Щенки-медвежатники

– Больше ста граммов не пью. Мы ж на эти танцы – как в бой ходим.

Андрей взбежал по лестнице на свой второй этаж и столкнулся с Зойкой. Эта коза необученная была не одна. Рядом стояла незнакомая девчонка. Андрей взглянул на нее, и у него перехватило дыхание. Такого явления природы ему еще не встречалось. Но он сделал вид, что твердо стоит на ногах и никакие женские прелести не могут вывести его из равновесия.

– Знаешь, что сказала Гипотенуза? – проблеяла Зойка. – Тебя не допустят до экзаменов.

Андрею словно поддых ударили. Но он отмахнулся, сделал вид, что ему все по фигу.

А Зойка продолжала:

– Гипотенуза сказала, что трижды делала записи у тебя в дневнике, вызывала Анну Сергеевну в школу. И трижды твоя мама не пришла. Может, ты завел второй дневник?

Так и было. Андрей мастерски ставил оценки и расписывался за учителей.

Зойка скривилась.

– Кого обманываешь, Корнев? Себя обманываешь!

Она была похожа на свою мать. Просто копия. Узкая нижняя челюсть, мелкие зубы, а когда улыбается, показывает десны. Вылитая коза.

И все же она была права. Получалось, что он действительно обманул самого себя.

– Отвяжись, – пробормотал Андрей, ворочая ключом в скважине замка.

Он скрылся за дверью квартиры. И только тогда понял, что вел себя глупо. Мог познакомиться с девчонкой, произвести на нее совсем другое впечатление. А его, как всегда, замкнуло.

Он поставил свою любимую пластинку, оперетту Кальмана «Мистер Икс», и начал подпевать Георгу Отсу:

Устал я греться у чужого огня,

Так где же сердце, что полюбит меня?

Живу без ласки, боль свою затая,

Всегда быть в маске – судьба моя.

Ему в самом деле было жаль себя. «Ну, не даются мне точные предметы, поэтому и не тянет в школу, кому охота выглядеть идиотом? – думал он. – Ну и что? Подумаешь, трагедия. Мало ли выдающихся людей плохо учились. А хоть одного не допустили до выпускных экзаменов? Не было такого. Не додумались. Права такого, наверное, не имели. Стоп, – сказал себе Андрей, – наши тоже не имеют права. Просто пугают».

Он набрал телефон Димки и поделился скверной новостью.

– Думаю, тебя берут на понт, – сказал Димка. – Но, старик, как бы то ни было, это последний звонок. Делай выводы. Остаться на второй год – знаешь, такой геморрой!

Пришла мать со Славиком. Пацан пыхтел, не смотрел в глаза. Мать с порога обрушилась на Андрея:

– Ты чему учишь брата? Зачем его портишь?

Андрей заорал в ответ:

– Что за манера?! Может, сначала скажешь, что произошло?

– Кто надоумил его завести второй дневник?! – кричала мать.

Андрей зашипел на брата:

– Паршивец, я тебе советовал?

– Я говорю маме, что сам придумал, она не верит, – оправдывался Славик.

– Почему я должен отвечать за него? – возмутился Андрей. – У него своя голова на плечах.

– Потому что порча идет от тебя. Я была в школе. Ты что натворил? Ты зачем вместо Ленина директора нарисовал? Как ты мог, в твоем положении? Ты же и без того на волоске! Знаешь, что тебе грозит?

– Знаю, – буркнул Андрей. – Они на это права не имеют.

– Они на все имеют право. Ты их достал. Пощады уже не будет. Смысла нет делать тебе снисхождение. Все равно не сдашь экзамены. Директор сказал, что уже согласовал с гороно.

Сердце у Андрея заныло.

– Что согласовал?

– Тебя не допустят до экзаменов. До тебя доходит, что это такое?

Могла бы не разжевывать. Андрею казалось, что земля уходит из-под ног.

Мать легла на диван и прикрыла глаза рукой.

– Накапай мне корвалолу семнадцать капель. И разбавь водой.

Андрей подал лекарство. Мать выпила. Андрею стало жаль ее. Хотя он догадывался, что это всего лишь маленький спектакль в воспитательных целях. Он присел на краешек дивана.

– Мама, я думаю, все можно поправить. Я возьмусь за учебу.

– Не верю я ни одному твоему слову, – слабым голосом проговорила мать. – Если бы ты только знал, как я от тебя устала. Идет по улице хулиганье, думаю: вдруг ты в этой куче? Подъезжает к дому милицейская машина, сердце сжимается: вдруг за тобой? Вижу у дома чью-то кровь – думаю: не твоя ли? Ты меня вымотал. У меня уже сердце не выдерживает. Правильно говорит Зинаида Гордеевна: либо с тобой что-нибудь случится, либо ты сам что-нибудь совершишь.

Зинаида Щукина была мать Зойки. Очень известная в городе судьиха. Партнерша родителей по субботним карточным играм.

– Сегодня вечером из дома – ни шагу, – приказала мать.

– Я сегодня – на танцы, – решительно произнес Андрей.

– Какие могут быть в твоем положении танцы? – возмутилась мать. – Ты же только что говорил, что возьмешься за учебу!

Андрей взвился:

– Ну да. Прямо сейчас кинулся терзать букварь.

– Вот ты себя и показал. Одни развлечения на уме. Но ничего. Не хочешь по-хорошему, отец придет – все ему доложу, он из тебя выбьет дурь.

– Спасибо, дорогая мамочка, что предупредила. Ласковая ты моя, а уж какая добрая! Добрее просто не бывает! – паясничая, Андрей скрылся за дверью комнаты.

– Попробуй только самовольно уйти, – пригрозила мать.

До прихода отца оставались считанные минуты. Но у Андрея все было на мази. Он шустро переоделся и выглянул в прихожую. Мать тихонько закрыла входную дверь на ключ и стояла, как часовой, готовая помешать ему выйти из дома. Андрей усмехнулся, подошел к окну, открыл его и вылез наружу.

Он вылез и замер. К дому подходил отец. Блин, вот невезуха!

Отец был навеселе. В их строительном управлении была традиция: выпивать в конце рабочего дня по сто пятьдесят и кружке пива и закусывать двумя бутербродами. И потом только идти домой ужинать.

Андрей спускался по пожарной лестнице, а отец ждал. От его веселого настроения не осталось и следа. Отец прошипел, когда Андрей спрыгнул на тротуар:

– А ну, марш домой!

– Мне надо, – пробормотал Андрей.

Отец задохнулся от гнева: