Считай звёзды

Ей нельзя знать. Чем дольше нахожусь рядом с ней, тем сильнее убеждаюсь в этой истине.

Повторюсь. Мне нужна эмоциональная передышка, поэтому я лег на диван в гостиной. Да и после поцелуя мы чувствовали эту стремную неловкость, поэтому Райли сама молча ушла в свою комнату. Мы даже не сказали ничего друг другу. Так неопределенно я никогда себя не ощущал. Я был потерян, даже напуган обстоятельством, в котором оказался, но при этом испытывал облегчение. Будто меня отпустила тяжесть, давно сцепившая костлявые пальцы на моей шее. Нахождение в клетке, дверца которой теперь открыта, но покинуть привычное ограничение страшно.

Устав думать о произошедшем, мой мозг окончательно выдохся, что позволило мне заснуть, но поверхностный сон не оберегает от шума. Каждый раз, когда за окном кричало ночное животное, я просыпался.

Но на этот раз меня вынудил пробудиться не странный звук по ту сторону окна. Этот тихий щелчок прозвучал в стенах дома.

Лежу на спине со сложенными на груди руками. Как только открываю веки, сразу же напрягаю мускулы лица, изображая хмурость, и вслушиваюсь в непонятный скрежет, словно кто-то водит штукатуркой по рыхлой стене. Приседаю на диване, держась рукой за его спинку. Слушаю. Не могу разобраться, что может являться источником звука, причем, он повторяется с разной периодичностью и громкостью. Может, в электричестве помехи? Лучше проверить.

Встаю, проверив наличие телефона в кармане, чтобы, если потребуется, использовать его в качестве фонарика. Шум исходит со стороны коридора, может, кухни, в любом случае, я знаю, в каком направлении двигаться, поэтому сквозь еще одолевающую усталость шагаю к порогу гостиной, выглянув в темную прихожую. Встаю на месте. Звук прекращается, но не двигаюсь обратно к дивану, продолжая без доверия цепляться за тишину. И не зря.

Скрежет повторяется. Перевожу хмурый взгляд в сторону лестницы, не совсем понимая, что именно может издавать такой шум. Может, животное какое пробралось в дом? Надеюсь, это всего лишь белка. Медленно перебираю ногами, минуя лестницу, чтобы приблизиться к двери с разбитым стеклом. За ней темный двор с террасой. Всё погружено в полный мрак. Ничего не могу разглядеть. Встаю напротив двери. Слушаю голоса ночных жителей. Ожидаю тот самый звук, по вине которого не могу уснуть.

Мне почему-то кажется, что его источник ближе к кухне, но…

Треск. Вновь. За спиной, поэтому оборачиваюсь, с напряжением вслушиваясь. Я его улавливаю, но не могу определить, откуда исходит. Это раздражает. Жду своего осознания. Среди природной тишины данный скрежет — чужак. Это точно здесь. Совсем рядом. Делаю аккуратные шаги вдоль стены, напротив основания лестницы. Резко торможу, с большим удивлением уставившись на лестницу, точнее, на стену. Помню, под ступеньками была небольшая комната — помещение для бытового хлама. Митчелл просил не лезть туда, если я, конечно, не желаю вымыть полы.

Подхожу к деревянной двери, поворачиваясь к ее поверхности ухом. Слушаю. Тихий шорох. Точно. Понял, что напоминает этот звук. Дети мелками рисуют на асфальте. Вот, какой данный шум.

Не заявлю уверенно, что не испытываю напряжения, когда сжимаю ручку, второй рукой нащупав кнопку переключателя электричества. Неизвестность давяще действует на меня морально, поэтому решаю не тянуть. Спокойно открываю дверь, нажав на кнопку. После щелчка лампочка не сразу дает возможность изучить помещение. Она мерцает, шипит, будто ругаясь, затем ярким светом бьет по глазам, вынудив жмуриться. Еще секунда — открываю веки, почему-то первым делом обратив внимание на кучу коробок у дальней стены и витающую в воздухе пыль. Затем на рисунки, которыми покрыта серая рыхлая стена. Звёзды.

