Сделка с джинном

Рядом с ним тут же воплотилась Латифа. Увидела Яра, меня, Хафиза. Побледнела. Бедняжка решила, что ей снова придется сражаться.

– Привет! – выпалила я. – Жаль, в нашу прошлую встречу произошло недоразумение! Я пришла к герцогу за помощью, и он любезно согласился стать моим опекуном!

Герцог Алдон, выслушав мою тираду, брезгливо изогнул рот.

– Какое же ты еще дитя, Вивиана. Разговариваешь с рабыней, будто с ровней. Глупышка. Неужели ты со своим невольником тоже говоришь по душам?

Он хохотнул, будто выдал нечто очень забавное.

– Тебя еще учить и учить, как я погляжу. Эти сущности… – Герцог шевельнул в воздухе пальцами, точно старался ухватить нечто эфемерное. – Эти сущности – сгустки темной магии, принявшей форму людей. Они лишены души. Управлять ими – особое искусство. Опасное искусство. Вероятно, твой браслет немного поврежден, отсюда и странное поведение твоего слуги. Смирный, говоришь?

Я кивнула, борясь с отвращением к этому человеку. Латифа на его слова никак не отреагировала, лицо застыло, как каменное. Но я уже понимала, что это маска, защитная броня. Латифа в полной власти человека, который не считает ее разумной, не верит, что она способна на чувства.

– А прикажи ему что-нибудь? – развеселился герцог.

Он очень оживился, когда появились джинны. Не зря папа говорил, что артефакты его единственная страсть.

– Что приказать? – замялась я.

Яр тоже замер, как истукан. Будто ему все равно. Лица я не видела, но на нем наверняка появилось бесстрастное выражение.

– Люблю разыгрывать представления! – сказала я вслух с нарочитой веселостью.

«Ну же, Яр, как ты говорил? Это просто игра?»

– Я придумал нечто интересное! – Герцог потер руки. – Такого, уверен, никто еще не видел! Прикажи ему поцеловать Латифу.

Кровь отлила от щек, сердце дернулось. Почему так больно? И отказаться нельзя: выдам себя с головой! Я уже жалела, что пришла к герцогу. Но разве я думала, что он не просто чудак, а настоящий безумец?

– Я желаю… чтобы ты… поцеловал Латифу, – выдохнула я.

Яр послушно двинулся к рабыне перстня и ни на миг не притормозил! Не оглянулся! Хотя как он мог оглянуться, не вызвав подозрений… Но все равно! Обнял Латифу за талию, притянул к себе. Она положила руки ему на плечи. Тоже не сопротивлялась! Мне сделалось жарко и душно. Отвернуться бы, не смотреть! А еще лучше – сбежать!

Они целовались всерьез и долго не выпускали друг друга из объятий.

– Достаточно! – пискнула я. – Хватит.

Губы Латифы глянцево блестели, глаза заволокло негой. Мои глаза тоже затуманились – от подступивших слез! А я-то, идиотка, спешила к ней на помощь! Не хотела бросать одну в лапах герцога!

Герцог хихикал, довольный зрелищем.

– Прелестно, прелестно. Наши рабы не дадут нам заскучать. Но это позже, позже! Ты, верно, устала с дороги. Горничная покажет тебе комнату. Располагайся и чувствуй себя как дома! Впрочем, о чем это я: отныне мой дом – твой дом. А твой… – Герцог Алдон широко улыбнулся. – А твой дом – мой дом, дорогая племянница.

– Спасибо, дядюшка, – выдавила я и, поддавшись внезапному порыву, добавила: – Пусть твоя рабыня меня отведет. У горничных и так дел по горло, зачем отвлекать! А Латифа сейчас ничем не занята.

Герцог поразмыслил мгновение и кивнул.

– Конечно. Латифа, слушайся Вивиану во всем. Она твоя главная хозяйка после меня!

