Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Вернулся отец. Чтобы меня не отвлекать, он вытащил небольшую книжицу на латыни, привезенную из дому, и углубился в чтение.

— Это не улучшает аппетит!

Я подняла глаза. Передо мной стояла Гейл. Она указывала на синюю папку. Поскольку ей до ожидаемых родов оставалось всего три недели, на ней были мягкие брюки, просторная синяя футболка и кроссовки. На носу поблескивали очки, в которых я ее раньше не видела. В руках был портфель.

— Вы, наверное, доктор Сиболд, — сказала она.

«Очко в пользу Гейл», — подумала я. Когда-то она от меня узнала, что отец имеет ученую степень и любит, чтобы ему

говорили «доктор Сиболд».

Отец поднялся для рукопожатия:

— Можно просто Бад.

Он предложил ей что-нибудь выпить. Она попросила только стакан воды, и когда папа пошел к стойке, Гейл села рядом со мной и откинулась на спинку кресла.

— Господи, да вы на последнем сроке! — воскликнула я.

— Это точно. Уже подготовилась к родам. Дело забирает Билли Мастин, — сказала она, имея в виду районного прокурора, — потому что судья начинает психовать от одного вида беременной женщины.

Она засмеялась, а меня передернуло. В роли адвоката обвинения трудно было представить кого-то другого. Она, а не районный прокурор приехала в нерабочее время, чтобы лишний раз обсудить детали. Она была моим спасательным кругом, и мысль о том, что ее вроде как наказывают за беременность, представлялась мне очередным проявлением женоненавистничества.

— Между прочим, доктор Хуса, твой гинеколог, тоже в положении. На восьмом месяце. Пэкетт на стенку полезет. Кругом сплошные животы. От нас так просто не отмахнешься.

Тут вернулся отец. Гейл извинилась, что вынуждена перейти к разговору о низких материях.

— Мы с Биллом предполагаем, что адвокат ответчика будет строить защиту на импотенции.

Отец внимательно слушал, играя двумя луковичками на дне своего коктейля «гибсон».

— Как он собирается это доказать? — спросила я, и мы с Гейл засмеялись — представили, как в суд приходит врач и удостоверяет этот факт.

Гейл описала три типа лиц, склонных к совершению насилия.

— По имеющимся данным, Грегори попадает в самую распространенную категорию — силовую. Еще бывают насильники-психопаты, а самая страшная категория — насильники-садисты.

— И о чем это говорит? — спросила я.

— Силовые насильники обычно не способны поддерживать эрекцию и могут получить ее только после полного физического и психологического подавления жертвы. Им свойственна и некоторая степень садизма. Нам показалось существенным, что он возбудился лишь после того, как поставил тебя на колени и принудил к оральному сексу.

Если я и косилась в сторону отца, то лишь для того, чтобы заставить себя забыть о его присутствии.

— Я ему наплела с три короба: какой он сильный и все такое, а когда он потерял эрекцию, сказала, что это не его вина — просто я в этом деле ничего не смыслю.

— Правильно сделала, — сказала Гейл. — От этого он решил, что подавил волю жертвы.

В общении с Гейл я могла быть собой и говорить что угодно. На протяжении нашей беседы отец сидел рядом. Иногда, чувствуя его интерес или непонимание, Гейл включала его в беседу жестом или кивком. Я спросила ее, какой срок светит Мэдисону, если его вина будет доказана.

— Тебе известно, что ему предложили сделать чистосердечное признание? Тогда он мог бы рассчитывать на смягчение приговора.

— Впервые слышу, — ответила я.

— От двух до шести; но он отказался. На мой взгляд, его защитник чересчур

самонадеян. Кто отказывается от признательного заявления, к тому суд подходит с более суровой меркой.

— А сколько он может получить по максимуму?

— По обвинению в изнасиловании — от восьми лет четырех месяцев до двадцати пяти.

— До двадцати пяти лет?

— Да, но он имеет право на условно-досрочное освобождение после восьми лет и четырех месяцев тюрьмы.

— В арабских странах преступникам отрубают руки и ноги, — вставил мой отец.

Гейл, чьи предки жили в Ливане, усмехнулась:

— Око за око, да, Бад?

— Вот именно, — подтвердил отец.

— Мы бы и рады, да против закона не пойдешь.

— Элис рассказывала, как он сумел протащить на опознание своего ставленника. Почему же закон молчит?

— Ах, вы об этом, — с улыбкой сказала Гейл. — Не беспокойтесь. Если Грегори и получил какие-то преимущества, он их очень скоро потеряет.

— Он будет давать показания? — спросила я.

— Это зависит от тебя. Если ты будешь держаться перед большим жюри так же уверенно, как на предварительных слушаниях, Пэкетту придется дать ему слово.

— Что он может сказать?

— Будет все отрицать, скажет, что восьмого мая его вообще там не было, а где был, не помнит. Для октябрьского инцидента тоже придумают какую-нибудь версию. Клэппер его видел, а Пэкетт не настолько глуп, чтобы советовать своему клиенту отрицать разговор с копом.

— Значит, я буду говорить, что произошло то-то и то-то, а он выйдет и заявит, что ничего не было?

— Да, верно. Твое слово против его слова.

— И что это означает?

— Это означает, что судья Горман будет одновременно выполнять и роль присяжных. Такой выбор сделал Грегори. Они с адвокатом опасаются, что на присяжных, рядовых граждан, повлияют суперфициалии.

К этому времени я уже знала, что суперфициалии — это привходящие обстоятельства, а они говорили в мою пользу. До изнасилования я хранила девственность. Не была ранее знакома с обвиняемым. Подверглась нападению на открытом пространстве. В темное время суток. На мне была одежда свободного покроя, не дающая никаких оснований говорить о провоцирующем поведении. Экспертиза не обнаружила в моем организме ни алкоголя, ни наркотиков. Мое имя никогда не фигурировало в полицейских протоколах — мне даже ни разу не выписывали штраф за неправильную парковку. Я — белая, он — черный. Имелись и очевидные доказательства физического насилия. У меня нашли внутренние травмы, потребовавшие наложения швов. Я совсем молода, учусь в частном университете, приносящем доходы городу. А за Мэдисоном тянется шлейф правонарушений и даже срок тюремного заключения.

Гейл посмотрела на часы, а потом вдруг взяла меня за руку.

— Чувствуешь? — спросила она с улыбкой, приложив мою ладонь к своему животу. — Футболистом будет.

Как сообщила мне Гейл, Мэдисону предстояло ответить не только по моим обвинениям. Ему также инкриминировалась угроза действием полицейскому при отягчающих обстоятельствах. Кроме того, будучи освобожденным под залог, он был задержан после Рождества за кражу со взломом.

Мы обсудили протоколы предварительных слушаний и кое-какие официальные показания, датированные днем совершения преступления. Она сообщила, что полицейских уже опросили.

Поделиться с друзьями: