Счастливых бандитов не бывает
Шрифт:
– Гуссейн, Итальянец!.. Да все они! – Гарик громко скрипнул зубами. – Это мой город! Мой! Я здесь хозяин! И я наведу здесь порядок… Вот только корону получу! А потом полетят головы! Да! Всем им кранты!
Он с шумом набрал воздух в грудь.
– Не могу я больше ждать, понимаешь?! Я крови хочу!!!
Каскет спокойно выслушал его вопли, почесывая пальцем мочку уха. Однако он ясно видел: с Гариком будут серьезные проблемы. Похоже, недаром говорят: у него крыша едет! Возможно, он просто сумасшедший…
Каскет, конечно, никогда не читал Гёте, даже не знал, кто это такой, но сейчас
– И давно ты, Гарик, хозяином здесь заделался? – холодно поинтересовался Мефистофель-Каскет.
– Чего? – Гарик свирепо сверкнул глазами, но тут же взял себя в руки, опять прикинулся дурачком:
– Да не-е! Да ты чё! Я ж имел в виду нас с тобой, ты не понял! Что я хозяин, в смысле, и ты тоже хозяин! Мы оба! А ты как подумал?.. Не-е, ты не ведись на это, Жор! Мы, главное, вместе должны держаться! Вот где наша сила! Я просто в расстройстве, блить, понимаешь! Волнуюсь, как, блить, не знаю кто! Это ж такое дело – коронация! Это ж тебе не жениться, это ж один-единственный раз, и все!
– Тебе еще дожить до этого единственного раза надо, – процедил Каскет, вскакивая.
Гарик захлопнул огромную челюсть, словно закрыл ковш экскаватора.
– Это как понимать? – осторожно осведомился он.
– Так и понимай. Болтаешь много. Залупнешься вот так при ворах, они на бабло твое не посмотрят, отчушкарят и в угол веником сметут… Я за тебя ручался, Гарик. Теперь сам смотри: если подставишь меня…
– А чего не так, Жор?! Я ж всю правду!
Сейчас уже Каскет нервно прохаживался по кабинету, а Гарик семенил за ним, оправдываясь и размахивая руками.
– Ты хочешь сказать, что не мы здесь хозяева, в Тиходонске? А кто ж тогда? Ты сам согласился, чтоб мы тут вдвоем порядок навели! Было? Было! Я ж про то и говорю!
Если бы можно было отмотать время назад, Каскет, конечно, никогда бы не стал связываться с этим придурком. Даже близко к себе не подпустил бы. Но обратного хода уже нет. Хоть вся эта коронация – фуфло и настоящую корону за деньги, пусть даже очень большие деньги, никому еще купить не удавалось, – пусть так… Но приглашения разосланы, воры дали согласие, они уже съезжаются в Тиходонск. Сказать им: извините, брателлы, у нас тут непонятки возникли – нельзя. Лучше уж сразу под асфальтовый каток лечь…
В конце концов он кое-как выпроводил Гарика из кабинета, сославшись на срочные дела. И сразу же позвонил Босому.
– Зайди ко мне, дорогой, базар небольшой имеется…
Смотрящий явился уже затемно, тяжело опираясь на трость со стальным набалдашником в виде черепа. С ним были Боцман и Додик.
– Годы, Жора, годы! – пожаловался Босой, опускаясь в кресло перед Каскетом и повелительным жестом отпуская пристяжь.
– Кости старые разнылись… И корень окопника пробовал на спирту, и конскую мазь, и девками горячими обкладывался…
Он оперся подбородком на трость и обнажил в улыбке редкие желтоватые зубы.
– Ничего не помогает! В скорем, видать, на костылях
буду к тебе заявляться… А то и на колясочке, хе-хе…Каскет понял, к чему ведет старый вор: дескать, надо бы тебе ко мне в Шанхай заглянуть, а не меня к себе тащить! Но сделал вид, что намек остался нерасшифрованным.
– А я лебедку специальную для тебя поставлю, будешь по воздуху подниматься, прямо через окно, как в молодости! – бодро сказал он. – Я вот что хотел. По Гарику надо посоветоваться. У него коронация скоро, а я в сомнениях…
Босой скривил губы.
– Это же ты придумал. Ты и рекомендателей нашел, и авторитетных воров вызвал. Только ни один ко мне не заглянул, уважения не выказал. Так что я тут в стороне.
– Сегодня в стороне, а завтра в бороне! – резко бросил Каскет. – Что община перетирает насчет коронации?
– Да ничего хорошего, – проворчал Босой. – «Апельсин» он и есть «апельсин»… А гонору на себя нагнал, как будто все ему теперь по штуке баксов должны!
– Кто так говорит? Гуссейн?
– Почему только Гуссейн? Все говорят! И я скажу! Хоть бы рожу не раздувал, мудила, сидел бы тихо до сходки… Так нет! К нему Итальянец приходил, надо груз один принять в порту. Так он такую цену загнул, что нах послать и то не так обидно!.. Мне, говорит, бабло нужно отбивать!.. Как будто Итальянец должен из своего кармана оплачивать его корону из апельсиновой кожуры!
– Так и говорит?! – ужаснулся Каскет. Это было против всех правил. Заплатившие за коронацию обычно держали язык за зубами.
– Ну! – Босой вздохнул, пожевал губами. – Он совсем краев не видит. И не понимает ничего! В «Трех сестрах» стрельбу устроил, кричал, что он король Тиходонска!
Каскет скривился. Он слышал эту историю. Весь город говорит.
– Не знаю, что сделает, когда ты ему корону наденешь… Может, сразу же тебя и грохнет! – продолжил Босой и для пущей убедительности потряс в воздухе своим посохом, чем-то напоминая сейчас древнего библейского старца.
Каскет смотрел исподлобья и молчал.
– Пацаны говорят, чтобы я на сходке за него мазу не тянул. Наоборот – все предъявы собрал и кинул ему в морду! – Босой пристукнул тростью о пол.
Но Каскет сурово покачал головой.
– Нельзя допустить, чтобы сейчас в городе возникал кипеж, – сказал он, помолчав. – Здесь авторитетные люди, которых я пригласил, за которых я отвечаю. И ты, кстати, перед «законниками» в ответе! А что же это получается: мы всех собрали, кандидата подобрали, сходку подготовили – и вдруг все это накрылось медным тазом? Я не хочу так позориться и на всю жизнь становиться посмешищем! И ты не хочешь!
– А кто меня спрашивает? – Босой только развел руками. И, помолчав, деликатно поинтересовался: – Так что делать-то будем?
– Если я с ним ошибся, то я ошибку и исправлю, – глянул Каскет прямым, пронизывающим взглядом. – Но потом. А пока надо все провести как положено. Завтра позовем его в «Адмиральский причал» да перетрем втроем эту тему. Чтоб он понял, как себя надо вести. Да и научи его, как на сходке держаться, да что говорить…
– Слава богу, вспомнил, кто в городе Смотрящий! – усмехнулся Босой и, опираясь на трость, тяжело поднялся.