*** 42 ***

Герцог предоставил в мое распоряжение гостевую спальню. Чистая, просторная и совершенно безликая комната, в которой не было ничего моего. Я со вздохом вспомнила свою уютную спаленку, лишь недавно превращенную из детской в девичьи покои. Растрепанных кукол, мишек с пуговицами вместо глаз, деревянную лошадку убрали в сундук на чердаке. Я сама попросила родителей, так уж мне не терпелось поскорее влиться во взрослую жизнь, оставив позади беззаботное детство. Что же, влилась так влилась! Увижу ли я снова свою коллекцию браслетов? Хотя после всего случившегося эти побрякушки сделались мне неважны. Я бы хотела вернуть только самый первый браслет, из ракушек, напоминающий мне о Патрике, о море, о счастливом лете…

Не знаю, почему нахлынули эти мысли, пока я стояла на пороге и осматривалась.

Джинны не стали дожидаться, пока я выйду из задумчивости. Яр отправился к камину, щелкнул пальцами над сухими дровами, разжег пламя. Хафиз подошел к окну и принялся любоваться осенним садом, слегка тронутым желто-красными мазками.

Латифа приблизилась к Яру и тронула его за плечо. На ее лице сменяли друг друга осторожная радость и вина. Я чувствовала себя лишней. Да джинны и не обращали на меня ни малейшего внимания.

– Это правда ты? – тихо спросила Латифа. – Что ты здесь делаешь? Как? Я уже не чаяла тебя увидеть когда-нибудь! Прости, что вынуждена была сразиться с тобой…

Они знают друг друга! Конечно, знают! А я еще сомневалась? Правила приличия, втолкованные с детства, требовали, чтобы я ушла и оставила их наедине. Но все во мне противилось этому. Яр мой джинн! Пусть говорит при мне!

Яр провел ладонью по длинным волосам Латифы, а в следующий миг притянул ее к себе и обнял.

– Здравствуй, Лайти. Сколько лет мы не виделись?

– Хочешь сказать – столетий? – фыркнула Латифа, пытаясь пошутить.

Никто не рассмеялся в ответ на остроту. Уголок губ Яра нервно дрогнул, но не от смеха – от боли.

Яр и Латифа разглядывали друг друга. Так смотрят на близкого после долгой разлуки: проверяют, не появились ли новые морщинки, а цвет глаз – тот же, что запомнил, или светлее?

– Ты совсем не изменился, львенок, – улыбнулась Латифа. – Хотелось бы мне повстречать тебя в иных обстоятельствах, но…

Тут пленница перстня впервые осознала, что обстоятельства действительно странные и непостижимые, и они, эти обстоятельства, сейчас застыли у двери, ощущая себя пятым колесом в телеге. Латифа резко повернулась ко мне, нахмурилась. На лице не осталось и тени дружелюбия.

– Так-так, – произнесла она, медленно приближаясь ко мне.

Этим она очень напомнила Яра – та же поступь хищника, подступающего к добыче.

– Кто это у нас здесь? Почему этот котеночек еще жив, оказавшись в когтях льва? Неужели ты пожалел ее, а, львенок? Неужели этот пушистый котенок смягчил непримиримое сердце?

Я так привыкла, что джиннам ничего не нужно объяснять, и теперь растерялась. Но Латифа не была моим джинном, ничего не знала о сделке, и у нее не было никаких причин относиться ко мне с теплотой. Для нее я была врагом, завоевателем, рабовладельцем, и хотя Латифа не может напрямую причинить мне вред, беспрекословно слушаться тоже не станет.

– У нас договор, – пролепетала я. – С Яром.

Я умоляюще посмотрела на моего джинна, но он молчал, на лице застыло нечитаемое выражение.

– С Яром? – Брови Латифы красиво изогнулись тонкими дугами. – О, Яр! Хорошее имя. Тебе идет, львенок. Что за договор?

Я сглотнула. Я была совершенно выбита из колеи. Все шло не так, как я представляла. Догадывался ли Яр с самого начала, кто в плену у герцога? Наверное, предполагал, если сразу предложил сделку, лишь бы выручить свою драгоценную Лайти. А теперь еще Яр ведет себя так, будто мы с ним едва терпим друг друга. Такой безразличный, холодный…