Счастье волков

– Не все готовы сразу принять точку зрения другого человека.

– Хорошо, но этот стиль… выспренный какой-то.

– Бутч, ты работал по Западной Европе, – заметил Сойерс, – а я по Ближнему Востоку. На Ближнем Востоке грамотные так и пишут – выспренно.

– Да, но почему не Ирак? Почему не Ливан?

– Этот вопрос как раз проще всего. Скорее всего, он уже отправил родственников в Стамбул. Потому и через Стамбул. Он может даже бывать в этом городе.

Сойерс помолчал и добавил:

– Или он русский.

– Русский? – удивленно переспросила директор.

– Да, мэм. Объем информации – больше похоже на то, что это русский. Русские тоже не все любят Путина.

– Или это человек с самого верха. Сирийская авиационная разведка, может даже и Генеральный штаб. Или окружение Асада.

– Или так.

– Что он хочет? – спросила директор.

– Чтобы мы остановили поставки оружия в страну. Он верит, что это ускорит окончание войны.

– Да, конечно…

– Американские тоже? – проворчал Сойерс.

– Скорее турецкие, – заметил Бутч, – американцы в последнее время не так активны на этом направлении. Турки и ближневосточные монархии наладили закупки сами. Сербия, Болгария. Иногда не по себе, когда думаешь, сколько они всего уже закупили и переправили.

– Так, с лирикой давайте в другом месте, – пристрожила директор, – нам надо понять две вещи. Правда это или нет? И если правда, то что нам со всем этим делать?

– Три, мэм.

– Что?

– Три вещи, – поправил Сойерс, много работавший в поле. – Третье – это как защитить нашего информатора. Если грузы начнут перехватывать, сирийцы догадаются, что их кто-то сдает, и начнут тотальную проверку. К ним подключатся и русские, а это не те противники, с какими можно спать спокойно. Поставки оружия – ерунда по сравнению с тем, какие вопросы у нас действительно стоят по Сирии. Перспективы урегулирования и условия. Доли России и Ирана и реакция Израиля. Направления новой сирийской политики, внешней и внутренней. Договоренности с курдами, и кто в них будет участвовать. Возможное федеральное деление страны и то, кому какие земли отходят. Сейчас мы стоим в стороне – но если мы хотим, чтобы нас пригласили на танец, у нас что-то должно быть. Нам надо заплатить за билет на дискотеку, и не деньгами. Информатор с таким доступом к информации – бесценен.

– И что вы предлагаете?

– Мэм, Карлтон Кросс изначально контрразведчик, и он помешан на русской угрозе. Ему следовало бы родиться на сорок лет раньше. Нужна вторая группа с совершенно другой задачей – установить потенциального информатора, выйти на него или помочь ему выйти на нас и перевести отношения на долгосрочную основу. У нас давно не было таких возможностей в регионе.

Директор медленно кивнула:

– Допустим. И кто будет супервайзером в этой команде?

– Я сам, мэм.

– Вы?

– Да, мэм. Это должен быть человек рангом не ниже Карлтона, способный его остановить, если он начнет махать саблей.

– Мне это не нравится, – заявил Бутч, – у нас оголяется направление работы здесь, и довольно важное направление. А в Стамбуле у нас получается конфликтная ситуация.

– Мэм, что касается первого, я все равно собирался идти в отпуск. Почему бы его не провести в Стамбуле? С текущими делами в инспекции хорошо справится Бренда, в конце концов, я готовлю ее на смену, надо дать ей шанс – почему бы и не сейчас. Что касается конфликта – да, он будет. Но лишь потому, что Карлтон забывает, для чего существует СИС. Мы существуем для того, чтобы добывать информацию, а не для того, чтобы бороться со шпионами в своих рядах. И если одно будет противоречить другому – возможно, придется пойти на какой-то риск и принять правильное решение. А это может сделать только старший офицер компании.

– Мне нравится то, что вы говорите, Грегори, – сказала директор, – подбирайте команду и отправляйтесь в Стамбул. Но я даю вам месяц, не больше. Ровно столько составляет ваш отпуск с дополнительными днями… верно?

Поднимаясь из-за стола, Сойерс заметил ненавидящий взгляд своего начальника…

14 сентября 2020 года Средиземное море Недалеко от побережья Ливана

Нет, все-таки до чего мерзкая посудина.

