Счастливчик просыпается!

— Только варенья надо больше класть! — сказала Варя с набитым ртом.

— Что касается варенья, то у меня есть отличная история на этот счёт, — сказал папа.

— Расскажи!

— Когда я в молодости путешествовал по южным странам, — начал папа, откинувшись на стуле и переплетя пальцы рук, что говорило о том, что он вошёл во вкус и история обещает быть долгой, — я познакомился с одним занимательным чудаком, то ли греком, то ли итальянцем, я точно не помню. Вполне возможно, что это был турок, или, даже, бедуин, но это не имеет значения. Значение имеет то, что он мог сварить варенье из чего угодно!

— Да ладно! — засмеялся Серёжа. — Не может этого быть! Нельзя сварит варенье из чего угодно!

— Тоже самое ему тогда сказал и я, — спокойно ответил папа, — но он нисколечко не обиделся, потому что был очень стар и очень мудр и не любил торопиться с выводами. Вместо ответа, он пригласил меня к себе в гости, на чашечку крепчайшего чёрного кофе, которое ему привозили раз в год на верблюде из самой Эфиопии. Кстати, он пил кофе ровно в двенадцать часов дня, когда тень от его абрикосового дерева растущего во дворе была особенно густой, и можно было спокойно сидеть в его тени и неспешно беседовать о жизни, как и подобает всем мудрым людям. Именно поэтому, в память о том далёком дне, мы и пьём кофе в 12 часов, но, я забегаю вперёд…

Папа налил себе ещё чаю и сделал долгий, медленный глоток. Уставший от беготни Стёпа спал у его ног и от его влажной шерсти шёл пар. Папа поставил чашку на стол, потрепал Стёпу по его лохматой голове и продолжил свой рассказ.

— Мы вышли из таверны и отправились в путь, хотя хозяин таверны и его жена всячески пытались меня отговорить от этого путешествия, говоря, что старик не в своём уме и это может быть опасно, но я не послушал их и никогда не пожалел о содеянном.

Папа снова сделал глоток чая и вновь откинулся на стуле.

— Мы вышли утром, и шли через пустыню, а когда мы приблизились к его жилищу, было около полудня. Первое что я увидел, когда мы приблизились к его дому, были тысячи ос, которые кружились в небе точно огромные птичьи стаи и гудели как сотни локомотивов. Это было настолько странное и завораживающее зрелище, что я даже не испугался и смело следовал за стариком, который совершенно не обращал на ос никакого внимания. Мы прошли ещё немного, и я увидел посреди пустыни огромный белый шатёр из тончащего, почти прозрачного шёлка. Сквозь него, я увидел зелёный сад, и небольшой кирпичный домик.

— Мы почти пришли, — сказал старик. — Следуй за мной и ничего не бойся.

Мы подошли к одной из стен шатра, и я увидел шёлковую калитку, которая была закрыта на три дюжины перламутровых пуговиц. Старик расстегнул её, и мы прошли внутрь, после чего он снова закрыл её.

— Вот и мой дом, — сказал старик. — Прошу, присаживайся в тени этого абрикоса, а я сделаю кофе, и мы насладимся покоем и беседой, ибо ничто в мире не может сравниться с полуденной негой и неспешным разговором с умным человеком.

Я сел, а старик удалился в дом и вскоре вынес из поднос, на котором стояли две крошечные квадратные чашечки и старый медный кофейник. Он сам разлил чёрный как нефть напиток и лучшего кофе, скажу я вам, я не пробовал никогда в жизни, хотя много где бывал и до и после нашей с ним встречи. Всё вокруг было похожим на сказку, но что меня поразило больше всего, так это восхитительный запах, которым был буквально пронизан воздух вокруг нас. Сначала, я подумал, что так пахнет абрикосовое дерево, но старик покачал головой.

— Нет, — сказал старик. — Даже самое лучшее абрикосовое дерево на свете не может так пахнуть».

— Тогда что же это? — изумлённо спросил я, потому что запах был такой восхитительный, что я не мог думать ни о чем ещё.

— Ты всё узнаешь, путник, — с улыбкой сказал старик, наливая мне вторую чашечку кофе из старого кофейника. — Отдохни с дороги и выпей свой кофе без суеты. В мире нет ни одной причин, что бы спешить куда-то.

Так сказал мне тогда тот мудрый старик, который, как мне теперь кажется, был не человеком, а обычным волшебником, которые раньше ещё можно было встретить на Востоке.

— И что же было дальше? — спросила Варя.

— Мы выпили вторую и третью, и четвёртую чашку этого изумительного кофе, — мечтательно сказал папа, — а после, старик пригласил меня в дом.

Дивный запах, который витал в саду, невероятно усилился, едва я ступил в тенистую прохладу его странного дома, который весь был сделан из маленьких разноцветных кирпичей.

— Я хочу показать тебе кое-что, — сказал мне старик.

— Варенье! — крикнула Варя. — Он показал тебе варенье! Вот что так вкусно пахло!

— Терпение, юная леди, — мягко сказал папа.

— Терпение, — сказал мне старик, когда я спросил его, куда мы идём.

Мы прошли через весь дом, и запах, всё такой же неправдоподобно аппетитный, постоянно менялся, словно мы переходили от одного душистого цветка к другому. В конце концов, мы подошли к дверце, которая вела в подвал. Каменный свод подвала и все ступени были также сделаны из разноцветных кирпичей, и запах снова поменялся, оставаясь всё таким же притягательным и сладким. Мы спустились глубоко под землю и наконец, моему взору открылась огромная пещера, которая миллионы лет назад была подводным гротом, так как давным-давно, на месте этой пустыни плескалось бескрайнее море.

— Это моё хранилище, — сказал старик. — Я узнал о её существовании ещё ребёнком, когда мой прадед уже закончил рыть подземный ход в него, а мой дед укреплял его своды.

— Но что ты хранишь здесь? — спросил я и сам почувствовал себя глупцом, потому что было совершенно очевидно, что это был самый большой в мире склад варенья. Бескрайние стеллажи, сделанные из белоснежного известняка, уходили во тьму пещеры и таяли вдали, и на каждом из них, тесными рядами стояли крохотные, пузатые кувшинчики, размером с мандарин, закрытые пергаментом с арабской вязью.

— В этой пещере, есть варенье из всего, что существует на свете, — сказал старик. — Ты можешь сам убедиться в этом. Но будь осторожен, целой жизни может не хватить, что бы попробовать всё варенье, которое тут есть.

— Какое же там было варенье, — воскликнула Варя, — которое ты успел попробовать?

— О, — выдохнул папа, — я перепробовал невероятное количество варенья в тот день и ещё больше увидел. Там было варенье из овощей и из фруктов, из ягод и цветов, из листьев и травы, из хвои и опилок, из перьев и зубной пасты, из бумаги и карандашей, из рыбы и горчицы, из молока и сыра, из чашек и ложек, из стульев и столов, из штор и шпингалетов, из торфа и гвоздей, из пшена и кукурузы, из песка и камней, из одежды и шляп, из очков и пустых бутылок, из золота и изумрудов, из шоколада и хлеба и ещё нескончаемое множество любых, самых разных варений. Там даже было варенье из старых ботинок, которое старик сварил на спор, когда хозяин таверны сказал что нельзя сварить варенье из старых ботинок, и оно оказалось таким вкусным, что хозяин таверны каждый год приносит ему свою старую обувь и просит сделать ему ещё немного чудесного ботиночного варенья.