Сделка с совестью

– Реабилитация?

– Была. Но после нее я опять загремела на больничную койку. Сейчас хочу тренером стать, чтобы с детьми заниматься. А потом видно будет. У меня страшная болезнь, Ян, – хитро улыбается цветочек, но в глазах даже намека нет на веселье.

Вопросительно приподнимаю бровь.

– Называется «Я сама». И она неизлечима.

– Ах вот ты про что, – ворчу я, понимая, в какую сторону уходит разговор. – Лекари тебе встречались плохие, потому и диагнозы неверные. Могу всё исправить. Бесплатно. Хочешь?

– Нет, – качает она головой, ухмыляясь.

– Лет тебе сколько, цветочек? – Этот вопрос не дает мне покоя.

– Какая разница? – Алёна снова выразительно хмурится.

– А вышка имеется?

– Возможно.

На пару минут воцаряется молчание.

– Заедем в Макдак? Есть охота. Весь день на ногах, не успел толком перекусить. Лишь кофе утром выпил. А потом вернемся на базу.

– Только есть будешь в машине.

– Тебе что-нибудь заказать? – спрашиваю я, скользя глазами по пухлым чувственным губам.

– Минеральную воду. Без газа. И больше никаких поцелуев и рук.

Ну какая же язвочка.

– Воду? – передразниваю. – И листик салата? А потом еще один обморок. Но уже настоящий. Да?

Алёна награждает меня недовольным взглядом.

Ладно. Не мое это дело. Пусть ничего не ест. Но на всякий случай заказываю много еды и даже обещанное мороженое. Цветочек отрицательно качает головой и берет из пакета только бутылку воды. Я же с аппетитом съедаю несколько булок с котлетой и иногда ловлю на себе насмешливый взгляд. Раздражаю, говоришь? Темнишь ты что-то, Алёна.

На удивление, остаток дороги цветок нормально общается. Или ей совсем хреново, и не осталось сил на препирания. Мы почти подъезжаем к базе, когда Алёна вдруг подбирается и кивает куда-то в сторону.

– Ян… – испуганно шепчет она, трогая меня за руку, которая лежит на руле.

– Вижу, – шумно выдыхаю я, сбавляя скорость.

Осматриваюсь по сторонам, чувствуя, как спину окатывает холодным потом. Я пиздец как боюсь собак. С детства. После того как одна укусила, когда подошел ее погладить и не ждал, что на меня кинутся. Поэтому овчарку отца, Джо, обхожу стороной и не контактирую. Не мое это. А тут их целая свора! Нападают на женщину в темном пуховике. Она отбивается сумкой, но тщетно. Их как будто это только сильнее раззадоривает. Если не прийти на подмогу несчастной, то все может закончиться очень и очень плохо и в чью-то семью сегодня придет горе. Я вовсе не против предотвратить беду, но что делать со страхом и ступором, который сковал внутренности?

– Посмотри, в бардачке есть что-то? – прошу цветок, не отводя глаз от собак.

– Что именно? – голос Алёны дрожит от напряжения.

– Должен быть электрошокер, травмат или баллончик с газом, – спокойно поясняю я, хотя отнюдь не спокоен. – Джип не мой. Друга. Он часто по работе с неадекватами дело имеет. Мерами предосторожности не брезгует. Что-то должно быть.

Сдаю назад, разгоняюсь, включаю дальний свет фар и резко торможу аккурат перед женщиной, которую псы уже валяют по земле и тянут за пуховик на части. Мне от одной этой картины дурно. Словно ролик в Ютуб смотрю. Только всё по-настоящему. Собаки пугаются громкого шума и яркого света, отступают. Остаются два бесстрашных волкодава. Возможно, среди них есть вожак. А если это так, то и сбежавшая свора может вернуться по его команде. Блядь.

Алёна протягивает электрошокер трясущимися пальцами.

– Жаль, ты раньше мне его не показал.

Мне сейчас не до шуток, цветок. Заглядывать детским страхам в глаза – то еще развлечение. Лучше бы в участок загремел, ей-богу.

– Машину водишь? – Я застегиваю пальто, оценивая обстановку на улице.

– Вожу.

– Тогда садись за руль. Сдай назад и попробуй, как я, отогнать псов. Их пугают громкие звуки.