Говорят, она когда-то была у русистов в Черноморском флоте, а потом ее продали. Потом еще раз продали. И еще раз. И ни один из хозяев не озаботился ремонтом – просто старался вкладывать как можно меньше, а выдернуть как можно больше. Потому-то за двадцать лет судно пришло в совершеннейшую негодность.

Хорошо еще, что не тонет, как-то везет…

Хотя Абу Абдалла аль-Руси просто нервничал… нервничал, как никогда еще в жизни не нервничал. Ведь цель была так близка.

Получил при рождении имя Михаил и фамилию Иванов – он родился и вырос в неприметном городке в отдаленном шахтерском районе Тульской области. Нищие, вросшие в землю халупы на фоне терриконов пустой породы – Тульская область никогда не имела таких лоббистских возможностей, как Донецкая, и девятиэтажек в шахтерских городках тут испокон не было. Да, в Тульской области и шахты были, уголь когда-то добывали. Потом уголь стал родине не нужен, шахтеры сбухались.

Отец Миши Иванова умер от пьянства, когда Мише было шестнадцать. Накушавшись с бывшими товарищами дешевой бормотухи, он приходил домой и начинал вымещать на семье свою беспросветную злобу. До пятнадцати лет отец бил семью. После пятнадцати Михаил стал избивать пьяного отца. Здоровье родителя, и так подорванное бормотухой, окончательно дало трещину, и он вскоре умер, выпив напитка с ласковым названием «Троя». Хоронили всем городком. На поминках перепились.

Михаил не мог дождаться того времени, когда его возьмут в армию. Крепкого паренька, да еще добровольца, приписали к десанту.

В десанте он показал себя хорошо, получил направление в Рязанское воздушно-десантное… и, может, если бы жизнь повернулась иначе, освобождал бы Алеппо в составе спецназа ВДВ. Но министром обороны стал мебельщик, и тысячи молодых офицеров выкинули за ненадобностью. Квартиру тоже не дали – не выслужил. Пришлось возвращаться в замызганный поселок, где тихо и незаметно жили и умирали потерявшие человеческий облик люди.

Как-то раз Михаил встретил сослуживца, он был татарином по национальности, его тоже обучили и выкинули. Он пригласил Михаила на молитвенное собрание в Тулу. Михаил думал, что это Свидетели Иеговы. Оказалось, Хизб-ут-Тахрир.

Так Михаил нашел смысл жизни. Он понял, что спасти Россию можно, только если установить в ней законы шариата. Тогда все перестанут пить. Тогда у всех появится цель.

В две тысячи двенадцатом государство вспомнило об умирающем шахтерском поселке – кто-то сообщил, что на заброшенных терриконах и в брошенном здании шахтуправления кто-то регулярно стреляет. Прибыли сотрудники ФСБ. Но бывшего десантника они взять не смогли. Он выселился в Турцию, почти сразу перешел границу с Сирией и встал на джихад. Тогда он еще только разгорался…

Сначала был в отряде Абу Баната – бывшего дагестанского милиционера, который зверствовал так, что Аль-Каида исключила его из своих рядов и объявила, что Абу Банат вышел из ислама. Потом Михаил присоединился к Исламскому государству – группировке, в которой число русскоязычных доходило до тридцати процентов от общего числа бойцов.

Исламское государство было большим, чем просто еще одна террористическая организация. Ее создали бывшие офицеры армии и спецслужб партии БААС, ее иракского отделения. После гибели Саддама они искали способ вернуться к власти – и нашли его. В отличие от Осамы бен Ладена основатели Исламского государства искали ответы на вопросы, как победить неверных, не в Коране и хадисах, а в трудах Маркса, Ленина, Троцкого, Бакунина, Гитлера, Гиммлера [5] . Некоторые из шейхов ИГ даже не совершали намаз.

5

Есть закрытые исследования. Они показывают, что основатели Исламского государства хорошо знакомы с теорией марксизма-ленинизма и русскими практиками революционной борьбы. Оно и неудивительно, если учесть, сколько офицеров иракской армии закончили советские военные училища и изучали научный коммунизм. Что касается нацизма – основатели партии БААС (арабского социалистического возрождения) многое почерпнули из трудов Гитлера и Гиммлера. В шестидесятые и семидесятые годы иностранцы на Востоке носили портрет Гитлера на случай беспорядков. Толпа, стоило ей показать портрет Гитлера, проникалась дружескими чувствами.