, когда

к моему рту

поднесли микрофон.

Я посмотрела на

Индюка, тот опустил

взгляд и посмотрел

на кафедру. Что в

ней такого

интересного, что её

так разглядывают?

Скулы брюнета напряглись. Он поднял голову и посмотрел

на меня, строя из своих губ губы Чаннинга Татума.

“Ох, Зейн, не

обижайся, пожалуйста. Так

будет лучше”, -

мысленно сказала я, рассматривая выражение лица пакистанца.

========== Если низко, зачем? ==========

– Ну, ты, блин,

даешь, Госпожа!
–

обратился ко мне

Лу, заходивший в

автобус самым

последним.

Я уже давно сидела

здесь и ждала

Сусликов.

– Что такое?
– не

поняла я.

Брюнет сел рядом и

непонятно куда

посмотрел.

– Как ты могла так

ответить про ваши

отношения с

Маликом?
– спросил

кудрявый,

сидевший впереди

меня.

– Я же говорила,

что … , - огляделась

и увидела Саймона,

поэтому

продолжила тише, -

что не хочу, чтобы

все знали о нас с

Зейном.

– Госпожа, а нельзя

было по-нормальному

ответить там?
–

повернулся ко мне

Томмо.

Я посмотрела на

Индюка. Чего-то он,

и правда, грустный.

– Зейн, ты же не

обиделся?
–

подтвердила я,

надеясь, что всё

хорошо и мы по-прежнему пара.

– Нет, что ты?
–

натянул улыбку

кареглазый.

Врёт. Я всегда вижу,

рад он искренне или

нет. Это видно.

Когда этот брюнет

счастлив, у него на

носу появляются

складочки, и он

становится похожим

на мышку.

– Я не хотела

сказать, что низко - встречаться с

коллегой, - в

полголоса

оправдывалась я.

– Но сказала. Мон,

давай не будем об

этом, хорошо?

Индюк закрыл глаза

и устроился

поудобней в кресле.

Я положила голову

на плечо парню и

попыталась

успокоить его и

себя, но Зейн встал и

пересел к Найлу. Это

что такое, вообще?

Оставшуюся дорогу

все ехали молча

толи от усталости,

толи от неловкости

после интервью.

Чёрт бы побрал это

интервью!

Приехав в отель

Лос-Анджелеса, мы

вышли из

транспорта и

направились ко

входу. Надо

извинится перед

Индюком.

– Зейн, - прохныкала

я, заходя в номер за

кареглазым. Он

зашёл в ванную и

закрылся.
– Послушай меня.

Просто надо было

что-то

опровергающее

ответить, чтобы

отстали. Я никогда

не считала, что

встречаться с тобой - низко. Это лучшее, что было в моей жизни за последние