Я открываю дверь и выскакиваю на улицу. Молитв не знаю, а жаль. Сейчас они бы не помешали. Адреналин частично притупляет чувство страха, но визжащая девушка на земле, рычание собак и кровь на снегу – зрелище не для слабонервных.

5 глава

Господи, это не мужик, а ходячая катастрофа. Я уже тысячу и один раз пожалела, что приняла предложение Кати и поехала на спортивную базу. Думала, немного потренируюсь, отдохну, а не вот это вот все… Жизнь и без того не балует в последнее время, но, похоже, решила, что мне недостаточно проблем и подогнала Хулио Игнасаса. Только для начала помогла бы с Фернандо Родригесом разобраться. И коробкой автомат. На моей машине три педали. Где еще одна?

Сдаю назад и разгоняюсь, на клаксон тоже нещадно жму, потому что две огромные псины даже не думают отступать от своей жертвы и заметили еще одну, в сером пальто. У тебя проблемы, Ян. Зато на собственной шкуре сейчас испытаешь, каково это – когда ты даешь команду «Фу», а до собаки она доходит как «Фас». Я ощущаю себя рядом с тобой, как женщина на снегу, окруженная псами. Постоянно жду прыжка и нападения, жду, что могут порвать в клочья.

Внешне Ян спокоен и сдержан, опасности от него не исходит, но смотрит так, словно ему постоянно кто-то нашептывает на ухо: «Фас», «Укуси ее», «Порви девчонку». На меня еще никто и никогда так не смотрел. Даже Родригес.

Наблюдаю, как Ян отбивает женщину от собак. Ужасающая картина. Мурашки бегут по коже от увиденного. Я побаиваюсь бродячих псов и всегда их сторонюсь. Даже к домашним не питаю особой любви. В промзоне, где я раньше жила, собаки часто стаями бегали и вот так же нападали на людей. Однажды порвали девочку из соседнего дома. С тех пор я с собой всегда носила перочинный ножик. С детства худенькая, небольшого роста, защитить особо было некому. Приходилось самой оборону держать. Вот я и держала. Как могла. И ничего с годами не меняется. Увы.

Ян отгоняет собак от женщины, помогает ей встать и, придерживая за руку, подводит к машине. Ждет, когда она сядет, закидывает порванную одежду и сумку в салон, открывает дверь с водительской стороны и кивает мне, чтобы перебралась на пассажирское сиденье. Глаза у Яна стеклянные, руки трясутся. Он бросает мне на колени электрошокер и сидит пару минут, глядя в зеркало заднего вида на рыдающую от стресса бедняжку, пока я достаю из бардачка влажные салфетки и убираю обратно орудие защиты.

– Ян, – трогаю его за плечо.

Не отзывается.

– Ян! – сильнее встряхиваю. – Женщина в крови, ей в больницу нужно.

– Сейчас поедем, – говорит он, мазнув по мне стекляшками, а потом трогается с места.

Всю дорогу Игнасас молчит. Его как будто подменили: от дерзкой уверенности не осталось и следа, а ко мне потерян всякий интерес. Наконец-то. Может, разыскать на базе собаку, посадить у двери в номер и натравливать на Яна, когда снова решится подойти?

Женщина приходит в себя и, размазывая слезы и кровь по лицу, бормочет благодарности и без конца повторяет имя какого-то Виталика. Я перебираюсь к ней на заднее сиденье, осматриваю руки и ноги. Псы прокусили голень в двух местах, плечу немного досталось, но в целом ничего смертельного. Мы успели.

– Спасибо, – хрипло произносит она, шмыгая носом. – Я думала, что все… Конец…

Я ловлю на себе взгляд Яна, и по телу опять бегут мурашки. Неживые глаза. Мертвые. А ведь несколько минут назад все было по другому. Что с тобой, Хулио? Правда перенервничал и стрессанул? Я тоже. Но меня отходняк позже накроет. Не переношу вид крови и страдания других людей.

Вытираю влажными салфетками слезы с женского лица, потом кровь с рук, слушаю, как бедняжка сбивчиво рассказывает, как шла домой, никого не трогала и повстречала собак. У нее сильный шок. Ей бы выпить или поесть, чтобы чуточку отвлечься.