Считай звёзды

Девушка находит выключатель. Нажимает — и лампочка на потолке ванной комнаты мерцает первые секунды, затем помещение озаряется тусклым светом, что с каждым мгновением становится всё ярче и ярче. Янг замерзает до такой степени, что её глотку рвет кашель. И она давится им, прижимая кулак к губам. Слышит шаги за спиной, поэтому оглядывается, не ловя на себе недовольное внимание парня, проходящего в свою комнату, но перед этим бросающего таким тоном, будто с неприязнью и неохотой:

— Раздевайся и лезь в ванную. Я одежду тебе дам.

Янг… Янг не должна была приезжать. Не должна была нарушать его спокойствие. Черт. И что ей теперь делать? Как поступить? Она понимает, что не может пренебрегать его желанием быть в одиночестве, но девушке не хочется оставлять парня наедине со своими мыслями.

Исчезает за стеной. Слышно, как он начинает открывать дверцы шкафа. Райли опускает глаза. Виновато вздыхает, проходя к раковине, и расстегивает молнию промокшей кофты, открывая насквозь мокрую футболку внутри. Снимает рукава, опуская вещь в раковину, чтобы позже выжать. Тянет вверх футболку, оголяя тело, и переводит внимание на разбитое зеркало над раковиной. Хмурится. Что здесь происходило?

Отвлекается. Дилан проходит в ванную, положив найденные вещи на давно уже нерабочую стиральную машинку:

— Они могут быть велики, — не поднимает взгляд на Райли, уже собираясь развернуться, чтобы уйти, но с губ девушки всё же срывается вопрос:

— Я могу остаться? — стоит вполоборота, наблюдая за реакцией Дилана, который притормаживает, поставив руки на талию, и какое-то время стоит без движения, глубоко дышит. После оглядывается, ладонью касаясь своего лба:

— Что ты несешь?

— Это твой дом, — девушка не пытается остудить его недовольство, она старается лишь передать свои мысли спокойным тоном. — Я спрашиваю твоего разрешения, потому что оно мне важно, — да, ей это важно. Она не остается здесь, зная, что он не желает её присутствия.

О’Брайен сует ладони в карманы джинсов, смотрит в ответ на Янг, и девушка еле удерживает зрительный контакт. У Дилана тяжелый взгляд. Финчер внезапно охватывает болезненный жар, от которого ладони потеют, и ей приходится сжать пальцами ткань мокрых штанов. О’Брайен устало указывает на неё ладонью, хмурясь:

— Да, — хрипло отвечает. — Ты можешь остаться, — и отворачивается, больно обессилено покидая помещение ванной, прикрыв за собой дверь.

Райли опускает руки. Её тревожный взгляд упирается в поверхность двери. Тишина вокруг давит на виски, отчего биение сердца ускоряется. Ей… Ей хотелось бы, чтобы парень ответил честно, но с другой стороны, если бы он попросил её уйти, она бы всё равно осталась сидеть на крыльце. Сама себе противоречит.

Ход мыслей сбивается першением в горле, и Янг подносит ладонь к губам, начав активно кашлять.

***

Принимаю теплый душ. Удается согреться, но кашель продолжает истязать меня. Из-за него появляется головная боль, правда, жаловаться мне не стоит. Одежда, которую мне приносит О’Брайен, мне отчасти велика. Думаю, он носил это, когда ему было лет четырнадцать, только вот стиль его с того времени не особо изменился: серая футболка и свободные темные штаны для сна. Волосы стараюсь «просушить» полотенцем, но они остаются немного влажными. Хорошо, что в доме есть отопление, когда я вошла внутрь, тело охватил ещё больший холод, а теперь я слышу, как по батареям несется горячая вода. Становится куда теплее.

Опускаю руки, стоя напротив раковины, и смотрю на свое отражение, понимая, что никакой душ и хороший сон не спасет то «чудо», что вижу в отражении. Сарказм — мое всё. Вздыхаю, отпускаю все мысли о том, что самой себе неприятна. Думаю, это нормально для подростков — строгое отношение к себе, со временем это проходит, причем у всех. Видимо, мне просто охота выглядеть хорошо в присутствии О’Брайена, хотя, сомневаюсь, что его сейчас волнует мой внешний вид. Хорошо, что я всё-таки потревожила его, иначе так и продолжал бы пить. Как показывает опыт, Дилан пытается не особо налегать на алкоголь, когда я рядом.

