Сделай погромче
Шрифт:
— Вовсе нет.
— Я тебе не помощник. Если тебе нравится эта девчонка, ты должен сам выбрать песни, которые ты хочешь дать ей послушать.
— Но я же выберу гребаные рок-песни. А мне нужны сексуальные песни типа той херни, что твой отец слушает. Вроде Чета Бейкера и всякого такого.
— Даже не думай. Я в этом не участвую.
— Ты меня раком ставишь, Род. Ты отнимаешь у меня последний шанс на любовь.
— Да нет, это сам его у себя отнимаешь, — сказал он, и я понял, что с этого момента я остаюсь один.
Именно в этот странный период моей жизни у меня начались постоянные свирепые эрекции без особой причины — иногда прямо на уроке или в школьном коридоре, — и они были столь болезненными, что мне приходилось сразу бежать в уборную и мастурбировать, иначе у меня дико болел живот. Я не шучу. Включить меня могло что угодно. Я мастурбировал без причины, думая о ком угодно, о любой виденной мной когда-либо девчонке. Однажды после уроков я смотрел «Звездный путь», и как только на экране появилась какая-то инопланетянка с голубой кожей и в облегающих брючках, мне пришлось
Единственное, от чего я тогда кончал романтически, это от кабельного телевидения, в смысле, специального канала после полуночи по пятницам, где показывали все это софт-порно, типа «Эммануэль 6» и «Эммануэль 8», или «Любовник леди Чаттерлей», всю эту скучную дребедень. Купить какой-нибудь порно-журнал мне не хватало смелости, так что в моем распоряжении были только кабельное телевидение и мамины модные журналы, типа «Космо», на которых, если я был недостаточно аккуратен, оставался подозрительный сгиб.
И еще был этот парень из «Эвергрин-видео» в нескольких кварталах от моего дома, который позволял мне брать в прокат ужастики с пометкой «от восемнадцати». Он был толстый, с сальным белым лбом и большими коричневыми очками, и кажется, он всегда ел, когда я входил. «Как эта "Резня на вечеринке"?» — спрашивал я, держа в руках коробку от кассеты, всю в кровавых пятнах и фотографиях прекрасных студенток в розовом белье, зашедшихся в крике.
— Эта так себе, — говорил он, облизывая пальцы после какого-нибудь жареного цыпленка. — Вот та, что рядом, «Королева мертвых», вот там есть немного фронтальной обнаженки. Девчоночка в сцене в душе — пальчики оближешь. У меня чуть замедленная перемотка на ней не сгорела.
— А вот это? — спросил я, указывая на копию «Проклятия доктора Фэнга».
— Это почти настоящее порно.
— Правда? — сказал я и понес кассету к кассе.
В этом фильме, как полагаю, испанском, с английскими субтитрами, доктор Фэнг — ученый в очках с толстыми стеклами, азиатской бородкой и в белом лабораторном халате, и он изобретает такой луч, который заставляет девушек заниматься с ним сексом. Я чуть не взорвался в первые же десять минут, серьезно.
В общем, в школе примерно в это время я стал подписывать все свои контрольные работы «Доктор Фэнг», и, поскольку я еще ни разу в жизни не трахался, я думал, может, это придаст мне какую-то индивидуальность. Знаете, я думал, вот чего мне не хватает — яркой индивидуальности. Я попросил Гретхен и Ким называть меня доктором Фэнгом, и они только рассмеялись. И все же, по-моему, я стал представлять себя эдаким злодеем, который может заставить женщин влюбиться в себя, но мгновенно, как тот парень из подросткового фильма «Чарльз в ответе», где он типа моргнет и — опа! лифчики расстегнуты. Я представлял, что знаю некое слово, тайную фразу, вроде «Сезам!» или «Активировать!», и я типа прошепчу ее, и женщины, вроде тех, на которых я влюбленно смотрел в секции плакатов в отделе подарков в торговом центре, все загорелые, все в желтых открытых купальниках, вдруг перестанут принимать свои пенные ванны или мыть свои вишневые «ламборджини» или что там они еще делают, и превратятся в моих беспомощных сексуальных рабынь, исполняя самые безумные мои желания, которые представляли бы собой все виды петтинга, поскольку это все, чем мне довелось заниматься. Гретхен, казалось, и понятия не имела, что интересовала меня, и вообще говорить могла только о Тони Дегане. Я не представлял, как составить для нее коллекцию песен, которая, типа, очаровала бы ее, так что я решил отложить приглашение на выпускной вечер и стал ждать, не очарует ли моя персона сердца еще пары-тройки ни о чем не подозревающих дам.
