Сделано в СССР
Шрифт:
– А что за «правильные костюмы»? – почти одновременно с ним спросила Ольга, смутившись, что нетактично влезла в разговор.
– Стилизованные образы советских людей. Моряк, медсестра, рабочий, учительница и так далее. Сами предлагайте, кому что ближе, – ответил я ей, показав жестом Алексею, что думаю над его предложением.
– Тогда я наверно дирижёром буду. Могу даже палочкой правильно помахать. Хороший образ получится, и в общую канву впишется. Должен же у нас кто-то быть от творческой интеллигенции, – Алексей нерешительно посмотрел на Ирину, ожидая подколку с её стороны.
– Я врачом, всю жизнь хотела, – отозвалась девушка, улыбаясь, и мечтательно закатывая глаза.
– Я
– Эй, где моя белая каска и комбез. Я прораб, – ребята начали галдёж, подхватывая идею.
– Зачем тебе каска?
– Знаю я вас. Вы же иначе подстригаться заставите, а я на такое несогласный.
– Ой, а мне кем лучше… Учительницей или стюардессой? Или парикмахером? В таком коротком передничке…
Гвалт за столом стих минуты за три. Образы все себе выбрали и уставились на меня.
– Паша, а ты у нас кем будешь? – скорчив забавную моську, спросила Ольга.
– Мне проще всех. Даже думать не нужно. Я с собой форму нашей сборной прихватил. Как чувствовал, что понадобится. Так что я буду олицетворять собой советский спорт, с вот такущими буквами СССР на груди, – я приложил вытянутую ладонь к сердцу, показывая, какого размера буквы у меня на спортивной куртке.
– Ой, а где мы костюмы возьмём? – несколько запоздало всполошилась Иринка.
– Пусть у немцев голова болит. Есть же у них киностудии. Найдут, если захотят, – успокоил её Коля, – Я только одного боюсь. Мы тут всё распланировали, а вдруг Фариану песня не понравится. Может он клип вообще не по этой вещи решил снять. Мадлен же ничего не уточняла.
– Немцы жуткие бюрократы. Без документа им ничего не докажешь. Для нас, в данном случае, это большой плюс. Им прилетает оборотка. Ни про какую съёмку с нашим участием нигде не сказано. Так что мы можем согласиться, за небольшую доплату наличными, но на то, что нам интересно, или напрочь отказаться от дополнений к контракту. Я понимаю, что все мы, как истинные советские идеалисты, привыкли бескорыстно работать во имя светлой идеи. Вот только сейчас не тот случай. Мы работаем в капиталистическом коммерческом проекте. Что характерно, за деньги. Поэтому имеем право выставить свои условия за дополнительную работу. Они у нас простые. Можем снять клип, за символическую плату наличными по нашему предложению, или пускай пишут дополнение к контракту и пробуют его согласовать официально. Где и как, лично я не знаю. Для вас такие отношения звучат дико, но это капитализм. Не только со всеми его гримасами, но и с его возможностями, – я смочил пересохшее горло глотком остывшего кофе, – Кроме того, я уверен, что когда Фрэнк поймёт, насколько эпатажно и необычно у нас всё получится, он согласится и на более щедрые условия. Главное теперь – это правильно всё донести до его помощника Рудольфа. Тут мне потребуется ваша помощь. Ирине и Алексею надо будет делать строгое и умное лицо, и время от времени раздувать щёки, когда я маякну. Упирайте на то, что мы не нанятые ямайские танцоры, изображающие пение под чужую фонограмму, а самостоятельные творческие личности. С собственной музыкой, текстами и имиджем.
– Паш, а вдруг не получится? – испуганно пролепетала Иринка, зажмурив глаза и изо всех сил прижимая к груди стиснутые кулачки.
– Солнце, а что мы теряем? Я готов Рудольфу озвучить, что мы ему за три копейки продаём наш проект, который сами собирались снять на нашей, свердловской киностудии, и запустить его в прокат. Кстати, план вполне реальный. Поэтому, никого не боимся, и не забываем про то, что мы русские, и у нас есть своя гордость, – я удивился, как при этом упоминании ребят проняло. Группа неуверенных в себе подростков за какую-то минуту превратилась в коллектив, ощетинившийся прицелом твёрдых взглядов по сторонам, и общим стальным стержнем, который невозможно погнуть и сломать. Вот это сила! Как можно было потерять целое поколение таких людей?!
