Щит Королевы
Шрифт:
– Не сейчас. – Вьорк помрачнел: видно, воспоминания были не из приятных. – Ты лучше скажи мне, пока не началось, что все-таки из Ольтании пишут? Дома все хорошо?
Я вспомнила письмо Ксантии и даже, кажется, слегка покраснела. Совсем было хотела сказать что-нибудь вроде «отец и мать здоровы, чего и нам желают», да так и застыла: с Биримбой, сидевшим напротив нас, явно было неладно. Лицо его сделалось мертвенно-бледным, а взгляд затуманился.
Внезапно за столом стало тихо, как в предгорьях Тильяса перед бурей. Все неотрывно смотрели на мага.
Колдун вскочил из-за стола, не дожевав
– Силой слова моего преисполнишься!
Дальше пошло нечто совсем уж неразборчивое, причем Биримба говорил то своим голосом, только очень быстро, невнятно и будто бы слегка заискивающе, то незнакомым – глухим, страшным, низким. Как я ни вслушивалась, ни единого слова разобрать было невозможно.
Странный этот разговор с самим собой маг сопровождал не менее странными действиями. Сначала он покачивал головой из стороны в сторону, потом поднялся и завертелся вокруг своей оси, не переставая бормотать. В конце концов когда речь пророка стала почти совсем бессвязной, он остановился и замолчал.
И именно тут мне неожиданно стало по-настоящему страшно. Возникло ощущение, что в комнате появился кто-то чужой, всемогущий – или, по крайней мере, всезнающий. Как будто сотни сквозняков вдруг загуляли.
Внезапно Биримба быстро-быстро закружился по комнате, притопывая то левой, то правой ногой, и заунывно запел страшным, снова чужим голосом:
Зря цветочек привезлиИз далеких стран.Были горы до небес —Станет океан.И посол земли чужойЗлую смерть готовит.Короля со свитоюКамень упокоит.Допев, Биримба повалился на пол как подкошенный. Глаза у него закатились – мне даже почудилось, что он не дышит.
Цорр и Ланкс кинулись к колдуну и, подхватив под руки, вывели из столовой. Тот еле перебирал ногами. Айрант и Даларх поспешили к мужу: оградить, защитить… Хотя какое там – пророчество есть пророчество.
Первым опомнился Беххарт. Он с силой бросил вилку на тарелку, раздался оглушительный для такой тишины звон.
– Говорил я тебе, до добра это не доведет! – раздраженно бросил он Вьорку.
Король не отвечал.
– Нечего было принимать всех этих колдунишек и человечьих жрецов! – Беххарт распалялся все больше и больше. – Они тебе такого напророчат…
Он говорил еще что-то, но я его уже не слушала. Голова внезапно закружилась: цветочек… из далеких стран…
Как наяву, перед глазами всплыла картинка. Тванская улица. Вопрос Стради: «Что такое Фиона?» И мой кокетливый ответ: «Незабудка»… Неужели это про меня?!
Я взяла себя в руки и отогнала тяжелые мысли. Нет, не может быть. Наверняка Биримба имел в виду другое. Может, действительно цветок или растение какое, а может, что-то в виде цветка… Украшение, вазу… Вьорк разберется.
Терлест – надо отдать ему должное – изо всех сил старался угомонить
Беххарта. Дождавшись, пока все замолчат, король встал, с шумом отодвинув кресло. И с нехорошей усмешкой произнес, глядя жрецу прямо в глаза:– Стоит ли беспокоиться? Это же слова человека, а людей ты ни во что не ставишь!
Обведя тяжелым взглядом всех сидящих за столом, он продолжил:
– Никому не сообщайте о пророчестве. В конце концов, оно действительно может быть ошибкой. Никаких действий в отношении послов не предпринимать. Вести себя с ними так же, как и всегда. Всем ясно?
Будто туча нависла над нами – и все замолкло в ожидании грома.
Но он так и не прогремел.
– Ты, конечно, понимаешь, что Биримба говорил об Эрлинге? – спросила я мужа напрямую, когда все начали расходиться.
Король отрицательно покачал головой.
– Ты становишься подозрительным! – упрекнула я его. – В смысле ты начинаешь подозревать невиновных.
– Откуда ты знаешь, кто виновен, а кто нет?
Я прикусила язык.
Надо было вместо этого успокоить мужа, сказать, что не верю в чушь, которую напророчил Биримба. Но я вовремя не сообразила. И, если быть до конца честной, то, как Биримба произносил глупый детский стишок, не оставляло сомнения, что он действительно является пророчеством.
Устроившись в кабинете писать ответ родителям, я не переставала думать о Биримбе. Строчки выходили кривые, письмо получалось сухим и официальным… Отложив перо, я спросила у Тиро:
– А другие пророчества ты слышал?
Тиро невесело ухмыльнулся:
– Ну да, в прошлый раз. Ланкс заболел, попросил сбегать, предупредить. А Вьорк меня вместе со Щитами завтракать усадил. Наверно, не знал, что на Биримбу найдет… Или знал, но решил, что и мне можно.
– А ты помнишь его дословно?
– Еще бы! – Тиро, казалось, слегка обиделся. – Оно же стихотворное, а я, конечно, не поэт, но тоже сочиняю… Я ж тебе пел!
– Ну, знаешь, сегодня были такие стихи… Никудышные.
– Фиона, да это же пророчество!
Мне опять стало как-то зябко. Вот и Тиро верит Биримбе…
– Так что? Прочтешь?
Тиро без всякого выражения продекламировал:
Над горами распростерласьТень дракона.Защитить сумеет ХорверкЛишь корона.В недрах гор озера водуСобирают.Что утонет утлый челн —Никто не знает.Я ничего не сказала, но про себя отметила, что это-то стихотворение получше будет.
– Утонул?
– Нет, к счастью. Да тогда сразу ясно было, о чем эта поэзия. Хийнм как раз собирался в Заозерье. Ланкс кинулся на пристань – тот уже уплыл. Пришлось посылать вдогонку две лодки с лучшими гребцами. Ну, те его «утлый челн» мигом и нагнали.
– И что, правда течь нашли?
– Нашли, – нехотя признал Тиро. – Вроде ничего страшного, но все бывает.
– А с драконом что?
– А что с ним?