Сделано в СССР

– Тогда решаем следующим образом. Месячной премии лишено всё конструкторское бюро. Шанс её вернуть у вас есть. Все работы по проекту Спартака Ашотовича надо закончить за три дня, – я легко вынес недовольные взгляды и не обратил никакого внимания на еле слышный ропот, – Теперь ты слушай, – повернулся я к девушке, – Даю лично тебе первое комсомольское задание. О любых попытках саботажа, грубости в отношении комсомольца Микояна и прочих нарушениях докладывать мне незамедлительно. В моё отсутствие – обращайся в отдел кадров, – я заметил, как лица у мужиков пригорюнились. Наша кадровичка, она же наш юрист – стерва редкостная и безжалостная. Любого так отымеет, что только в путь, – А вы, когда пошутить захотите, заходите ко мне. Шутки я люблю, – улыбнулся я коллективу конструкторов, – Времени сейчас двенадцать тридцать. У вас ровно трое суток на то, чтобы вернуть себе премию. Работаем, работаем. Время пошло.

С приказом о лишении премии все желающие ознакомились на следующий день. Прямо на доске приказов, что висит у нас в коридоре. А у Спартака появился рыжий хвостик, кстати, очень воинственно настроенный. Премию мужики себе вернули. Всем коллективом навалились и закончили работу досрочно. Кто бы в этом сомневался.

Про то, что комсомольская дружба чуть позже перешла несколько в иные отношения, мне рассказал Витька, который живёт со Спартаком в одном доме. Он пару раз заметил, что Спартак теперь на работу не один выходит, а под руку с забавной рыжей девчонкой.

– Привет, ходят слухи, что у тебя американские процессоры появились? – с таким неожиданным вопросом мой хороший знакомый, Филимонов Юра, появился у меня дома в воскресное утро. Слухи – это плохо. Очень плохо. Да, Ханс выполнил мою просьбу и привёз мне четыре коробки микросхем. Вот только говорить я про это никому не буду. Мягко говоря, в СССР меня не поймут.

– Я смотрю, ты поправился. Даже похорошел, – полюбовался я на Юру, который действительно выглядит теперь намного лучше, чем в те времена, когда он нет-нет, да уходил в недельный запой. Редко мы стали видеться. Радиомастерскую, в которой работает всего пять человек, пришлось разместить в подвале, на другом конце города. Ближе помещения пока не нашлось. Мастерская делает усилители. Те самые, для эстрады. Шестьдесят штук в месяц. Очередь за ними стоит на полгода вперёд.

– С женой развёлся. Мы же давно вместе не живём. Ради сына только не разбегались раньше, – сумел удивить меня наш инженер. Жены его я действительно никогда не видел, и как-то даже не предполагал, что Юра женат, – Но это всё лирика. Ты мне про процессоры ответь.

– Пошли в закрома, – вздохнул я, – Будешь меня раскулачивать. Покопавшись в ящиках стола, я вытащил картонную коробку с Юриными инициалами.

– Вот гад, ты же их давно для меня отложил. Почему сразу не отдал? – возмутился Филя, легко поняв, что его инициалы на коробке написаны не просто так.

– Не поверишь, но со временем у меня просто беда, – сказал я чистую правду, огорчённо вздохнув.

– Мог бы и позвонить. Я бы сам примчался.

– А ты чего не позвонил?

– Я же не дурак, чтобы по телефону спрашивать, есть ли у тебя американские микросхемы, – пожал инженер плечами, впиваясь взглядом в содержимое коробки, – Это правда всё мне?

– Тебе, кому же ещё.

– Так ведь это богатство сумасшедших деньжищ стоит. На этих деталях пять компьютеров можно собрать. Тысяч по шесть за каждый.

– Оп-па. Ты хочешь сказать, что сможешь сам собрать компьютер? – поразился я.

– Конечно. Ты видимо журнал «Радио» давно не открывал. Так скоро и от паяльника отвыкнешь, – сварливо отозвался Юрий, давая мне понять своим тоном, что я чудовищно его отвлекаю от созерцания сокровищ.

