Сделка на ложь

– Ладно, действуй, – пробормотал я, сдаваясь. – Буду пробовать.

Не знаю, чего брюнетка так обрадовалась, но из кабинета выходила в приподнятом настроении. А я за бумаги сел. Пока кофе действовал, нужно было сосредоточиться.

И часу не прошло, как глаза закрываться начали. В идеале домой бы лучше поехать и отдохнуть, тем более, что там никого не было, но отец точно не одобрит. Документы нужно было прочесть и подписать все до завтра. Утром курьер их заберет. Слияние полным ходом проходило – ответственности много, промашки в таких делах недопустимы.

– Александр Антонович, – внезапно в дверях Ангелина появилась побледневшая и встревоженная.

– Что такое? – нахмурился я, взглядом в нее впиваясь. – Мы же все обсудили вроде…

– Только что из больницы позвонили. Громовы в аварию попали.

– Громовы?.. – мысли взметнулись и перемешались. Мозг просто не желал принимать выданную Ангелиной информацию. – Ника?..

– Да, – кивнула помощница. – И ее отец…

Вот такого поворота я совершенно не ожидал. Какая авария? Куда они ехали? Разве не в офисе сидели? Куда их черти понесли? С минуту пораженно на Ангелину смотрел, не понимая, что за бред она вообще несет. Шутит что ли? Однако, как бы я не вглядывался в светлые распахнутые глаза девушки, понимал, что-то действительно произошло. Не шутит.

Дальше были поспешные сборы, раздача распоряжений, звонок отцу и долгая дорога в больницу.

Как я не пытался еще в пути выяснить что случилось, в приемной не отвечали, оправдываясь тем, что нужно выяснять, обследовать, диагнозов заранее никто сообщать не будет преждевременных. А у самого в голове бардак полный творился: шок, непонимание и даже страх. Последнее чувство было неоднозначным, не понимал, чем оно вызвано было. От этого, напряжение не отпускало и даже прежняя усталость отступила. Не знал, чего ожидать на месте и как реагировать. Насколько все серьезно? Устроил сюрприз, блть! Поговорили! Надеялся, что ничего серьезного. Этого только не хватало!

В больницу вбегал буквально. Требовал, чтоб немедленно к жене проводили. Отца на месте еще не было. Зато мать Вероники, Людмила Петровна, здесь сидела с перепуганной внучкой. Ревела, мелкую к себе прижимала и вопросами засыпала всех медработников, что мимо проходили.

– Здравствуйте, – подойдя к теще, поприветствовал. Чувствовал себя неловко перед ней. Почему-то именно эта миловидная женщина из всех Громовых мне самой невинной казалась и доброй. Аура какая-то от нее особая исходила. Не такая совсем в отличие от Ники и отца ее.

– Саша! – тут же встрепенулась она. – Ты приехал?

Вопрос ее меня даже смог смутить. А что, мог не приехать? Не верила, что на это способен? Ну не изверг же я равнодушный какой в самом деле!

Кашлянул, глаза отводя. Так смотрела на меня свекровь, будто в душу заглянуть пыталась.

– Мне никто ничего не говорит! – пожаловалась она, оправившись от шока моего появления. Так доверчиво… на последнем слове вновь голос надломился, и она всхлипнула. На мелкую Никину взглянул: точная копия матери к бабушке жалась и на меня смотрела снизу вверх с опаской. – Миша в реанимации сейчас, а Ничка в операционной.

У меня от ее слов волосы на всем теле дыбом встали и мурашки по коже побежали. Я молча стоял и не знал, как прокомментировать случившееся. Не верилось в происходящее. Мозг не хотел воспринимать такую реальность.

– Громовы и Устиновы есть? – наконец из-за дверей врач показался немолодой. – Веронику Михайловну уже можете проведать. Но недолго. А Михаил Алексеевич на операции сейчас. К нему нескоро попадете…

– Ведите! – требовательно выдал я, хватаясь за рукав халата медика.

Ноги сами понесли меня к Веронике. Я не мешкал, не сомневался. Мне нужно было увидеть ее.

Несмотря на то, что так торопился в палату к Веронике, у двери замер, не решаясь войти. Боялся. Не представлял, что доведется увидеть, но очень надеялся, что с ней ничего серьезного не случилось.

– Недолго. Минут пять, не больше, – строго предупредил врач, вырывая из собственных мыслей.

Только головой кивнул, давая понять, что услышал. Сделаю как велено.

Дверь открывал осторожно, дождавшись ухода доктора. Почему? Да все просто – мы в ссоре, меня ненавидят и неясно, как она воспримет мое появление. Если вообще в состоянии, конечно, будет понять, кто пришел. То, что мне не обрадуется – стопроцентная гарантия. А повидаться с ней хотелось. Переживал.

В палате тихо оказалось, довольно светло, хоть жалюзи и приопущены были. Белая одноместная, с койкой, тумбочкой и столом. Стандартный простенький набор. Ника, что лежала на кровати с закрытыми глазами, бледная была. Выглядела несчастной особенно с марлевой повязкой на голове и рукой загипсованной. Надо будет обязательно узнать подробней, что с ней, какие еще повреждения.

Подошел ближе, желая рассмотреть ее – может, еще что увижу. А Ника глаза медленно открыла и посмотрела на меня с непониманием.

– Саша? – едва губы разлепив, тихо прошептала она. – Ты?

– Я, – ответил односложно и сдавленно. Чувствовал себя крайне глупо. По взгляду ее рассеянному было не понять, что думает. Злится или просто не ожидала увидеть… Кашлянул и решил задать главный вопрос: – Как ты?

Голубые глаза закрылись на секунду, а у меня сердце застучало быстрей. Напрягся, гадая, не стало ли ей хуже? Может за медиками бежать надо? Мялся на месте, не решаясь подойти вплотную… А может она просто хочет, чтобы я ушел?

– Не знаю, – таким же обессиленным шепотом наконец честно Вероника выдохнула. – Даже что случилось не поняла.

– Выясню все, не беспокойся об этом, – пообещал я, честно признаваясь, что так и будет. Причем сегодня же… Сразу, как выйду. Выясню в деталях и подробностях. Если урод, что другой машиной управлял, жив – так я добью. Пожалеет, что на свет появился.

– А как папа и Андрей? – добавила тревожно жена, вспомнив, что не одна в машине находилась.

Вот тут сразу две новости неприятных в воздухе повисло. Первая для Ники, а вторая - для меня. Так с ними еще и этот был… хахаль.

– Не знаю, – решил извернуться я. – Но и это выясню. Только приехал, ничего не узнавал.

Про ее отца не ответил умышленно. У него, судя по словам врача, все сложно, а про Васенова вообще не в курсе был. На миг от раздражения кулаки сжались сами собой. Наверняка именно он за рулем был. Не он ли виноват в аварии?! Идиот!

– А мама знает, что я здесь? – голос ее задрожал, в глазах слезы застыли. Такой несчастной выглядела в этот момент, что обнять захотелось, утешить. Но нельзя было! Мы не близки, да и вряд ли ей вообще мое утешение нужно.