Свои вещи вешаю сушиться на батарею. Перед выходом из ванной набираюсь смелости. Надеюсь, парень не будет грубить мне. Я понимаю, в каком он расположении духа, поэтому спокойно буду воспринимать жесткость в общении, главное, чтобы он не перегнул палку. Всё же… Я всегда стараюсь учитывать его настроение, надеюсь, он так же не станет плевать на меня. Взаимопомощь и взаимотерпение.

Выхожу из ванной. В коридоре темно, только со стороны комнаты парня наружу проникает свет настольной лампы. Он достаточно тусклый. Слышу, как Дилан шуршит пакетом, внутри которого друг о друга бьются пустые банки из-под пива. Складываю руки на груди, подходя к порогу, и остаюсь за ним, наблюдая за медленным перемещением О’Брайена по помещению: он поднимает перевернутые коробки с вещами, ставит их вдоль стен, одну на другую, затем возвращает все разбросанные по полу предметы на полки комода, на полки шкафа, на тумбу и на стол. Он всё разнес? Сам? Не сомневаюсь, это его способ снять стресс. Сначала разрушить, затем убрать. Чем-то напоминает меня, только я ничего не крушу. Я только занимаю себя делами по дому, чтобы обрести какое-то подобие равновесия за счет дел.

— Тебе помочь? — спрашиваю, слушая, как тяжело он дышит. Дилан качает головой. Не смотрит на меня, подходя к столу, на котором лежит мусорный пакет. Хорошо. Продолжаю молча стоять на пороге, но уже не пытаюсь следить за его перемещением. Сдерживаю кашель — мне не хочется создавать лишний шум.

— Ты голодна? — О’Брайен сам заговаривает со мной, когда раскрывает пакет, нагнувшись за ещё одной банкой пива на полу.

— Нет, — качаю головой. Это не ложь, мне правда не хочется, к тому же сейчас. Это совершенно неуместно.

Дилан выпрямляется. Меня охватывает такое чувство, будто мне стоило ответить положительно.

Парень оглядывается на кровать, указывая на неё пальцем, и берет пакет со стола, устало говоря:

— Садись, там батарея, — шагает в мою сторону, сохраняя взгляд опущенным. — Я принесу тебе чай.

И я с волнением качаю головой, махнув ладонями:

— Я сама могу, — но Дилан моментально обрывает мои слова и попытки не обременять его собой. Он сжимает веки, пальцами надавив на них, будто от головной боли морщится, и уже намного жестче произносит:

— Райли, просто сядь и не мешай мне, — указывает в сторону кровати, обходя меня и двигаясь к лестнице. Смотрю ему в спину. Нервно дергаю заусенцы на пальцах, до крови. Отвожу взгляд в сторону, активно моргая, и делаю глубокий вдох, предотвратив возможность появления слез.

Этот дискомфорт… Он физически воздействует на мое тело. Не могу дать ясное описание, но я будто полна им. Еле дышу, еле допиваю горячий чай, обжигая язык и стенки рта. Еле заставляю себя шевелиться, чтобы поставить кружку на тумбу. И мне… Мне так неприятно от осознания, что весь этот дискомфорт возникает в присутствии О’Брайена, который молчит. Сидит рядом со мной на кровати, сохраняя расстояние между нами, курит и смотрит непонятно куда. Я пальцами сжимаю колени, которые подтягиваю ближе к груди, боясь бросить косой взгляд на парня. Тот сгибает одну ногу, вторую вытягивает, и, после того, как затянет никотин, опирается локтем на колено, выдавливая из себя белый дым. Тишина. Полумрак. Сильный вой ветра и шум дождя за окном. Кажется, с каждым часом погода ухудшается. Я слышу, где-то вдалеке гремит гром. Будет гроза.