Щенячья любовь

– Мне ваша мама показалась очень милой.

– Бесспорно, она самая тихая из троих. И все равно лучше не подходить к ней слишком близко и не смотреть в глаза. Все это лишь обман.

– Запомню, – она сделала паузу и лениво улыбнулась: – А ваш отец? Чем он занимается?

Папочка… На него вдруг нахлынула грусть.

– Он умер от сердечного приступа девять лет назад.

– Ой, ну надо же. Так рано. Наверное, вам было очень тяжело.

Лучше сказать все как есть.

– Для нас это стало большой неожиданностью. Он создал эту клинику тридцать лет назад. Мы с братьями всегда хотели пойти по его стопам. Ни о чем больше и не думали.

Она кивнула.

– А Флинн всегда был глухим? – ее щеки покрылись ярким румянцем. – Это ведь не слишком личный вопрос?

– Здесь нет ничего личного. Да, он родился глухим. Вот такая игра природы.

– А Дрейк? Я его даже и не разглядела, почти все время провалялась на полу с закрытыми глазами.

Он не смог сдержать неожиданный смешок.

– Дрейк. Ну что мне про него сказать? – ничего такого, что она не узнала бы из городских сплетен. – Он… скорбит… Женился на Хизер – своей школьной любви – как только закончил ветеринарный колледж. Она умерла от агрессивной формы рака яичников три с половиной года назад.

Эйвери молча смотрела в окно и терла круговыми движениями ключицу. Он уже собирался спросить, хорошо ли она себя чувствует, когда она откашлялась и сказала:

– На его месте я была бы вне себя от горя.

Дрейк сильно горевал. Он был полностью раздавлен. Потом ему стало лучше, но Кейду и Флинну потребовался год, чтобы заставить его выбираться куда-нибудь, кроме клиники, и еще год, чтобы убедить собрать вещи Хизер и отправить их в благотворительную организацию. Видя страдания брата, Кейд надеялся, что никогда не влюбится, никогда не увлечется кем-нибудь настолько же сильно.

– Он тяжело все переживал. У Хизер была лучшая подруга, Зоуи, вы с ней еще не встречались. Она наш грумер. У нее маленький салон, прилегающий к зданию клиники.

Когда он свернул к зоомагазину, Эйвери о чем-то глубоко задумалась.

– А кто расписал стены клиники? Такие чудесные рисунки.

Кейд улыбнулся, радуясь возможности сменить тему.

– Это Зоуи. Она любит рисовать, когда не сражается с собаками, пытаясь затащить их на помывку, – он припарковался и выключил двигатель, затем повернулся к ней и положил руку на спинку ее сиденья, всего в дюйме от мягких каштановых локонов.

– Вы не против, что я теперь у вас работаю?

Внутреннее чутье подсказывало ему, что не стоило небрежно отмахиваться от этого вопроса. Что ж, хм-м… На носу у нее рассыпались светлые веснушки, которых он не замечал прежде. Запах ягод, исходивший от нее, заводил его. Он никогда не думал, что фруктовый аромат может оказаться настолько притягательным.

– Я очень даже доволен, что вы согласились у нас работать, – внезапно его охватил порыв доказать ей, что не все мужчины засранцы. Но вчера вечером, когда они в первый раз встретились, он вел себя как придурок, и наверняка у нее сложилось не самое лучшее мнение о нем. Ему это не давало покоя. – Мне правда жаль, что я так себя повел, когда вы принесли Серафима. Честное слово.

Ее губы приоткрылись, она глубоко вздохнула.

– Вы это уже говорили.

Кейд с трудом поборол желание опустить взгляд на ее губы и заглянул ей в глаза.

– Можно и повторить. Простите, – еще несколько мгновений он смотрел на нее. – Справитесь с работой?

Она удивленно моргнула.

– Да.

Один из уголков его рта дрогнул и изогнулся. Кейд знал, что эта его усмешка сводила женщин с ума, и поставил себе целью очаровать Эйвери. Сам не зная, для чего.

– В таком случае, не переживайте об этом.

* * *

В понедельник после двух часов работы на новом месте Эйвери уже не сомневалась, что на эту должность ее выбрало не иначе как само провидение. Слово «бардак» могло бы показаться слишком мягким, чтобы охарактеризовать полнейшее отсутствие хоть какой-то организованности в этом заведении.

В клинике использовали бумажные истории болезни, и храниться они могли в буквальном смысле где угодно. Некоторые – в кладовке. Другие – на стойке регистрации, еще часть – в кабинетах врачей. От всего этого у Эйвери просто закипал мозг. Рядом со смотровым кабинетом находился маленький чулан, но его вообще не использовали.

Закончив с оформлением документации о приеме на работу, она обратилась к Розе:

– Я могу тут заняться небольшой реорганизацией? – Эйвери не хотела брать на себя слишком много, тем более в первый день, но из-за этого безалаберного подхода к работе пациенты теряли время. Роза собиралась пробыть здесь еще две недели и обучить ее, поэтому нововведениями лучше заниматься, пока поблизости находился человек, способный ее подстраховать.

Губы Розы медленно расплылись в улыбке.

– Ты говоришь, реорганизацией?

– Ну да.

Почему она так ухмыляется?

«Кри-и-и! Безумие!»

Эйвери посмотрела на какаду, сидевшего на жердочке у окна. Она не знала, что он счел безумием: поведение Розы, попытку Эйвери здесь все организовать или ситуацию в целом. В любом случае ей ужасно понравился этот пернатый красавец. Обычно он говорил невпопад, причем использовал исключительно строчки из песен. И если бы не сильный мандраж, ее бы это наверняка рассмешило.

– Конечно, дорогая. Можешь организовывать здесь все по своему усмотрению, – улыбка Розы показалась ей холодной и расчетливой, а после того, что несколько дней назад рассказал о своей тетке Кейд, Эйвери не стала дальше эту тему развивать.

Она молча вышла в коридор и распахнула дверь чулана, решив, что начнет свою деятельность с кабинета Кейда. Заметив там два офисных шкафчика, она заглянула в выдвижные ящики. Пусто. Эйвери покачала головой и передвинула шкафчики в чулан. Затем сделала то же самое с пустыми шкафчиками в кабинетах Дрейка и Флинна.

После этого вернулась к стойке регистрации.

– Где здесь у вас истории болезни умерших пациентов?

Роза махнула в сторону стопки, опасно балансировавшей на принтере у нее за спиной.

Эйвери нашла в кладовке большую сумку, погрузила в нее истории болезни и отнесла в угол чулана. Вдоль одной стены стояли шкафчики, но другая пустовала. Поэтому она передвинула туда еще несколько шкафчиков из приемной, после чего начала раскладывать истории болезни в алфавитном порядке и помечать ярлыками ящики. К ланчу она остановилась на букве «М».

Кейд прошел мимо чулана, но вдруг замер и повернулся к ней. Окинув взглядом результат ее работы, он оперся о косяк, так что его синий медицинский костюм натянулся, облегая мускулистое тело, и спросил: