Щенки. Проза 1930-50-х годов (сборник)

Солдат глядит вниз на плетенку сучьев, пробует ветку, бьет сапогом, чтоб сломать, вытягивает руку, не может достать, нет ножа, чтоб срезать. Молчащий мальчик глядит на него, выпучив глаза, мало что понимая.

Вдруг он съежился, глаза изменились; не меняя места, он глядит назад за спину солдата. Он вытянул руку, показывая на что-то сзади, и завизжал своим скрипучим голосом, с ужасом глядя туда так страшно, что солдат оглянулся, выпустив ствол из рук, рванулся опять уцепиться, но сапоги соскользнули с ветки, и, ударяясь о нижние, он пролетел через иглы, в последний раз схватился за одну из ветвей, но силой удара сорвал шелуху и упал на землю с коротким хрустом. В этот момент он крикнул и продолжает стонать.

Щенок, унюхав петуха, оставленного тут же под деревом, нерешительно вылез из ямы, спускается к петуху, но сверху ему в спину попадает большая шишка.

Он, не выходя из кустов, испуганно поджимает зад и видит, что мальчик, качаясь наверху, метит шишками в солдата: они то попадают, то вокруг хлопают мимо. Солдат подтягивается к стволу, отдыхая, носом к земле.

«Зачем ногой?» – он сжимает рукой пучки травы, пальцы работают; от плеча к лопаткам без боли; приподнимается на локтях и хочет встать. «Только бы вернуться, надо бежать», – но неподвижную ногу защемило, как клин, колодой; он не верит боли, но ползти нельзя, и напрасно пробует подняться.

Мальчик, сидя над ним, попал несколько раз ему в голову, но слезать боится, так как солдат косит вверх, лежа у самого дерева. Иногда кажется, он без сознания, но вдруг говорит, найдя его в просвете:

– Колька, беги, позови ребят, я тебе отдам ремень.

Мальчик послушно лезет вниз и прыгает на землю возле солдата. Тот поворачивает голову и пробует достать до него, но останавливается и довольно долго и со стоном переворачивается навзничь. Испуганный мальчик отпрянул и, видно, хочет идти вниз, но задерживается и потихоньку оглядывается вокруг. Солдат уговаривает:

– Только приведи наших, дам ремень, и обойму дам, только приведи наших. Ну, беги.

– С патронами? – спрашивает мальчик.

– С патронами.

– А бить не будешь?

– Что, не веришь? Не видишь, ногу сломал.

Мальчик наклонился над ним, слушая. Солдат поворачивает на него глаза. Мальчик глядит ему на руки, нагнув голову, и видит уже давно лежащего рядом с ним петуха. Он быстро хватает за лапу и прыгает назад, но солдат успел поймать его ногу, подкосил, подтянул к себе, так что он проехал спиной по земле, и шепчет:

– Ты так! Так я ж тебя расшибу о ствол…

И он душит мальчика петух выпадает из рук, и, напрягши силы, поднимает его, чтоб ударить об дерево. Мальчик кричит ему:

– Пустите, дядя, я приведу, ей-богу приведу солдат!

Солдат останавливается. Мальчик с плачем спрашивает:

– А ремень дадите?

Это его убеждает, он отпускает мальчишку и хлопает рукой по ремню. Хочет сказать «дам!», но вместо этого стонет.

Мальчик убегает вниз, но возвращается, берет петуха, лежащего далеко от солдата, и говорит ему, следя и как будто чего-то ожидая:

– Снимите ремень, а то я не пойду, может, еще врете.

Солдат лезет под шинель и убеждает плачущим голосом:

– Ты что, дурак, не понимаешь? Человек ногу сломал. Знаешь, чего стоит своя жизнь? На хуя мне сдался этот паршивый петух. Я тебя вижу как в первый раз. Беги в деревню, чтоб сейчас же шли. А ремня мне сейчас не снять, – и бормочет про себя, сжимая руку под полой. – Скажи, человек умирает.

Мальчик отступил и, подумавши, говорит:

– Нет, лучше я пойду себе с петухом, а вы тут, дядя, как хотите. А ремень бы я взял. Я б вам поверил, если б вы мне поверили, я бы десять раз сбегал. – И он опять выжидательно смотрит. Тогда солдат, расстегнув кобуру, направляет на него черное дуло и говорит:

– Стой, дерьмо!

Побледневший мальчик убегает, не сходя с места. Солдат спрашивает:

– Где Настя?

– Пропала Настя, не знаю.

– Скажи где, а то убью! Это видал?

– Не знаю я… наверху…

– Где еще наверху? Здесь?

Мальчик улыбается:

– Нет, откуда здесь. Там, на чердаке.

Солдат говорит мальчику, что и сам уползет, только трудно. И если он не позовет, то там, в деревне, он его порешит, а Настю и сам найдет. Солдат сжимает зубы и скрипит ими:

– Беги, приведи их! Пойдешь?

– Пойду…

– Нет, сволочь, не пойдешь! – И солдат стреляет в мальчика.

С железным звоном и криком тот падает на живот и корчится, коленки к подбородку. Солдат пробует ползти. Боль одолевает его, он еще тянется и переворачивается, то же делает и мальчик, повторяя его движения, подползая к нему и пищит:

– Дядя, за что вы меня убили, – и зарывается телом в землю.

Солдат, не замечая его, старается уползти вниз и разглядеть в сумерках, что делается в деревне, волоча ногу, упираясь руками в землю: кричать напрасно, он шарит в траве, а затем припадает и уткнулся рядом, видно, без сознания.

Вдруг с шорохом мальчик удивительно прытко прыгает к нему хватает лежащий в траве револьвер, рукояткой, охваченной светлой сталью, бьет солдата по голове и отскакивает, потом подходит опять, заглядывая в глаза вытянувшемуся солдату и, наведя дуло для верности на его грудь и держа револьвер обеими руками, стреляет четыре раза, разглядывая после каждого – что случилось? Мальчик долго нажимает пятый раз, но патроны израсходованы. Затем быстро подбирает, шаря в темноте петуха, отыскивает гильзы и убегает, ссыпаясь вниз по склону.

Солдат. 1936. Б., графитный кар. 30x17

Щенок выползает из листьев, обнюхивает солдата; грязные широкие пальцы окостенели; щенок обходит его руки и ноги, слышит запах петуха и давится голодной слюной.

Внизу на улице сверкнули огни и задвигались сквозь качнувшиеся ветки. На его шерсть капнула капля. Совсем потемнело, и зашумел дождь.

Повертевшись, он задрал ногу и попал струей в ладонь убитому. Он побежал вниз.

Дождь усилился. Продрогший щенок заполз под куст, свернулся, больно касаясь спиной твердых сучков, и заснул под лапой ели, где сухо, иглы, мох и паутина.

Глубокий сон прерывается холодом, а может, криками снизу. Это с фонарями к осевшим бортам подходят последние лодки. Вверх по наскоро сколоченным мосткам тянут четырех коров за рога веревками, подпирая в бока шестами. Поверх уложенных мешков, распертых картошкой, натягивают брезент, барки закрываются низким от дождя дымом, лодки плещут веслами, и в двух местах скрипят лебедками самодельные стрелы. В темной деревне тихо. А на мостках, выдающихся в море, толкутся фонарные огни.