Щит Времени (сборник)

Гийон встретил ее джентльменским рукопожатием и в той же манере усадил в кресло. В рамах на стенах висели движущиеся трехмерные картины: утесы во время прилива и силуэт горы на фоне заката. Она не знала, записанные это изображения или живые, как не узнала и тихо звучащую мелодию. Возможно, что-то японское, подумала Ванда, догадавшись, что музыку Гийон подобрал специально.

– Если позволите, я бы предложил вам аперитив, – произнес Гийон на хорошем английском с едва заметным акцентом.

– Немного сухого шерри, если можно, сэр, – отозвалась Ванда на том же языке.

Он довольно усмехнулся и сел напротив.

– Что ж, завтра у вас занятия, и лучше будет проснуться со свежей головой. Ужин, что я заказал, тоже, думаю, не сильно нарушит ваш спартанский образ жизни. Как вам нравится наша организация?

Она потратила несколько секунд, подбирая подходящие слова.

– Очень нравится, сэр. Трудно, но захватывающе. Вы ведь и так знали, что мне понравится.

Он кивнул:

– Предварительным тестам можно доверять.

– А кроме того, у вас есть отчет о том, как я закончила учебу. Вернее, закончу. Нет, лучше я скажу это на темпоральном.

Гийон не сводил с нее взгляда.

– Не надо. Вы же знаете, это не в наших правилах, слушатель Тамберли.

Робот плавно поднес Ванде шерри и какой-то напиток в суженном кверху бокале для Гийона. Несколько секунд ей оказалось достаточно, чтобы справиться с мыслями.

– Извините, если я что-то не так сказала. С этими парадоксами… – Она набралась смелости и добавила: – Но честно говоря, сэр, я не могу поверить, что вы не заглянули в будущее.

Он утвердительно кивнул:

– Да. Это возможно при соблюдении некоторых мер предосторожности. Никто, кстати, и не удивился, когда вы закончили обучение с отличием.

– Хотя мне от этого никак не легче: учиться все равно надо.

– Разумеется. Вы должны работать над собой, набираться опыта. Некоторые, узнав, что их ждет успех, расслабляются, поддаются искушению облегчить себе жизнь, но вы, я уверен, гораздо умнее.

– Понимаю. Успех никому не гарантирован просто так. Я могла бы завалить экзамен и изменить этот фрагмент истории, но, понятное дело, не хочу этого.

Несмотря на вкрадчивые манеры Гийона, напряжение вновь охватило Ванду. Она сделала глоток благоухающего терпкого напитка и постаралась расслабить мышцы, как ее учили на тренировках.

– Сэр, почему все-таки я здесь? Не думаю, что во мне есть что-то особенное.

– В каждом агенте Патруля Времени есть что-то особенное, – ответил Гийон.

– Хорошо, не спорю… Но мне… Я ведь буду всего-навсего исследователем узкого профиля, причем моя специальность – даже не антропология, а доисторические животные. Практически никакого риска для причинно-следственных связей. Что же тут представляет для вас интерес?

– Необычны сами обстоятельства, приведшие вас к нам.

– Так ведь вся жизнь полна неожиданностей! – воскликнула она. – Разве не удивительно, что сложилась такая комбинация генов и на свет появилась именно я? Моя сестра, например, ничуть на меня не походит.

– Веский довод. – Гийон откинулся назад и поднес к губам свой бокал. – Вероятность относительна. Допускаю, что события, в которые вы оказались вовлечены, носили несколько мелодраматический характер, но мелодрама в каком-то смысле норма реальности. Что может быть более грандиозно, чем огненное рождение Вселенной, галактик и звезд? Что может быть удивительнее, чем жизнь, возникшая на планетах? Постоянные невзгоды, смертельные конфликты, отчаянная борьба заставили ее эволюционировать. Мы выживаем, ведя непрерывную войну против микроскопических захватчиков и предателей в организме каждого из нас. По сравнению с этой картиной столкновения между людьми кажутся до смешного несерьезными и случайными. Но именно они определяют наши судьбы.

Его размеренный тон и менторская дикция успокоили Ванду больше, чем шерри и приемы саморасслабления.

