Сделка с вечностью

— Их судьбы не в вашей власти и никогда не были. — Голос монаха отвлек рундку от размышлений. — И пути господа нашего поистине неисповедимы. Постарайтесь примириться с этой мыслью. Замысел Хранителя непостижим, моя королева. Зачастую с нами случается череда печальных событий, мы задаемся вопросом — почему наш милосердный бог это допустил? И не находим ответа. Но проходит время, судьба рисует большой узор, и однажды мы начинаем видеть его и понимать высший замысел. Осознаем, что каждое событие в нашей жизни было нужно для чего-то. Бесполезного опыта не бывает, моя госпожа. У каждой жизни есть смысл и цель.

Королева вяло кивнула. Церковник говорил красиво, и его речи могли бы утешить, не будь Истерд уверена, что человек сам правит своей судьбой.

— Спасибо, брат Норберт. Я ценю ваше желание помочь. И, видимо, мне повезло, что вы не злопамятны.

Церковник застенчиво улыбнулся. Ему шло.

— Отказ от мирской жизни в привычном смысле несколько смягчает нрав.

Истерд улыбнулась в ответ. Все же он располагал к себе, этот Норберт. Хотя и фанатично следовал своим Божьим законам. Но человеческого Винни осталось куда больше, чем в том же Аристиде.

— Помолимся за здравие нагих правителей и союзников? — предложил монах.

Истерд на миг замялась. Молитвы она ненавидела и смысла в них так и не нашла. Пустая трата времени. Каждому рунду было сызмальства известно: хочешь чего-то получить от богов — заплати им чем-то ценным. К этому южанскому Хранителю обращались лишь словами да жгли свечи. Едва ли могущественного бога удовлетворили свечи. Однако молитва была важна человеку, который пошел ей навстречу и попытался остаться ей другом. Отказывать сейчас было бы скверно.

— Конечно, — согласилась Истерд.

Она последовала примеру Норберта: прикоснулась к символу веры, что носила на груди, закрыла глаза, склонила голову и принялась повторять за ним слова молитвы. Как назло, он выбрал самую длинную. Но хотя бы не пришлось позориться, вспоминая слова.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Норберт закончил. У Истерд затекла шея.

— Что-то я засиделся. Вам лучше подольше поспать, — смущенно проговорил монах и поднялся со стула. Рундка заметила, что к лепешкам он так и не притронулся. Зато на рукаве его светлого одеяния красовалась грязь. — Но если потребуется духовная пища, я буду в Святилище.

— Спасибо за утешение, брат Норберт.

Истерд поднялась, чтобы проводить церковника. За дверью в коридоре их смиренно ожидала служанка.

— Ольфа, принеси, пожалуйста, с кухни ведро теплой воды, — попросила она девицу, чтобы получить возможность снова остаться одной. — Пора готовиться ко сну.

Служанка поклонилась. Светлые кудри выбились из-под чепца. Хорошенькая была девчонка, только забитая.

— Сию минуту.

Распрощавшись с Норбертом, Истерд снова заперлась и первым делом бросилась убирать руны. Достала мешочек из-под шубы, подтянула шнурок, чтобы не выпали. Опустилась на колени и принялась искать упавшую.

Костяшки нигде не было.

Она проверила снова. Перетряхнула все ковры, заглянула в щель каждого стыка камней на полу. Руна как сквозь землю провалилась.

— Проклятье…

Истерд точно видела, что костяшка упала под стол. Все места, куда та могла закатиться, она проверила. Значит, ее моги взять либо Ольфа, либо…

— Вот же дерьмо!

Истерд присела на под и высыпала все руны из мешка себе на подол, пытаясь понять, какая именно из костяшек пропала. И, перебрав все, опустила руки.

— О нет. Только не эта.

Не хватало руны «Враккет», знака крушения и гибели.

2.4 Рантай-Толл

В лучах кровавого заката город был похож на скелет древнего чудовища. Руины каменных построек стесанными зубами тянулись к небу. Полуразрушенное Святилище врезалось в низкие облака тысячью обломанных копий. Храм и Валг дун Шано пострадали сильнее прочих, но последствия землетрясения прошлись по всей столице.

— С подсчетом потерь закончили? — спросил Фештан, не сводя глаз с руин дворца советников, откуда едва успел унести ноги, когда началось землетрясение.

По иронии судьбы резиденция Толлов пострадала куда меньше остальных владений Старших Домов, и потому Фештан распорядился открыть двери своего жилища для остальных советников. Сборы Шано отныне проходили здесь. Феш и Рошана не возражали: так у них появилось больше контроля.

— Подсчеты по мирному населению еще не окончательные, — ответила Айша.

— Но примерно?

— Не менее четверти городского населения погибло. Раненых вдвое больше.

Феш закрыл глаза, переваривая услышанное.

— Пятьдесят тысяч погибло? — тихо переспросил он. — Так много.

Советница кивнула, но он не заметил этого.

— Пока да. — Айша старалась говорить спокойно и сухо, но голос то и дело срывался. — В будущем смертей станет больше. После землетрясения Шенг изменила русло — слишком много почвы провалилось. Многие земли затоплены, дороги разрушены. Я не знаю, сколько лет понадобится на восстановление, Фештан. Никогда не сталкивалась с подобным и не думала, что в наших землях вообще возможна такая трагедия.

Толл молчал. Отчаяние, бессилие, скорбью и растерянность застилали его разум. Безысходность накатила очередной болезненной волной так внезапно, что он едва удержался на ногах. Его дом, прекрасный дом, к которому он так долго стремился и который обрел лишь недавно, перестал существовать. Остались лишь смерть и руины.

— Совсем недавно мы считали трагедией извержение вулкана в Рундкаре, — мрачно усмехнулся Феш. — А ведь всего-то нас засыпало пеплом и побило урожай.

Айша молча упала в кресло, не имея сил просить разрешения. Феш видел, что она держалась лишь на силе воли. Похудела, осунулась, подурнела. Но времени на отдых не оставалось. Сейчас положение в обществе перестало иметь значения: для помощи пострадавшим требовались любые свободные руки.

Он поставил кувшин с вином на жаровню, достал из шкатулки мешочек с укрепляющим травяным сбором и бросил пару щепоток в напиток. Едва ли это вернуло бы Айше силы, но попробовать стоило.

— Скольких ты сегодня исцелила? — спросил он, помешивая отвар.

— Не знаю. — Айша повернула голову, скользнула взглядом по жаровне и слабо улыбнулась в знак благодарности. — Пять десятков… Или больше… Не считала. Не доводи вино до кипения, иначе травы не подействуют.

— Ага. Ты истощила силы. Не позволяй всему этому убить и себя.