Сделано в ССССР Роман с китайцем

"событие". Когда жизнь неожиданно начинает проявлять избыточную активность, то многое, очень многое легко проходит мимо.

Проскальзывает, как на коньках.

Мысленно Олег ставит авто на ручник. Готовится выслушать. Тетка шмыгает носом. За день она отвыкает говорить с людьми. Вести себя по-человечески.

– Вот, вышла Эммочке гранат купить, – говорит соседка бесцветным голосом, Гагарин замирает в раздумье: не внук, но внучка?

Неужели ошибся? Наблюдательность подвела? Переспросить неловко. Олег почти уверен, что внук (?). Эммочка.

– Гранаты очень полезны для крови. – То ли назидательно, то ли вопросительно.

– Я не являюсь её психоаналитиком, – мысленно морщит лоб Гагарин, переставая возиться с ключом и поворачиваясь к соседке.

– Вы ведь, кажется, доктор? – В её голосе нет и тени сомнения.

– Откуда-то ведь знает, – мысленно удивляется Гагарин и молча кивает.

Соседка воспринимает его жест как одобрение. Снова шмыгает носом.

Словно готовится зареветь. И точно – большая слеза начинает двигаться возле её носа, оставляя блестящий след.

– Эммочку-то моего в больничку увезли, – соседка начинает завывать,

– заболел он, в обморок грохнулся. Говорят, малокровие. Говорят, это очень опасно…

Значит, все-таки внук. Эммочка.

– Эммочка? – Переспрашивает Гагарин, чтобы отвлечь тетку от нешуточной скорби.

– Эммочку зовут Эммануэль. Таково его полное имя.

Гагарин снова кивает. И начинает продвигаться в сторону лифта.

34.

Гранаты действительно помогают при заболеваниях крови. И есть их нужно с косточками. Так полезнее. Больше он ничего не может сказать.

Соседка семенит за ним. Она рассказывает, как Эммочке стало плохо.

Как его увезли. Как долго мучили с диагнозом. Он там, машет рукой

"справок не даём", в пятой городской. Олег облегчённо вздыхает: он работает в другой больнице. Что и объясняет соседке. Но та не слышит. Не хочет слышать. Нужна ли ей помощь? Возможно, ей просто следует выговориться.

– Но я не являюсь её психоаналитиком, – говорит себе Гагарин и до упора поднимает тонированные стёкла авто, а потом снимает машину с ручника.

Тетка застревает у лифта, а Олег Евгеньевич, несмотря на футбольные травмы, мчится вниз по узкой лестнице.

Уф.

– Вот вы какие, копчёные рёбрышки, – бормочет Олег под нос, доставая зажигалку. Ему так законопатили мозги гранатами и Эммануэлем, что на время он забыл про Бьорк, про вип-ресторан, про навалившиеся на него приятные хлопоты.

Что ж, действительно, отвлёкся. Как и хотел. Так что зря Гагарин делает вид, что соседка его "достала". Всё ведь правильно. Всё ведь так и должно идти.

По чётко намеченному плану.

Часть вторая

Новый день

Олигарх не приходит в себя которые сутки. Он продолжает плыть по реке безвременья и бесчувствия, оставаясь внутри себя в полном одиночестве. А то набежит толпа воспоминаний не протолкнуться. А то вообразит себя на финале чемпионата мира по футболу, а то – победоносно летящим под белым парусом. Олигарх и слышит и не слышит голоса, звучащие рядом, беззвучно отдаёт приказания верному своему ординарцу Гоше "найти и обезвредить". Кого? Зачем? И отчего же нужно спасать хозяина, Гоша не знает, но обязательно найдёт, обезвредит и спасёт, раз уж нужно, молча кивает хозяину, Олигарх довольно улыбается: этот не подведёт…

Глава пятая

День анестезиолога

35.

Во сне у Гагарина болит верхушка левого лёгкого, сквозь сон чувствует её зудящее присутствие, мозг думает: хорошо бы сократить количество выкуренных сигарет (квартира провоняла холостяцким запахом), но, проснувшись, первым делом бежит затянуться.

Сидя на унитазе, Олег раскрывает новую пачку лёгкого "Парламента", вытаскивает из пачки кусок глянца с правилами рекламного розыгрыша.

На стеклянной полочке уже лежит несколько таких листовок. А ещё несколько он уже отправил по указанному на карточке адресу. Гагарин всегда участвует в таких акциях, у него, например, есть одноразовый фотоаппарат и изящная кофейная чашка. Пустяк, а приятно.

Гагарин с наслаждением затягивается. Наступил, можно сказать, красный день календаря – праздник анестезиолога (18). Много лет назад 16 октября n-ского года впервые был дан наркоз, хороший повод для корпоративной пьянки. Тем более, что Гагарин неожиданно понимает: он боится идти в навороченный ресторан, боится не соответствовать обстановке богатого и расслабленного заведения.

В течение рабочего дня, пока ассистировал на плановых операциях, напряжённо думал с кем пойти. В перерыве между обходом и процедурами, сделал ещё пару звонков. Пусто. Глухо. Глупо как-то: пойти не с кем. Понятно, что случай, но очень уж символический.

Можно сказать, закономерный. Скоро сорок, а ни котёнка, ни кутёнка.

Может, и правда собаку завести. Но с ней же гулять нужно. А кто будет оставаться с псом во время его дежурств?

С одеждой, вроде, решил. Что-нибудь неброское, небрежное.

Общеупотребимое. В конце концов, про фрак и бабочку в приглашении ничего не сказано. А может вообще не идти? Подумал, и гора с плеч, сразу позвоночнику легче. Растянулся в кресле, вытянул натруженные ноги… А тут народ стал в ординаторской собираться: праздник как-никак. Гагарин никогда не принимает участие в организационной возне, сидит молча, улыбается. Он же всегда в стороне. Он же всегда где-то сбоку. Судьба у него такая.

18

Реанимация, наиболее рисковое и трудное дело, никогда не пребывает при деньгах, очень сложно образовать финансовые излишки при экстренных и незапланированных случаях. Да и смертельные исходы слишком часты, никакого рыночного механизму, как ни крути, не включается. Реаниматологи, анестезиологи… Странный, вообще-то, выбор. Понятно, что когда идут на стоматологию, то подразумевают большие деньги, патологоанатомами устраиваются те, кому охота пуще неволи, но вот кто идёт в реаниматологи? Никакой логики, кроме азарта и страсти до предела усложнять, уплотнять себе жизнь.

На профессиональное самоопределение Олега Гагарина повлияла пасхальная история, свидетелем которой он оказался в глубоком детстве. Ему было тогда лет пять, самое начало человеческой сознательности. Гагарин вспоминает народное гулянье на ослепительно белом снегу, чистый Кустодиев – с румяным сибирским народом, лавками-палатями, недорогими угощениями. Он идёт по склону пологого холма вместе с родителями (отец ещё жив, трезв), снег блестит как в мультике, вдруг впереди какое-то смещение, уплотнение психической энергии: лошадь, обряженная разноцветными лентами, лягнула мужичка, ровно в голову, разбила череп. Распластанный тулупчик. Мятый снег.