– Что вас интересует, сэр? – спросила она. – Я постараюсь ответить.

Гийон вздохнул:

– Будь у меня точные вопросы, наша встреча вряд ли понадобилась бы. – Он вновь улыбнулся. – И поверьте, я бы много потерял. Я ведь не настолько далек от вас, чтобы ваше общество не доставляло мне удовольствия.

Ванда чувствовала, что за галантностью не скрывается ничего, кроме желания успокоить ее, чтобы она могла вспомнить и рассказать какие-то подробности, нюансы, интересовавшие Гийона. Хотя, возможно, он искренен.

– Я ищу ключ к одному делу, – продолжил он. – А вы своего рода свидетель, невинный наблюдатель. Возможно, вы заметили что-то в происшествии, или преступлении, что окажется полезным для следователя. Вот почему я использовал ваш родной язык. На любом другом, включая и темпоральный, вам не хватит выразительности. Кроме того, жесты и язык телодвижений всегда лучше соответствуют родному языку.

Преступление? Ванда ощутила легкий озноб.

– Чем я могу помочь, сэр?

– Давайте просто побеседуем. Расскажите о себе. Люди редко отказываются от такой возможности. – Он стал серьезен. – И повторяю, вы не совершили ничего предосудительного и, скорее всего, не имеете никакого отношения к данному делу. Однако, как вы понимаете, я должен удостовериться в этом.

– Каким образом? – выдохнула она. – И что это за… дело, которое вы упомянули?

– Я не могу вам сказать.

«Не считает нужным? Или кто-то запретил?» – гадала Ванда.

– Представьте себе бесчисленные мировые линии, переплетенные в паутине причинно-следственных связей. Прикосновение к одной ниточке сотрясает всю паутину. Малейший надрыв ведет к изменению всей конфигурации. Вы уже усвоили на занятиях, что причинно-следственные связи не обязательно действуют только из прошлого в будущее. Они могут отразиться назад и даже отменить свое возникновение. Случается так, что нам известно лишь о возмущении, нарушившем покой паутины, но неведомо, где и в какой точке времени находится возбудитель беспокойства, потому что источник его, возможно, не существует в нашей собственной реальности. Остается лишь искать, проверяя всю нить… – Гийон вдруг замолчал. – Право, я не собирался пугать вас.

– Я не очень пуглива, сэр, – отозвалась Ванда, но про себя подумала: «Такими речами на кого угодно страха нагнать можно».

– Давайте считать, что я всего лишь чрезмерно осторожен, – произнес он. – Вы, как и агент Эверард, оказались втянуты, пусть и против вашей воли, в эту историю с экзальтационистами – наиболее мощной противостоящей нам группировкой, ставившей целью нарушение хода истории.

– Да, но все они были – или будут – пойманы или убиты, – возразила Ванда.

– Это верно. Тем не менее они могут иметь отношение к чему-то неизмеримо большему. – Он поднял ладонь. – Нет, речь не идет о какой-то крупной организации или заговоре, у нас нет оснований для таких подозрений. Хаос, однако, имеет определенную внутреннюю структуру. Явления обладают способностью повторяться. Люди тоже. Поэтому и возникает необходимость изучать тех, кто некогда был причастен к великим событиям. События могут повториться – независимо от того, зафиксированы они в дошедших до наших дней источниках или нет.

– Но я была втянута в эту историю против своей воли, – пробормотала Ванда. – Мэнс… то есть агент Эверард, играл главную роль.

– В этом-то я и хочу убедиться, – сказал Гийон.

Он дал ей посидеть немного в молчании. Звезды на небосклоне разгорались все ярче, соединяясь в созвездия, неведомые Галилею. Когда Гийон вновь заговорил, девушка уже успокоилась.

Нет, решила Ванда, она никак не может представлять для него интерес. И скромность тут ни при чем: она была уверена, что добьется в предстоящей работе отличных результатов. Но здравый смысл подсказывал, что здесь у нее роль более чем скромная. Просто Гийон – безусловно, личность таинственная и незаурядная, как всякий дотошный детектив, – проверял каждую версию, заранее зная, что большинство из них ведет в никуда.