Счастливый рыжий закат
Шрифт:
– Ну, наконец-то! Я уж думала, ты никогда из своего Роттервика не выберешься! – подруга обняла меня.
Я лишь рукой махнула. Говорить ни об императорском суде, ни о эпидемии – не хотелось.
– Девочки! Смотрите, кто к нам приехал!
– Тетя Рене!
Две одинаковые девочки выбежали навстречу. Синие платья, белые косички, золотые веснушки, румянец во всю щеку! Это все воздух наших северных лесов. У Эли и Лины – дар целительниц. Эля, правда, посильнее. Еще на улице заметила три птичьих гнезда на крыше их дома, а уж цветы на балкончике как разрослись! У целительниц особая энергия.
– Ох, ты! Как выросли! Пора показывать вас учителю Ирвину.
– Да! Да! Да!- девчонки прыгали вокруг, дергая меня за юбку.
– Да оставьте вы ее в покое, неугомонные! Эля! Лина! Хватит, я сказала! Идите, поставьте воду! Человеку умыться с дороги. Ты голодая?
– Нет, не голодная. Сейчас только трав заварю, и от вашего знаменитого меда не откажусь!
– Тетя Рене! Проверьте меня!
– И меня!
Близняшки, как и я когда-то, мечтали уехать из дома. Стать целительницами. Еще каких-то четыре года назад я приезжала, а они играли – рисовали друг у друга на ладонях соком бервалета свернувшуюся кольцами змею…
И вот они уже почти взрослые. Полтора-максимум два года – и Ирвин заберет их в университет.
– Ну, давайте! Идите сюда!
– Да что ж это такое, Рене! – Мелани побледнела, – иди хотя бы умойся! Ну что ж с порога-то!
– Мел… От того, что я сделаю это позже – ничего не изменится. Перестань. Все хорошо.
И я приложила знак целительницы ко лбу Эли. Змея вспыхнула и засеребрилась. Осталась одна голова. У Лины змея загорелась больше чем на половину, но чуть меньше, чем у сестры. Это означало, что через год-другой их дар вступит в силу. Если не учить – они его потеряют.
– Пойдемте ужинать лучше, – грустно улыбнулась Мелани, одним взглядом давая понять, что сейчас ничего слышать на эту тему не хочет. – Ждали только тебя, Рене.
Я вздохнула, и пошла вымыть руки. Небольшая, пахнущая свежим срубом веранда. Кадки с цветами. Птичий гомон – три гнезда с птенцами на крыше. Тяжелый, круглый стол. Чистая скатерть. Запах трав и меда. Свежий хлеб.
– Розовый, – кивнула Мелани на закат вдалеке.
– Да. С кровавой полосой у самого горизонта. Бабуля такие вот закаты ненавидела. Всегда говорила – быть беде. Странно. У меня, кажется, наоборот все только наладилось…
– Не обращай внимания! Сказки все…
– Тяф! Фыррррррррр……
– Чуфи! Ты как всегда, к закату! – я окунула лицо в огненную шкурку.
– Ха-ха-ха-ха…. Рене! Не понятно, где кончается Чуфи и начинаешься ты! Обе рыжие! – Мелани рассмеялась и налила лисице молока. – Она что, прошла вместе с тобой порталом?
– Нет. Просто… Она всегда там, где я. И всегда – к закату…
– Ой, волнуюсь я… Как они в столице освоятся? На первый курс же в четырнадцать лет берут – маленькие совсем.
– Присмотрю. Да и нельзя талант не использовать. Тем более целительский – будут потом тебе душу выматывать. Что не сбылось, не сложилось.
– Твоя правда, Рене. Но страшно.
– Ты бы слышала, как моя бабушка от целителя Ирвина отбивалась. Как шумела, в чем его обвиняла… Это было что-то!
– А ты?
– А я сказала, что поеду. Что научусь людей лечить. И бабушка уступила.
– И ты не жалеешь?
Я только отрицательно
покачала головой. Как можно жалеть о том, что является частью тебя…– Меня Генри бросил, – сообщила я подруге новость.
Взгляд лисы стал довольным. Мелани – встревоженным.
– Миледи Бартон меня с этим поздравила, – опустила лицо в чашку.
– Тя-тя-тя! – коротко рассмеялась лиса.
– И… как ты? – женщина прижала ладони к щекам.
– Не знаю. Столько всего случилось сразу, что я… просто не знаю… Может быть, миледи Бартон права? Первая трудность – и он от меня отказался. Даже разбираться не стал.
– Даже так… А случилось-то что?
– Пожалуйста, давай потом! Я все-все тебе расскажу, только…не сейчас.
– Ф-ф-ф… – Чуфи свернулась калачиком на коленях.
– Тебе кто-то нравится? Другой? Не Генри?
– А…почему ты…с чего ты взяла?
– Я не целитель. Уже никогда им не стану, даже если дар и был. Я не маг, – Мелани грустно рассмеялась, – но я очень хорошо тебя знаю, Рене.
– И?
– Да ты влюблена!
– Нет!
– По уши!
– Тяф-тяф- тяф! – горячий язык лизнул по щеке в знак полного согласия.
– Ах ты…И ты! Предательница… Да вы… Вы что, сговорились?
– По самые ярко-красные уши, Рене!
И Мелли, запрокинув голову, громко рассмеялась. Нет, ну было обидно, конечно. Но хорошо, что она смеется. И вообще. Хорошо, что она у меня есть! И еще…Знаете, она ведь… права.
…
Когда я закончила университет и стала зарабатывать, наконец, столько, что можно было откладывать каждый месяц на выплату займа, первое, что сделала – купила землю в Северной провинции. Заказала небольшой домик из бревен. Мастера ругали мою фантазию: зачем мол, барышне дом в такой глуши?
Зачем-зачем… Здесь не было людей! Лишь журчание воды да шум сосен в вышине.
Внизу – узенькая речка. Речка та звалась Гадючка, и славу имела, самую что ни на есть дурную. В высокой траве ее крутых берегов змей водилось много
В просторном подвале – лаборатория. Хоть и ворчали мужики, но подвал сделали на совесть – сухой, с окошками под потолком, чтоб было много света.
Гостиная, пара спален наверху, и чердак с выходом на крышу, любоваться закатами.
А на первом этаже – камин! Это было обязательным условием. В Северной провинции вечерами холодно даже в разгар лета, и можно не отказывать себе в удовольствии сжечь пару поленьев. Любоваться на яркое пламя, воображая себя магом огня, улыбаться, глядя как Чуфи щурится от удовольствия, свернувшись на коврике. Вот это счастье!
В округе росли уникальные, нужные мне для работы травы. Водилось много гадюк. Принцесса Тигверд как-то сказала, что в ее мире тоже есть гадюки! Даже внешне эти змеи чем-то похожи. Но отловить иномирскую гадюку для лаборатории она почему-то отказалась. Может, попробовать и попросить еще раз? Интересно, как действует их яд…
Местный вид болотной гадюки – вполне мирный. Да, змея ядовита. Очень. Но змеи – организованные существа. Они живут кланом, внутри которого существует строгая иерархия. Стоило лишь отловить их королеву и объяснить, что хозяйка земли – я, со мной надо жить мирно – и их никто не тронет – и все! Можно не бояться и заходить в самые глухие места.