– Пора
на студию. Предлагаю сегодня напомнить немцам, что такое девятое мая, – нехорошо улыбнулся Эдик, выразительно постучав по столу сжатым кулаком. Его удары подхватили. У нас не ВИА, а секта!– Идём ровно. Улыбаемся. И будь, как будет, – нелогично подвёл итог разговоров Николай.
Из кафе вываливается не русский вокально – инструментальный ансамбль, а какое-то подобие боевой группы. Интуитивно парни выстраивают порядок, словно собираются в боевую походную колонну. Хорошо ещё, что не все в ногу идут. Вот был бы шок для немцев. Старый ночной немецкий кошмар – «Русские идут».
– Паш, а почему нам что в кафе, что в ресторане официантки всегда два счёта приносят? Нет, ты не подумай, что мне денег жалко, но как-то это неправильно, – Ольга, вырвавшись из окружения парней, повисает у меня на руке.
– Оль, это немцы. До свадьбы такое принято. У них действительно парень и девушка платят сами за себя. С другой стороны, существуют положительные моменты. Никто потом с тебя не потребует на кухне приготовить что-то нереальное. Представляешь, у них даже котлеты своими руками сделать – это уже высший пилотаж. А ещё в плюсе то, что немецкие мужики не скандальны и неприхотливы. Нет будет готового ужина, они без всяких возражений поменяют его на питание в ближайшем ресторане. Разумеется, не стоит такое исполнять слишком часто. Зато и на кухне упираться особо не придётся. Разогрела полуфабрикат, и немец доволен. Для них такое нормально.
– То есть, ты думаешь, что он меня любит? – невинно интересуется девушка, скребя меня маникюром по рукаву.
Э-э, женскую логику мне не дано понять. Совсем. Вроде про любовь мы как бы не говорили.
– Хм, ну и вопросы у тебя, подруга… Я же не ясновидец. Ханс – взрослый мужик. По их меркам ему уже пора обзаводиться семьёй. Возраст. Ты у нас – просто красавица, а по немецким стандартам, так вообще – суперзвезда. Я все глаза проглядел, но никого красивее тебя в этой Германии не увидел, – бессовестно поднимаю я девушке её самооценку, а заодно, и настроение.
– Ты считаешь, что у нас с ним могут быть серьёзные отношения? – спросила Оля, покосившись на ближайших парней, подозревая, что они нас подслушивают. Абсолютно справедливо предположила, между прочим. Ребята, услышав краем уха некоторые обрывки фраз, держат лицо, чтобы не ржать. Мне бы их веселье. Я же помню, как меня только что не тошнило, когда я слышал про то, как «строят отношения» в Доме-2. Хотя, рыгательный порыв нынче сдержал. Видимо, критическая масса отрицательных ощущений от «Суперпроекта» слегка поблекла со временем. Ярко выраженный блевательный эффект не отмечаю. Ольгин вопрос оставляю без ответа. Сложно всё у них. Я бы никогда не подписался на такую пропасть в мировоззрении, даже если бы перед глазами маячили гипертрофированные прелести Саманты Фокс. С чего вдруг вспомнил эту звезду? Да афишу увидел. Там такие ти… э-э... краски. Чую, шоу будет фееричное. Немцы должны рыдать.
Я пока молчу, а те из ребят, кто в курсе, не спрашивают. Завтра у меня день рождения. Остатки денег от Хельги я придержал, рассчитывая их спустить на микробанкет в нашем гаштете. В том, что напротив гостиницы. На порцию шикарного жаркого, и на пару бокалов баварского пива для всех должно хватить. Это с вином у немцев плохо. Либо оно сухое, либо сладкое, а вот с пивом всё нормально. На любой вкус найдётся. Завтра с утра зайду, уточнюсь по ценам. По моим расчётам я в остаток денег укладываюсь.
Эх, тяжко жить не в своей стране. Их юмор я не понимаю, за что немцы мне отвечают взаимностью. В Германии предусмотрен целый водопад штрафов, который холодным душем вываливается на голову тем, кто рассчитывает найти здесь свободу. И еда у них какая-то не такая.
Глава 3
Хорошо, когда у тебя есть секретарь. Оказывается такой человек экономит массу времени и позволяет избежать многих излишних контактов. Мне хватило короткого звонка из Шереметьево в Свердловск, чтобы понять, что я на три дня буду вынужден задержаться в Москве. Больше десятка звонков было из столицы за время моего отсутствия, из которых четыре особо важных.