На занятиях школьного оркестра, которые, как я говорил, оказывались для меня всего лишь еще одним поводом для смущения, были только эти нескладные девчонки из Макколи. Еще там были совершенно заторможенные музыканты. Но среди всех этих ужасающих бифокально-очковых типов нашлась одна девушка, совершенно прекрасная: Сьюзи Ли Силер. Притворяясь, что играю на ксилофоне, я сидел позади Сьюзи Ли Силер — кларнет, брюнетка, высокая, очень высокая, и в свои семнадцать уже прекрасно осведомленная в вопросах секса, что можно было вывести из того, что домой она не ходила пешком, а ездила на пассажирском сиденье какого-нибудь проржавевшего «камаро» или «файерберда», положив ноги на приборную панель — на приборную панель! — что для меня означало, что она и длинноволосый владелец автомобиля уже занимались этим, потому что, — да ладно, посмотри, ее ноги на приборной панели, — и на занятиях, сидя за ней, я смотрел, как перекрещиваются тонкие лямочки ее бюстгальтера, просвечивающие сквозь форменную белую блузку, и нашептывал: «Доктор Фэнг, Доктор Фэнг, ты под чарами доктора Фэнга», зная, что как только Сьюзи Ли обернется и моргнет — всего лишь разочек, — она навеки окажется во власти злых, развратных чар ужасного доктора из почти порнофильма.
У меня не было знакомых девчонок, кроме Ким и Гретхен, и как я говорил, у меня никогда не было настоящей подружки, поэтому, чтобы занять то время, когда я не смотрел ужастики, не подвисал с Родом и не дрочил на фотки Сьюзи Ли из школьного альбома, который спер
у младшей сестры Элис, а Сьюзи Ли состояла во французском клубе и волейбольной команде, и там был один снимок, где она подпрыгивает, чтобы ударить по мячу, и ее голые длинные ноги, как лезвия волшебных ножниц, разрезают воздух и мое сердце, о, мое сердце, чик, чик, — в общем, чтобы занять время, я спросил у мамы, можно ли мне начать снова подстригать соседские газоны, как прежде, и она сказала, что можно, лишь бы это не мешало учебе; так я и сделал, я стал стричь газоны, качая головой в наушниках под M"otley Cr"ue или Guns n' Roses, или Slayer.В конце квартала, за поворотом, жила девчонка на год младше меня по имени Керри Стипл, которую все называли шлюхой, потому что родители посадили ее на противозачаточные таблетки в восьмом классе, и все знали, что она на таблетках, потому что однажды на уроке домоводства упаковка выпала у нее из сумочки — так рассказывала Ким, — и из-за того, что она уронила таблетки, многие стали думать о ней плохо, потому что казалось, будто Керри вроде как хвастается, а еще ходили слухи, что до того, как она стала принимать таблетки, ее уже два раза обрюхатили, что мне казалось полной ерундой, поскольку никаких детей у нее не было, но это просто чтобы дать вам понять, как много мне было известно об абортах и презервативах, и таблетках, и обо всех этих штуках, связанных с сексом. Кэрри Стипл обычно сидела на желтом пластмассовом садовом стуле прямо на лужайке перед домом и наблюдала, как я стригу соседский газон, и на ней не было ничего, кроме ярко-желтого открытого купальника, хоть был уже типа октябрь, и она была такая юная, младше меня, и не слишком развитая — в смысле, грудь у нее была плоская, как разделочная доска, и единственное в ней, что имело хоть какую-то форму, был ее огромный покатый лоб. Плечи ее всегда были усыпаны ярко-красными веснушками. Волосы каштановые, грязные, длинные и какие-то свалявшиеся. Она все время сидела на своем желтом стуле, в фиолетовых очках от солнца, слушая какую-нибудь Полу Абдул или Мадонну, или кого там еще, постукивая в такт ногой, и если честно, вот это ее сидение пугало меня до чертиков. Однажды, когда я смотрел на нее, она не положила ногу на ногу, как обычно, и я увидел мягкие складки ее половых губ, плотно облегаемые желтой тканью, и едва заметную линию черных волосиков, и почувствовал одновременно тошноту и возбуждение. В тот раз, я помню, газонокосилка наехала на камень или что-то в этом роде и внезапно дернулась вперед, и в ушах моих орала «Металлика», и я поднял глаза, и Керри Стипл сидела на стуле в своем крошечном желтом купальнике, наклонившись вперед и упершись локтями в колени, и она глядела прямо на меня, и мне показалось, что губы ее шевелятся, и я сказал громко, вслух: «Чего?», выключая газонокосилку, и она откинула с лица свои свалявшиеся волосы и сказала: «Сними очки», и я не понял, что она говорит, и она снова сказала: «Давай, сними очки», и я сказал: «Мне работать нужно», и включил газонокосилку, и закончил с лужайкой Фостеров, ни разу не посмотрев больше в ее сторону.
