Щит

Увы, насладиться этим состоянием мне не дали — не прошло и минуты, как я услышала набившую оскомину фразу:

— Может, все-таки отпустишь? Неужели тебе не понятно, что графу нет дела ни до тебя, ни до ее милости?

«Сейчас начнут рассказывать о том, что сопротивление бессмысленно, что заложница из числа заключенных — это все равно что гиря для утопающего и что когда им надоест ждать, они пристрелят и его и меня…» — раздраженно подумала я и осторожно прикоснулась языком к внутренней поверхности верхней губы.

М-да… Кровить она не перестала. Ну и распухла так, что со стороны, наверное, выглядела, как кусок опары [69] . Если, конечно, бывает опара, щедро политая кровью из расквашенного носа.

«Да и в остальном я выгляжу не лучше… — скосив взгляд на обрывок нижней юбки, обмотанный вокруг груди, мрачно подумала я. — Не баронесса, а нищенка какая-то, Двуликий меня забери…»

Видимо, последняя фраза чем-то расстроила Бога-Отступника, так как буквально через пару ударов сердца ко мне вернулась боль: сначала запульсировала только губа, потом заныл затылок, стараниями тюремщика лишившийся пряди волос, потом защипало чуть было не оторванное им же ухо.

69

Опара — забродившее тесто с дрожжами или закваской.

Сетовать на бога было глупо, поэтому я кинула взгляд на тело моего недавнего мучителя, все еще валяющееся за решеткой, мысленно обозвала его тварью и неожиданно для себя провалилась в прошлое.

Звук отпираемого замка ударил по нервам, как кузнечный молот по наковальне. И заставил меня вскинуть голову и посмотреть на тюремщика.

Лучше бы я этого не делала: стоило мне заглянуть в его масленые глаза, как перед моим внутренним взором замелькали картинки из недавнего прошлого.

Перекошенные губы лесовика… Мощная шея с вздувшимися венами… Полурасстегнутый алый жиппон… Ямка между ключиц… Волосатая грудь… Мои руки, упирающиеся в нее… Тоненький ободок родового кольца… Царапина на указательном пальце…

Волна старого, полузабытого страха захлестнула меня с головой и в мгновение ока лишила способности связно мыслить: я снова ощутила смрадный запах из раззявленной пасти лесовика, почувствовала его пальцы, тискающие мою грудь, колено, раздвигающее мои ноги.

— Что, даже сопротивляться не будешь? — рявкнуло над ухом, и я, придя в себя, помертвела от ужаса: левая рука тюремщика держала меня за подбородок, а палец правой скользил по моей нижней губе!!!

Мгновением позже до меня донесся бешеный рык Крома:

— Тронешь ее хотя бы пальцем — убью!!!

— Уже тронул… Так что заткнись и не мешай, — хохотнул здоровяк и, оставив в покое мое лицо, вцепился в воротник платья.

Затрещала ткань. Потом — еще и еще. И я, опустив взгляд, увидела собственную грудь, бесстыже торчащую из безобразного разрыва. А еще через мгновение услышала жуткий скрип железа и полный отчаяния крик Меченого:

— Ублюдок! Скотина!! Трус!!!

— Хороша-а-а… — пропустив его оскорбления мимо ушей, плотоядно улыбнулся тюремщик. И, словно торгаш на рынке, взвесил на ладони правое полушарие!

Я ойкнула, попробовала отстраниться и вдруг почувствовала, что куда-то лечу.

Больно ударившись затылком, я увидела над собой потолок и сообразила, что лежу на спине.

Дернулась. Ощутила удар в живот и застыла.

Снова затрещала ткань.

По бедрам прокатилась волна холода.

Правую ногу выше колена стиснули горячие, как пламя свечи, пальцы, и я, почувствовав, что они полезли выше, чуть не умерла от ужаса.

Зажмурилась… Мысленно взмолилась Бастарзу и вдруг воочию увидела перед собой насупленное лицо Волода:

— Я проиграл, потому что Теобальд намного старше и сильнее!

— Победить слабого может каждый, — откуда-то из-за моей спины пробасил отец. — Ты хочешь стать воином? Значит, учись побеждать тех, кто сильнее!

Брат вытаращил глаза:

— Как можно победить того, кто в два раза больше, в три раза быстрее и способен поднять на плечи быка?

— Сделать вид, что сдался. Заставить его расслабиться. Найти его самое уязвимое место и нанести выверенный удар.

«Сделать вид, что сдался. Заставить его расслабиться. Найти его самое уязвимое место…» — мысленно повторила я, окинула взглядом склонившегося надо мной мужчину и почувствовала, как на меня снисходит холодное, ничем не замутненное спокойствие:

— Слышь, мужик, а как тебя зовут?

Здоровяк, успевший задрать подол моего платья до пояса и развязать мотню, удивленно уставился на меня:

— Че?

— Как тебя зовут, говорю… — повторила я и «с интересом» оглядела его вздыбленную плоть.

— Зига… А че?

— Хорошее имя… Слышь, Зига, а ты читал свиток Олли Ветерка «Тайны дворцовых альковов»?

Мужчина вцепился мне под колени, рывком подтянул меня поближе, развел мои бедра и ухмыльнулся:

— Я не умею читать… А че?

— Ну… делать это так… — взглядом показала на свое положение, — слишком скучно… Давай я покажу тебе вещи на-а-амного интереснее?

— Какие? — заинтересованно спросил он.

— Для начала — «игру на тростниковой дудочке». Слышал о такой забаве? — «хрипло» прошептала я и облизнулась.

Здоровяк прищурился:

— А как?

— Ложись сюда… — Я шлепнула ладонью рядом с собой, «нервно» сглотнула и сделала вид, что дрожу от вожделения. — А я встану над тобой на колени и буду тебя ласкать… Язычком…

Задумался. Кинул взгляд на закрытую дверь. Прикоснулся к связке ключей на поясе. Намотал на кулак прядь моих волос и усмехнулся: