Сдается комната

Наконец она прервала молчание:

– Мистер Малхолланд был большим любителем чая. Никогда в жизни я не встречала никого, кто мог бы выпить столько чая, сколько милый, дорогой мистер Малхолланд.

– Он что, не так давно уехал отсюда?
– спросил Билли. Он был уже почти уверен, что видел оба этих имени в газетах, в газетных заголовках.

– Уехал?
– переспросила она, слегка приподняв брови.
– Но, мой дорогой мальчик, он никуда не уезжал отсюда. Он все еще здесь. И мистер Темпл тоже. Они оба на четвертом этаже.

Билли поставил чашку на стол и недоуменно уставился на хозяйку. Она улыбнулась ему и успокаивающе похлопала его по колену своей маленькой белой ручкой.

– Сколько вам лет, дорогой мой?

– Семнадцать.

– Семнадцать!
– радостно вскрикнула она.
– О, это прекрасный возраст! Мистеру Малхолланду тоже было семнадцать. Но мне кажется, он был немного ниже вас ростом. Да, я даже уверена в этом. И зубы у него были хуже, чем у вас. У вас изумительные зубы, мистер Уивер, говорил ли вам кто-нибудь об этом?

– Да нет, это только так кажется. В них полно пломб, - окончательно смутившись, пробормотал Билли.

Однако, она продолжала, не обращая внимания на его слова:

– Мистер Темпл, конечно, был постарше, ему было уже двадцать восемь. Я ни за что бы не подумала, если бы он сам не сказал мне. Ни за что в жизни! На его теле не было ни пятнышка.

– Ни... чего?
– запинаясь, спросил Билли.

– У него кожа была как у младенца.

Наступило молчание. Билли взял свою чашку, отпил глоток и осторожно поставил чашку на блюдце. Он ждал, когда она еще что-нибудь скажет, но она словно вдруг забыла о нем. Он сидел, уставившись в дальний угол комнаты, где стояла клетка с попугаем, и нервно покусывал нижнюю губу.

Наконец он сказал:

– Вы знаете, когда я через окно разглядывал вашего попугая, я ведь был абсолютно уверен, что он живой.

– Увы, уже нет.

– Потрясающе сделано!
– сказал Билли.
– даже вблизи он кажется живым. Кто это сделал?

– Я.

– Вы?

– Конечно, - сказала она.
– А как вам мой маленький Бэзил?

И она нежно посмотрела на таксу, спящую перед камином.

А Билли вдруг подумал, что собака ведет себя довольно странно: не лает и уже сколько времени лежит неподвижно в одной и той же позе. Осененный неожиданной догадкой, он осторожно прикоснулся к ее спине. Она была твердой и холодной. Он взъерошил пальцами шерсть и увидел сероватую сухую прекрасно сохранившуюся кожу.

– Это великолепно!
– воскликнул билли и с восхищением взглянул на маленькую женщину, сидящую рядом с ним.
– Наверное, это очень трудно сделать?
– с любопытством спросил он.

– Что вы, вовсе нет, - сказала она.
– Я с удовольствием набиваю чучела своих любимцев, когда они умирают. Хотите еще чашечку чая?

– Нет, спасибо.

У чая был слабый привкус горького миндаля, и Билли совсем не хотелось больше пить.

– Вы уже записались в книгу, мой дорогой?

– Да.

– Прекрасно. Позже, если я забуду ваше имя, я в любой момент смогу спуститься сюда и посмотреть. Я почти каждый день смотрю, как их звали... э, мистер Малхолланд и мистер...

– Темпл, - подсказал Билли.
– Грегори Темпл. Простите меня за назойливость, я хотел узнать, были ли у вас за последние два-три года другие постояльцы?

Слегка наклонив голову набок, она искоса посмотрела на него.

– Нет, мой дорогой. Только вы.

И она ласково улыбнулась ему.