Первые зарубежные ПК уже появились в СССР. Тогда еще среди инженеров не погасло ранее массовое радиолюбительство, переродившееся в духе времени в компьютеролюбительство – и продвинутые радиолюбители начали уже делать свои собственные компьютеры. В популярных журналах типа «Радио» публиковались электрические схемы и топология печатных плат. Многие захотели спаять свой первый Альтаир или KIM-1. Процессоры обычно привозили в карманах те, кто мог посещать зарубежье.

– Налюбовался? Чай будешь?

– Лучше кофе, а то что-то меня подтряхивает. Выкладывают тут некоторое на стол по несколько автомобилей за раз, и в ус не дуют. Тебе отец говорил, что он мне из Зеленограда привёз?

– Похоже, что нет, – насыпая в джезву кофе ответил я, добросовестно стараясь вспомнить отцовские рассказы.

– Есть у них там такой Ильичёв. Он в НИИТТ конструктором работает. Под его началом интереснейшую вещь пробуют сделать. Называется она – многофункциональный периферийный контроллер. Тебе, для общего понимания, достаточно будет знать, что в перспективных моделях компьютеров она заменяет пятнадцать интегральных микросхем, – Юра не упустил свой шанс на подначку. Он не раз мне выговаривал, что я отлыниваю от радиодела и не держу нос по ветру. Так что, его фраза, про «общее понимание» – это своеобразная маленькая месть за моё невнимание к новостям в мире радиотехники.

– Они этот контроллер уже воплотили в виде изделия, или пока остановились на стадии топологии?

– Вот это я и хотел бы узнать, – ожесточённо зачесал затылок Филя. Хотя, какой он для меня теперь Филя. Это его так дружки – собутыльники раньше звали. По возрасту мужик вдвое старше меня, и за ум взялся. Нет, даже в мыслях теперь его так называть не годится.

– Выпиши-ка мне, под каким обозначением этот контроллер у них проходит. У нас нынче с Зеленоградом серьёзная любовь образовалась. Такая, что если у них маски готовы, то нам с тобой эти контроллеры могут даже персонально напечатать.

– Да иди ты… – инженер выпучил на меня глаза, думая, что я шучу.

– Юр, я тебе честно говорю. Есть у меня, что им предложить, да такое, что они никогда не откажутся. А скоро совсем всё весело будет. Мы японское оборудование заказали для фотолитографии. Думаю, что лучшее в мире по разрешению. Это, со слов японцев. Так что, скоро сами будем микросхемы печатать.

– Хм, что значит «по разрешению»?

– Количество линий на миллиметр. Я собираюсь плотность монтажа на микросхемах и процессорах увеличить в три раза, а то и больше.

Глава 7

Панический звонок из Москвы застал меня в автосервисе. Степан Арамович через мою жену узнал, где я нахожусь, сумел дозвониться и иносказательно объяснить, что у нас проблемы. Внучка Микояна, маленькая Ольга, первая и единственная волшебница в СССР, неожиданно пропала.

Через справочную я узнал, что ближайший самолёт до Москвы завтра, в семь утра. По телефону подключил всех, кого смог, чтобы раздобыть на него билет.

– Что-то серьёзное? – поинтересовался Стас, слушая мои разговоры, – Наша помощь нужна?

Когда пришло время загонять машину на техобслуживание, я позвонил ребятам. У нас в городе два автосервиса: один, чисто Вазовский, на Химмаше, и второй, непонятно какой, на Шефской. Очереди туда неимоверные, но дело даже не в очередях. Машину там придётся оставлять на день. Как правило, из неё что-нибудь, да пропадает. С учётом того, что я своё авто прилично проапгрейдил, то пропасть у меня может много чего. Дорогого и невосполнимого. Главное, что потом никому ничего не докажешь. Загонял я как-то на ТО машину жены. Недосчитался потом домкрата, комплекта запасных лампочек и двух нестандартно длинных саморезов на задних фонарях. По одному из каждого фонаря кто-то себе выкрутил. Мелочи, вроде, а осадок гадкий остался.