Мне это чертовски что-то напоминает. И, мать вашу, я не хочу предполагать.

Опускаю взгляд, невольно сглотнув воды во рту.

Смотрю на нее. Она смотрит на меня.

И самое ужасное, что она будто не видит меня.

Райли сидит на коленях на полу, одной ладонью сжимает желтый мелок, другой опирается на стену. Взгляд пристальный. Кожа влажная, могу заметить, как она блестит на свету. Такой безумный кошмар в глазах, словно вместо меня видит кого-то другого. Свой самый дикий страх.

Остаюсь верным своей напряженной хмурости, но почему-то голос звучит вполне собранно:

— Что ты делаешь? — проскальзывает нотка непонимания. Не двигаюсь. Смотрю на девушку, которая, наконец, начинает моргать, опустив голову, чтобы видеть стену. Пальцы испачканы порошком мела. Они дрожат, но не столь заметно на фоне стучащих зубов и легкого подергивания головы. Янг борется с чем-то внутри себя, когда приоткрывает рот, желая дать ответ, но вместо слов вырывается обреченный эмоциональный вдох. Огромный глоток кислорода и пыли. Ей тяжело дышать.

— Райли? — хочу переступить порог, наклониться, дабы коснуться ладонью ее плеча и немного потрясти.

— Я-я буду считать, — она избегает контакта со мной, дернувшись в сторону от моей руки. Голос звучит с надрывом, и я вовсе не поражен, заметив в ее глазах слезы. Опять? Опять срыв? Но таблетки… Они должны были помочь. Почему она снова не в себе? Что за херня?

— Так, давай, — первым делом стараюсь взять себя в руки и переступаю порог, собираясь присесть на корточки рядом, чтобы взять девчонку под плечо. — Идем в комнату.

— Сейчас, мне только… — задыхается, продолжая отползать от меня, буквально насильно вжимаясь плечом в стену. Не оставляет попыток рисовать кривые подобия бледных звезд на рыхлой поверхности. Не смотрит на меня. Почему она боится?

Стоит говорить тише? Я опускаюсь на одно колено, всё же умудрившись осторожно коснуться пальцами плеча Финчер, и произношу с опаской, звучащей довольно тревожно:

— Эй… — не успеваю ощутить холод ее тела, как вдруг Янг ладонью хлопает по полу за своей спиной, резко вытянув в мою сторону острый складной ножик. От внезапности подскакиваю, успев защитить кожу щеки от касания острого оружия, и по привычке поднимаю ладони, пытаясь дать ей понять, что не собираюсь трогать ее.

— Так, — шепчу, с настороженностью перескакиваю обеспокоенным взглядом с ножика в дрожащих руках, который Райли сжимает обеими ладонями, не справляясь с панической судорогой:

— Не надо, пожалуйста, — плачет, смотря мне в глаза и еле покачивая головой. Каждый звук с таким усилием вытягивает из груди, что в моей глотке встает ком. Нервничаю, переступив с ноги на ногу, ладони продолжаю держать поднятыми у лица, перебирая пальцами холодный воздух:

— Успокойся, — говорить приходится спокойно, несмотря на совершенно противоположные эмоции, охватывающие организм. Янг со слезами убеждает меня, прижавшись плечом к стене:

— Я буду считать, — активно кивает, шмыгая носом, и одной рукой тянется к мелку на полу. — Сейчас, — повторяет, начав яро, даже с ненавистью выводить кривые звёзды на поверхности стены. Каждое движение полно ненормальной злости. Будто у нее что-то не получается. Слежу за ее нестабильностью, улавливая первые проявления агрессии, которые внезапно перерастают в явные: Финчер мычит, скорчившись, и с гневной руганью три раза бьет себя кулаком по голове, сжав пальцами мел:

— Сейчас! — надрыв. Голос скачет. Девушка жестко выводит звезды, продолжая держать ножик ко мне острием. И я смотрю на него, как завороженный, пытаясь сообразить, каким образом выйдет отнять его. Начинаю с осторожности, когда немного приседаю, одной рукой опираясь на пол, другой аккуратно тянусь к ножику: