СД. Том 15

И вновь тишина, после которой Император поднял и одним неуловимым движением, заставляя вздрогнуть всех присутствующих, преодолел расстояние, разделявшее трон и дымящееся тело.

Без всякого усилия, ни единого жеста и вот уже оплавленные доспехи разлетаются по всему полу, оставляя Хаджара лежать на камнях обнаженным.

И на этот раз его черную татуировку Зова, запечатленную прямо над сердцем, ничто уже не скрывало.

Глаза Императора расширились.

Он сделал шаг назад.

Никто и никогда прежде не видел правителя Рубинового Дворца и всего региона Белого Дракона в таком состоянии.

— Отец ты…

— Молчать! — властно взмахнул рукой Император и повернулся к Чин’Аме. — откуда мне знать, что это не очередной твой трюк, предатель?

— Потому что вы уже знаете, мой император, что это не так.

Правитель снова посмотрел на тело.

— Как это возможно… — прошептал он. — неужели… неужели Травес каким-то образом… нет. Это невозможно. Но как…

Но, тем не менее, какие бы мысли не посещали разум Император, перед ним открылась непреложная истина. На груди Хаджара Дархана черной бездной пылал герб Лазурного Облака с символом первого Императора Драконов — Грозового Облака.

А это означало…

— Ты, Син’Маган, — выпрямился Чин’Аме. — чуть было не убил законного претендента на Рубиновый Престол — потомка Великого Героя Травеса из племени Лазурного Облака. Узрите — Хаджар Дархан. Последний из племени Лазурного Облака. Равный по праву крови Императору.

— Что?!

— Как это возможно!

— Старик дурачит нас!

— Отец…

Очередной взмах руки заставил всех замолчать.

— И чего ты хотел добиться этой интригой, старый змей? — спросил он в пустоту, но было понятно, что Император обращается непосредственно к Чин’Аме.

— По законам, оставленными нашего Великими Предками, в подобной ситуации может быть лишь один исход. На закате седьмого дня вы, мой Император, сойдетесь в поединке чести с Хаджаром Дарханом и тот, кто останется жив — тот и является законным правителем драконов и региона Белого Дракона.

Император вздохнул, прикрыл глаза, а затем развернулся и направился в сторону выхода.

— Да будет так, — произнес он и взмахнул рукой.

Одновременно с этим цепи опали с тела Чин’Аме, а сам волшебник, дотянувшись до Хаджара, коснулся его и что-то произнес. Еще до того, как окружающие смогли осознать реальность, оба они уже исчезли.

Глава 1371

Хаджар хорошо был знаком с болью. Лучше, чем он, да и вообще кто угодно другой, мог бы хотеть. Так что, просыпаясь от довольно крепкого сна без сновидений, он ожидал, что болеть будет все и даже то, что болеть не может.

Но, видимо, судьба в кое-то веки решила сжалиться над странником и подарила ему вместо боли блаженную негу.

Хаджар уже и вспомнить не мог, когда последний раз просыпался на мягких перинах, а не на каменных нарах или жесткой циновке. Да и вообще, будучи адептом и проводя все свободное время в глубоких медитациях, он редко когда спал.

Да, чем сильнее адепт, тем крепче его психика и разум, но даже таким, пусть и крайне редко, но требуется эмоциональная разрядка, которую и дарит крепкий, едва ли не младенческий сон.

Хаджар коснулся правого плеча. Пальцы нащупали тонкую сетку шрамов. Это куда лучше обугленной плоти, покрытой чем-то напоминающим вареную куриную кожу.

— Павильон Волшебного Рассвета славен и своей алхимией.

— Чин’Аме, — Хаджар приподнялся на кровати и облокотился на спинку. Мягкие подушки, перина, теплое одеяло — может он, все же, умер и попал в дом праотцов? — Рад видеть вас в добром здравии.

Но тот факт, что он находился в просторных каменных палатах, больше похожих по убранству на лавку какого-нибудь волшебники или алхимика, убеждал в обратно.

Да и Чин’Аме, облаченный в лазуритовые робы, опирающийся на резной деревянный посох, так же прозрачно намекал, что Хаджар все еще жив.

Радоваться подобному факту или нет — это уже совершенно другой вопрос.

— В добром… — повторил Чин’Аме. — Что же, можно, пожалуй, сказать и так, Ваше Высочество.

Хаджар нахмурился. Его разум работал все быстрее и быстрее, скидывая с себя оковы неги и сладкого пробуждения, так что он уже вскоре заметил несколько тонких шрамов на лице волшебника. Обнаружил, что то, что он принял за украшения для рогов, на самом деле являлось драгоценными… протезами.

Да и глубокие черные впадины под глазами, которые Глава Павильона Волшебного Рассвета пытался спрятать под слоем косметики, были красноречивей любых описаний.

— Пытки? — тяжело спросил Хаджар.

Он хорошо, очень хорошо знал, на что могут быть способны опытные палачи. И не важно к какой расе они принадлежат. Профессионалы причинять боль найдутся всегда.

А молчание дракона стало самым верным из ответов.

— Много они смогли узнать?

— Хаджар, — Чин’Аме, откровенно хромая и подтягивая правую ногу, дошел до кровати и, едва ли не со стоном, опустился на её край. — я живу на этом свете достаточно долго, чтобы научиться скрывать свой разум даже тогда, когда тело страдает.

Хаджар что-то слышал о техниках, которые позволяли уйти в настолько глубокий транс, что даже если адепта будут убивать — он ничего не расскажет, ибо не будет осознавать реальности происходящего. Именно поэтому настоящие асы пыточного мастерства являлись очень сильными адептами, изучавшими ментальные техники.

— А дух мой защищен надежней, чем сокровищница Императора, — словно услышав незаданный вопрос добавил Чин’Аме. — Так что господа палачи просто отрабатывали на мне свое мастерство. И надо признать, — волшебник скривился от резкой вспышки боли. — они не зря получают свое довольствие из казны.

Хаджар промолчал.

Он посмотрел за окно. Они явно находились на пике горы, где и стоял Павильон. С ней открывался просто невероятный вид на горные хребты высокорожденных и долины, где обитали простые крестьяне и фермеры.

Мысли его постепенно возвращались к испытанию, которое он прошел.

Прошел…

Почему-то уже в которой раз судьба отправляла его в прошлое. Но если прежде это были лишь иллюзии, видения, то теперь, что-то подсказывало Хаджару, он действительно побывал в одном из поворотных, для судеб всего Безымянного Мира, событии.

Битве, которая едва не привела к уничтожению этого самого мира.

Битве, ставшей последней для Черного и Кровавых Генералов.

Легенды гласят, что именно после этого сражения волшебник Пепел отправился в свое бесконечное странствие и он стал единственным из обитателей мира смертных, кто побывал в каждом уголке Безымянного Мира.

Раньше, да и чего там — и по сей день, это считается возможным лишь для небожителей. Ибо даже Бессмертный не может осилить тягот такого путешествия.