Где-то дня через три до меня дошло: я как раз сдавал тест по химии и, конечно, подписался уже как доктор Фэнг, и вот тогда я стал прокручивать в голове это мгновение снова и снова — Керри смотрит на меня и говорит: «Сними очки», — и где бы я ни был и что бы ни делал, в школе, или дома, или лежа в постели, или за ужином, когда мама просила передать ей еще картофельного пюре, или когда меня вызывали к доске, или в душе, или на улице, я все время представлял Керри — ее плоскую грудь, ее свалявшиеся волосы, — Керри, которая произносит: «Сними очки. Сними очки». В тот момент могло случиться все что угодно. Могло случиться все что угодно, но я струсил. Я струсил, а ведь это мог быть именно он, мой главный шанс, а я проебал его. Я проебал свой главный шанс, и теперь никто никогда не займется сексом со мной — ни Керри Стипл, ни уж тем более Гретхен, — но в следующий раз я разработаю детальный план и клянусь, что бы ни случилось, я сделаю это, что бы ни случилось, я должен приблизиться к сексу, пока меня не прикончили какая-нибудь ядерная война или советская радиация.
Примерный список чумовых песен для Гретхен:
1. Я тебя не забуду / I Won't Forget You (Poison)
2. У каждой розы есть шипы / Every Rose Has its Thorn (снова Poison)
3. Дом, милый дом / Home Sweet Home (M"otley Cr"ue)
4. He бойся смерти / Don't Fear the Reaper (Blue Oyster Cult)
5.Хочется заняться любовью / Feel Like Making Love (Bad Company)
6. Свободная птица / Freebird (Lynrd Skynrd, лучшая песня всех времен для петтинга)
7. Каждому свой путь / Separate Ways (Journey)
8. Королева-ракета / Rocket Queen (GNR)
9. Терпение / Patience (GNR)
10. Мое милое дитя / Sweet Child о' Mine (GNR)
В школе без всякой на то причины мне на голову из ниоткуда свалилось хреново яйцо. Я сидел на унитазе в туалетной кабинке на втором этаже, третий урок только начался, и мне стало плохо, потому что за завтраком я залил свои хлопья молоком, чего мне делать не следовало, поскольку я не переношу лактозу, но Тим сидел за столом, поглощая свой завтрак, а рядом стоял пятилитровый кувшин с молоком, и молоко так хорошо смотрелось с его хлопьями по сравнению с простой блин водой, которую я обычно использовал, что я налил молока в свои — и не то чтобы чуть-чуть, а конкретно, — и к третьему уроку меня всего скрутило и все такое, и когда я спросил разрешения у брата Гитлера — так же известного как брат Палуч — выйти в туалет, он сказал: конечно, поскольку, должно быть, было видно, какой я весь зеленый и потный, хотя обычно он никого не выпускал в туалет, что, по-моему, полное безумие, потому что — и что блин тебе делать? В штаны срать? Если ты на работе какой-нибудь, и тебе надо опорожниться, тебя же выпустят, по правилам, мать его, распорядка.