Сделано из отходов

– Ну да.

Шурик Стрельцов приоткрыл дверь палаты, убедился, что посторонних нет, и зашел внутрь.

– Привет, Натка.

– Здравствуй, Саша. Наташа села на кровати.

– Да лежала бы…

– Надоело. Спасибо, что пришел.

– Брось ты. Вот тут тебе всякое… – Шурик поставил на тумбочку пакет с продуктами. – Что стряслось-то? Мотор опять?

– Как обычно. – Наташа кисло улыбнулась.

– Что говорят-то? Люди в белых халатах. Серьезно или глупости?

– Они ничего никогда не говорят.

– Ну, ты не кисни, Натах. Нормально все. Ол'райт.

– Наверное. Что новенького?

– Да, в общем, ничего. Маршируем помаленьку, к строевому смотру готовимся. Песню вот надо подобрать. Я предложил «Мальчик хочет в Тамбов», отказались, ритм не тот. Диван дуре одной чиню по вечерам.

– Зачем?

– Жалобу на меня накатала.

– Ты умеешь чинить диваны?

– Теперь умею. Там и не сложно вовсе оказалось.

В палату заглянула медсестра, убедилась, что все в порядке, и исчезла.

– Саш… Я очень устала от неопределенности. Я ведь все понимаю…

Шурик пересел на кровать и обнял Наташу.

– Перестань. У нас крутая медицина, вон Ельцину починили мотор, теперь с коррупцией борется, как миленький. И тебе починят.

– Я не Ельцин.

– Глупости. Ты будешь помирать, а все будут охать и ходить вокруг.

– У меня клиенты на этой неделе. Жалко.

– Давай адреса, я подстригу. У меня, правда, всего одна модель. Чтобы вшей не было. Наташка улыбнулась:

– Саш, ты добрый? Шурик пожал плечами:

– Не знаю. Вообще-то я обычный.

Еще минут десять они поболтали ни о чем.

– Ты извини, Нат, я с работы свалил, Глистопад и так каждый шаг пасет.

– Конечно, Саш. Спасибо тебе.

– Я еще приеду. Сколько ты пролежишь?

– С неделю точно.

– Ну, не скучай. – Шурик чмокнул Наташу в щеку.

– Подожди, Саш. Вспомнила случайно. Ты Дыню знаешь с нашего двора? Чудик такой толстый;

– Да как не знать?

– Может, лажа полная, но на всякий случай. Он на днях спрашивал, где гранату найти.

– У тебя спрашивал?

– Нет, у Гришки, у соседа моего. Хочет якобы «Аврору», поезд скоростной, рвануть.

– Ни фига ж себе. Террорист, что ли?

– Нет. Чтобы трупы обобрать. Пару раз пытался рельс сковырнуть, но что-то там не вышло. Теперь гранатой хочет. Он вообще-то придурок, любит насочинять.

– Я проверю, но, по-моему, ты права, это фигня полная. Когда он об этом рассказывал?

– Позавчера.

– Ладно, посмотрим. Спасибо. Да, если что подвезти надо, ты звони

– У меня все есть, Саша.

– Ну, пока.

– Пока.

Шурик вышел из палаты, пересек коридор и заглянул в помещение ординаторской. Врач сидел на диване, читал газету.

– Здравствуйте, я по поводу девушки из второй палаты. Скворцовой. Что там с ней?

– А кто вы?

– Знакомый. Учились вместе. Ну там любовь-морковь…

– Вообще-то, молодой человек…

– Да ладно, я ей не скажу. Мне бы знать, насколько серьезно.

Врач бросил на диван газету, взял со стола карточку.

– К сожалению, очень серьезно. У нее врожденное заболевание…

– Если можно, без терминов. Я все равно ничего не пойму.

– Нужна срочная операция, еще пара приступов и…

– Так сделайте.

– В нашей больнице нет таких специалистов, это могут сделать только в специализированной кардиологической клинике, да и то…

– Что?

– Такая операция очень дорого стоит.

– Сколько?

– Тысячи две минимум.

– Черт! Но почему? Молодая ж девчонка. Неужели врачи не люди?

– При чем здесь врачи? Они, кстати, тоже есть хотят, но дело не в них. Препараты, лекарства, оборудование…

– Понятно. А может, само заживет?

– Ох, молодой человек, само только в библейских историях заживает.

– Тоже верно. Спасибо, до свиданья. Шурик вернулся в коридор, грустно посмотрел на дверь палаты с номером «2».

«Да, Натаха, не прет тебе откровенно…»

«Памятник выполнен скульптором Фальконе при участии фирмы „Самсунг"“.

Гришка прочитал табличку перед «Медным всадником», почесал бритый затылок и взглянул на часы. Пора бы. Из каких соображений Гришка выбрал для встречи именно это место, он не знал и сам. Первое, что взбрело в голову.

К «Медному» подъехал свадебный эскорт. Толпа гостей сбилась в кучу и стала позировать фотографу. Женишок, напялив маску патриотизма, возложил цветочки, вернулся в лимузин, и свадьба покатила в кабак обмывать событие.

Гришка сел на металлическое ограждение. Вспомнил Ленку. Хорошо бы с ней так же. А все смотрели бы, завидовали… Кайф. А после в Париж, в свадебное путешествие. Эти вон, судя по «тачкам» и манерам, точно поедут. Помечтайте, юноша, помечтайте, глядишь, полегчает.

«Интересно, что там мне за халтуру предложат? Надеюсь, позавчерашний звонок – не розыгрыш. Мужик сказал, что работка с риском, разовая, но оплата щедрая. Хорошо бы. Сделал, получил, гуляй. Все остальное – не телефонный разговор. Верно. Я не против».

Гришка хотел было еще раз взглянуть на часы но в этот момент рядом с ним на ограду опустился лысоватый толстячок и тихо спросил:

– Григорий ты?

– Я.

– Ну, пойдем потолкуем. Не стоит на солнце отсвечивать, головку напечет. Вон, садик…

***

Шурик намочил полотенце и протянул Роме, лежащему на трех составленных в ряд стульев.

– Вот, старина. Я предупреждал, что Фрейд до добра не доведет.

Рома застонал и прижал полотенце ко лбу.

– Сволочи, кто ж так работает? Мясники обдолбанные. Сначала надо документы спрашивать, а уж после… Мамочки, больно-то как.

– А ты что хотел? Резкое задержание называется.

– Мудозвонством это называется. Шурик усмехнулся, снял трубку и набрал номер.

– Здорово, брат Егоров. Узнал? Как поживает транспортный цех? Не маршируете? Напрасно. Рекомендую. Удивительно освежает. Слушай, братуха, прокинь-ка по вашим сводкам на всякий случай. Не было ли за последний месяц на трассе Москва – Питер каких-либо поломок пути? Какого-нибудь неестественного происхождения. У вас же это фиксируется?

Здесь, в области. На той трассе, где «Аврора» ползает. Да так, пока ничего конкретного… Но вдруг. Сейчас же террористы балуют, есть кое-какая информашка. Посмотри, будь другом. Перезвони сюда, о'кей? Телефон помнишь? Ну, давай, действуй.