Щит Найнавы
Шрифт:
– С радостью, – дюжий чернобородый детина вышел вперед, начал расстегивать пояс. – Люблю рыжих!
– Погоди, Алмон, – Клоч подошел к Кеннег вплотную. – Боишься? В последний раз спрашиваю, где принц?
– В последний раз отвечаю, нет здесь никакого принца. Проваливай отсюда, ублюдок!
– Нет, так нет. Я передумал. Не будем мы тебя трахать. Зачем портить такой праздник? Хочу доставить тебе особое удовольствие, рыжая, – Клоч всадил кинжал в живот Кеннег, повернул его в ране, не сводя взгляда с ее исказившегося лица, заглядывая в полные ужаса и боли глаза женщины. – Так приятно? Я думаю, да.
Кеннег медленно осела на пол.
– Ла Бьер, факелы, – скомандовал Дантист. – Все здесь сжечь. Немедленно.
Оври поднял голову, застонал. Попытался ладонью зажать рану в животе, но не смог – живот был распорот, ладонью такую рану не закрыть. И запах – он не обманывает никогда. Кишечник рассечен, и теперь он не жилец. Ног своих Оври уже не чувствовал. Еще совсем немного, и эта чудовищная пульсирующая во всем теле боль пройдет навсегда. Гелес, как больно! Странно, что с такой болью он еще может думать и осознавать происходящее.
Облако дыма от горящего лазарета накрыло его: Оври закашлялся, застонал, скорчился от нового удара боли. Глаза застилала обморочная пелена, но Оври еще мог видеть.
Он наблюдал, как наемники выволокли из дома кричащих и плачущих Линне и Веру, сорвали с них одежду и повалили на землю. Увидел, что делают с девушками эти подонки – во всех подробностях, – и потому отвел взгляд. Он ничем не мог им помочь. Накатилась смертная слабость. Оври со стоном оперся на локоть, попытался продвинуться вперед. Движение отозвалось страшной болью в животе. На миг Оври показалось, что он умирает, но потом он почувствовал, что боль уходит. Он поднял голову и увидел, как мечутся по двору испуганные пожаром лошади, как волнами стелется серый дым.
Лазарет горит. Языки пламени уже вырываются из окон. Там больные. Надо им помочь. Хотя бы быть рядом с ними в эти мгновения…
Оври пополз на локтях, вскрикивая от боли, волоча за собой выпавшие внутренности. Ему удалось проползти несколько саженей. Потом на него упала тень.
– Надо же, лекаришка еще дышит, – сказал наемник, и в его голосе было удивление.
Тяжелый топор обрушился на голову Оври, и свет померк.
Береника даже не обернулась, когда в храм вошли вооруженные люди. Она продолжала молиться у алтаря. Рука в латной перчатке тяжело легла ей на плечо.
– Говори, старуха, где принц Оваро, – раздался голос.
– Здесь нет принца, – ответила, не оборачиваясь, настоятельница. – Уходите. Это святое место.
– Лжешь, старая ведьма. Мы видели коней айджи. Он где-то здесь. Если хочешь спасти свою морщинистую шкуру, отвечай – где принц?
– Ищи, может быть, найдешь…
Рука схватила настоятельницу за мантию, оттащила от алтаря. Береника увидела вокруг себя жуткие морды – ее окружали не люди, демоны. Или это она сейчас видит души этих людей?
– Ты не понимаешь, что происходит, ведьма, – чудовище смотрело на нее раскосыми желтыми глазами, в которых полыхала жажда крови и смерти. – Куда ты дела Оваро?
– Здесь нет принца, демон. Оставь меня.
– Не хочешь говорить? Ладно. Я все равно найду щенка. А ты сдохнешь.
Удар в лицо опрокинул Беренику наземь. Встать она
не могла, лишь вытерла рукавом разбитые губы. Встретилась взглядом с ударившим ее раскосым демоном. Через мгновение последовал новый удар, ногой прямо в лицо. Рот нэни наполнился кровью, она застонала – и вытянулась на холодной земле, раскинув руки. Тяжелый сапог наступил ей на грудь, ломая хрупкие ребра, тускло сверкнул длинный клинок, а потом пришла боль. Невыносимая, непосильная для слабой человеческой плоти.Если бы Щит остался с ней, она бы посмеялась демонам в лицо. Но Щит следовало отдать. Жаль только, что она не смогла уговорить доброго Оври, Кихоу, девочек уйти из Гойлона. Не спасла их от боли, ужаса, страданий. Однажды, в следующей жизни, она попросит у них прощения.
Ее совесть чиста. Она успела совершить все, что было назначено ей Судьбой. Она была со своими детьми до конца. А теперь она, воплощенная Найнава, Богиня-мать всего сущего, наконец-то сама познает, каково это – быть смертным. Пережить свое последнее мгновение.
Мгновение Страдания и Зубовного Скрежета, Пламени и Боли, Кровавых Клинков и Мученичества.
Однажды огонь Гойлона вспыхнет вновь. Возродится на пепелище, вырастет, как огненный цветок, из крови безвинно замученных детей Гелеса. Тепло вернется на эту землю, скованную стужей жестокости и безумия. Гелес не забудет своих детей – ни живых, ни мертвых.
Смерть всегда заставляет думать о жизни. А жизнь никогда не бывает напрасной.
Тусклый клинок вошел в сердце Береники. Боль кончилась.
Когда Клоч, растолкав наемников, прошел в центр круга, Вера уже была мертва. А на стонущей Линне пыхтел какой-то здоровяк со спущенными штанами. Клоч схватил здоровяка за шиворот и стащил с девушки под хохот наемников.
– Клоч, ты что? – Парень торопливо натягивал штаны, пытаясь запихать в них свое неудовлетворенное достоинство. – Я ведь только начал. Но если ты хочешь…
– Нет времени, – Клоч посмотрел на сжавшуюся в ком Линне, шагнул к ней, сгреб за волосы и одним взмахом кинжала перерезал послушнице горло. Отбросив хрипящую девушку, жестом мясника стряхнул кровь с лезвия, посмотрел на своих людей. – Все, развлечений больше не будет. Принц – вот кто мне нужен. В кельях смотрели?
– Все облазали, Клоч, – ответил воин по имени Даркс. – Мальчишки нигде нет. Нашли только какую-то старую монахиню, так она пыталась от нас в окно сигануть. Мы ее и подтолкнули, шпонтоном в спину. А в саду нашли старика-садовника, ну мы его тоже…
– Ничего у них тут нет, – глухо сказал Ла Бьер, стараясь не смотреть в сторону еще вздрагивающей Линне. – Одни глиняные чашки да корзины. Еды и то нет.
– Клоч! – Воин протолкался в круг. – Ребята нашли в храме подземный ход.
– Ну вот, теперь мы на коне! – Клоч шумно вздохнул. – На этот раз он от нас не уйдет.
– Клоч, мы тут с ребятами подумали, что надо бы поступить по нашему обычаю, – сказал татуированный наемник из Диких городов. – Оставить пару каэстанских свечек.
– Времени нет, Саркаш. Принц уйдет.
– Надо соблюдать традиции, командир.
– Ладно. Охота вам возиться с этой падалью, возитесь, только быстро. Закончите забавляться и догоняйте нас. Мы идем в подземный ход. Ла Бьер, собрать все, что можно использовать для освещения. Факелы, паклю, мазницы, свечи. А монастырь сжечь.