Счастливые дни в аду

– Я не думаю, что тот инцидент с оборотнем и помощь моего отца – достаточные причины, чтобы меня защищать. Мой отец в той ситуации, скорее, пытался спасти Сириуса и профессора Люпина, чем Вас. Так что, по-моему, у Вас нет никакого долга жизни по отношению ко мне. И, тем не менее, Вы спасли мне жизнь, и сейчас Вы рядом со мной.

Снейп покачал головой.

– Стоп. Вы торопитесь с выводами. Во-первых, Ваш отец спас мне жизнь, и даже если также он спасал и жизни своих друзей, это не важно. Долг жизни есть долг жизни, независимо от мотивов спасителя. Во-вторых, Вы должны знать, что я пытался спасти Вас не из-за Вашего отца. Я оплатил тот долг уже давно. У меня была другая причина: как я уже Вам говорил, я дал клятву.

– Кому?

– Вашей матери.

Мальчик поднял голову и посмотрел на профессора. Их лица были теперь очень близко, и Гарри отчетливо мог видеть выражение лица Снейпа.

– Вы знали мою маму? – недоверчиво спросил он.

– Не совсем. Я знал ее в школе, но никогда не разговаривал с ней. Знаете, в моих глазах она была только грязнокровкой… в конце концов, грязнокровной ведьмой… И я…

– Я понимаю, – Гарри почувствовал, как сильная боль сжала больную грудь. Грязнокровка! Снейп сказал: грязнокровная ведьма! Он много раз потряс головой, чтобы стряхнуть это жестоко ранящее чувство, но не смог. Это было так больно!

– Поттер, – Снейп слегка коснулся его руки. – Я сказал Вам, что не был хорошим парнем. Никогда не был. Но когда я сейчас сказал «грязнокровка», я хотел показать, как думал тогда. Не сейчас. Действительно.

Гарри не смог сказать ни слова, только кивнул. Слезы пытались брызнуть из глаз, но он стиснул зубы и попытался загнать их назад.

– Поттер, я не хотел причинить Вам боль, извините, – словно издалека услышал он извиняющийся голос Снейпа. Ему было нужно некоторое время, чтобы восстановить самообладание.

– Пожалуйста, сэр, продолжайте, – сказал он, когда опять смог думать.

Снейп кивнул, с беспокойством глядя на Гарри.

– Ваша мать заставила меня дать эту клятву.

– Когда?

– Когда я пришел в их дом, чтобы предупредить о планах Волдеморта против них. В августе, если я правильно помню. Потом они решили использовать чары Фиделиус.

– А как она могла заставить Вас? Трудно поверить. Вы гораздо сильнее, и как … Пожиратель Смерти Вы должны были быть хорошим дуэлянтом.

– Э… – Снейп слабо улыбнулся, – Вы правы. Но я не подозревал. Я нашел ее дома одну. Я сообщил ей новости и, когда повернулся, чтобы уйти, почувствовал, что ее палочка уткнулась мне в шею.

– Она напала на Вас!? – Гарри, не сдержавшись, выкрикнул последнее слово.

– Ну…да. Потом она заставила меня поклясться защищать Вас, если они погибнут.

– Но… почему она хотела, чтобы это были Вы, а не кто-нибудь другой? – с любопытством спросил Гарри.

– Я не знаю. Возможно, из-за моей роли шпиона… она подумала, что я смогу защитить Вас более эффективно, чем кто-либо другой. Она не могла знать, что Волдеморт исчезнет сразу после ее смерти…

Гарри кивнул, удивляясь.

– Да… конечно. Но это так… странно.

– Для меня тоже. Но пока Вы не поступили в Хогвартс, у меня не было возможностей исполнять свою клятву. Альбус сказал, что Вы в безопасности у родственников. Но потом…

– Это постоянная клятва? – снова перебил его Гарри.

– Что Вы подразумеваете под «постоянной»? – в ответ спросил Снейп.

– Вы должны защищать меня до своей или моей смерти? – Снейп неохотно кивнул. – Ох, это так… занятно, – пробормотал Гарри. – Вы были моим клятвенным защитником все эти годы…

Снейп неловко шевельнулся.

– Э… да.

Гарри, казалось, не заметил его дискомфорта.

– Это не могло быть нелегко, – размышлял он. – Вы… не любили меня, и в то же время были вынуждены охранять…

– Это действительно было нелегко, – усмехаясь, подтвердил Снейп.

– Я никогда не догадывался об этом, – сказал Гарри, думая об уроках зельеварения. Конечно, ожидалось, что защитник будет действовать в более дружеской, более того, покровительственной манере….

– Я никогда не понимал Вашу мать, – проговорил Снейп. – Она знала меня достаточно, чтобы не доверять мне, как и все остальные. Я всегда был высокомерным, жестоким ублюдком из чистокровной благородной семьи, слизеринцем, последователем Волдеморта, убийцей, заслужившим срок в Азкабане до конца своих дней, аминь. И она заставила меня защищать Вас, сына маглорожденной и Джеймса Поттера, гриффиндорца, верного помощника Альбуса Дамблдора, аврора Ордена Феникса, спасителя! Не говоря уже о том, что мы с Вашим отцом всегда ненавидели друг друга, с первой же минуты нашей встречи! Это постоянно раздражало меня в течение 14-ти лет.

– Ох, – Гарри удивленно открыл рот. – Это было причиной!

Профессор опустил голову.

– Да. Но сейчас я сказал бы: это было причиной. Альбус всегда настаивал, чтобы я Вас получше узнал. Узнать человека, которого я должен был защищать почти всю свою жизнь. Но я не хотел. Я стыдился моей нежеланной задачи, всей этой невозможной ситуации! И я ничего не мог сделать! Смерть Вашей матери сделала клятву абсолютной и не подлежащей изменению.

– И никто не может освободить Вас от нее? Даже я? – неожиданно спросил Гарри.

– Вы? – Снейп был ошеломлен. – Почему?..

– Просто чтобы позволить Вам жить своей жизнью, сэр, – просто ответил мальчик.

– Вы не сможете освободить от нее, пока Вам не исполнится 25 лет или пока Вы не женитесь.

– Вы имеете в виду, что я должен поспешить жениться на ком-нибудь? – глаза Гарри заблестели.

– Нет, – улыбнулся профессор. – Я не жду, что Вы женитесь. Так или иначе, я не могу поверить, что Вы найдете кого-нибудь подходящего здесь, в Поместье Кошмара, – они улыбнулись друг другу. – И… говоря по правде, теперь я не хочу, чтобы кто-либо, а особенно Вы, освободил меня от этой клятвы.

– Вы имеете в виду?.. – Гарри, казалось, замер, его глаза расширились от удивления.

– Я имею в виду, что Альбус был прав. Я должен был попытаться узнать Вас. Это было бы лучше для нас обоих. Особенно для меня.

Гарри покраснел.

– Почему Вы это сказали?

– Потому что ты – хороший мальчик, Гарри, и я бы хотел бы, чтобы я мог защитить тебя в этой ситуации, но я не могу. Извини.

Они сидели, задумавшись. Потом Гарри решил спросить о своих родителях.

– Сэр? – осторожно сказал он. Он не хотел тревожить профессору, но тот, казалось, не рассердился.