Сделка

– Что они искали?
– спросил я.
– Они явно пытали ее, стараясь заставить говорить. Что она скрывала? Что она знала?

Друри пожал плечами.

– Я вовсе не уверен, что они старались заставить ее говорить. Я считаю, что они это делали для устрашения.

– Объясни мне, что ты хочешь сказать.

– Разве это не очевидно? Все дело в Большом жюри, Нат. Ники Дин раскололся последним. Сначала Биофф, затем Браун. А последним - Дин. Он начал сотрудничать с дядюшкой Сэмом совсем недавно - когда ему посулили сократить заключение.

– И ты считаешь, что убийство его девушки стало напоминанием Компании Дину, чтобы заставить его молчать?

– Да. Конечно.

– Тогда почему ее просто не убили? Почему ее пытали?

– Для пущего устрашения. Чтобы попасть Ники меж его густых бровей.

– Да, конечно, но только это не почерк Нитти.

– Про прежнего Нитти это можно было сказать. Но сейчас он находится под давлением.

– С каких пор?

– Как поется в песне - с тех пор, как ты ушел. Тут был большой скандал вокруг того, что Нитти приторговывает наркотиками в частных школах. Когда пресса раскопала это, он растерял все свои контракты, которые приносили ему немалую прибыль. А затем мэр Келли, желая сохранить лицо, позволил нам разгромить букмекерские притоны и ночные клубы, принадлежащие Нитти. Закрылся даже "Колони клаб".

– Где Эстелл работала тогда?

Друри указал на изодранную кровать.

Она, скорее всего, работала здесь.
– Почему ты так решил?

– Сержант Донахью бегло осмотрел эту комнату, и у него сложилось впечатление, что все это имеет отношение к девушкам по вызову.

Он подвел меня к шкафу; один из ящиков был вынут, а его содержимое разбросано. В основном это были связки писем. Интересно, кто разбросал письма убийцы или полиция? Друри огляделся и нашел маленькую черную записную книжку, которую вытащил из-под разбросанных вещей. Он стал листать ее. Читая, он улыбался.

– Ну-ну, - сказал Друри, проводя пальцем по странице. Потом, перелистнув другую страницу, он стал водить пальцем по ней.
– Очень знакомые имена. Некоторых весьма преуспевающих людей - врачей, юристов. А вот Вайман - бизнесмен в области изготовления металлоконструкций. Не так давно он был участником шумного бракоразводного процесса...

– Так она, значит, была девушкой по вызову...

– Посмотри-ка, - он продолжал перелистывать страницы.
– Видишь - здесь другие имена... ее дружков - с тех пор как она стала одной из двадцати шести девушек. Все они были проститутками высокого класса.

– Так ты хочешь сказать, что она была их "мадам"?

Друри пожал плечами.

– Что-то в этом роде. Можешь думать, что она была чем-то вроде сводни. Но с какой стороны ни посмотри, она сама этим зарабатывала себе на жизнь.

Я не мог с ним спорить.

– Ну хорошо, - произнес я, - у тебя еще будет веселое времечко, когда ты будешь доказывать причастность к этому Компании.

Его лицо потемнело.

– Это почему?

– Если ее пытали не для того, чтобы она заговорила, то что это означает? Это сделали для назидания, как ты и сказал. Есть еще один вариант - ее пытали для того, чтобы увидеть ее страдания и получить от них удовольствие. Из мести.

– Да. И что?

– А то, что эта девушка по вызову умерла от пыток. Она встречалась слишком со многими важными персонами, а одним из ее мучителей, из ее убийц была женщина. Ну а теперь что скажешь с высоты своего положения?

Друри проворчал:

– Ревнивая жена.

– Ты понял. Смотри, как бы газеты не вцепились в эту версию.

– Может быть, - сказал он, бросив на меня один из своих самых эффектных официальных взглядов.
– Мы последуем этим путем. Я не имею ничего против. Ты слышал, когда мы вошли, соседка снизу говорила, что она видела, как какой-то парень побежал по улице. Она сказала, что это было около половины третьего и у него в руках были меховые шубы. А в "Лейквью" за последние три месяца произошла целая серия ограблений квартир. Но мне кажется, что в этом случае убийцы взяли шубы лишь для отвода глаз, чтобы это было похоже на ограбление, а не на убийство. Как бы то ни было, я нутром чую, что здесь замешана Компания.

А я мог чуять только запах паленой плоти. Мой ленч опять взбунтовался у меня внутри. "Будь копом", - говорил мне внутренний голос.

– Кто-то что-то искал, - произнес я, стараясь смотреть на вещи глазами профессионала.
– Но что именно?

Пожатие плечами.

– Может, бриллианты. Известно, что они у нее были. Это, конечно, не объясняет ее убийство: почему бы убийце, кстати, не прихватить несколько вещиц? И в то же время запутать следы для полиции.

В этом был определенный смысл. Но тут вдруг в комнату вошел сержант Донахью. Этот детектив был крупным человеком средних лет с лицом, как у бассета. В руках он держал дорогие ювелирные украшения, в том числе бриллиантовое кольцо и сверкающий бриллиантовый браслет.

– Мы нашли это в тайнике у плинтуса, - сказал Донахью, - в гостиной.

Из-за его лица, похожего на морду собаки, этой печальной на вид породы, новость прозвучала особенно невесело.

– Бриллиантам повезло, - произнес я.

– Это просто означает, что убийцы не нашли этих чертовых вещиц, сказал Друри, пожимая плечами.

– А также, - вновь заговорил Донахью, держа драгоценности в одной руке и сунув другую в карман, - мы нашли вот это.
– Он показал маленький серебряный револьвер с перламутровой рукояткой.

Друри взял пистолет.

– Не слишком-то он ей помог - спрятанный, - правда?

С этими словами Друри положил револьвер в карман.

– А в шкафу висит еще соболья шуба, - тоскливо проговорил Донахью и вышел.

– Едва ли кража мехов была мотивом для преступления - сказал я.
– А если они искали не меха и не драгоценности, то что?

– Деньги, - ответил Друри.

– Это возможно, - признался я.
– Но известно, что Эстелл всегда держала деньги не дома, а в банках в депозитных ящиках. Она любила жить за чужой счет и у нее редко бывали свои деньги, да еще дома.

– Говорили, - осторожно проговорил Друри, и у меня появилось такое чувство, что он ждал, пока мы останемся вдвоем, чтобы сказать мне это, что фонд, возглавляемый Ники Дином, - что-то вроде организации по сбору налогов с членов профсоюза работников сцены, - был опустошен еще до того, как его посадили. Дин отказывался говорить об этом, но эту сумму оценивает примерно в миллион долларов.

Тот самый позорный двухпроцентный налог, о котором говорил мне Монтгомери.

– Господи, - продолжил я сценарий, - надо думать, сплетничают и о том, что эти деньги были доверены Эстелл - самим Ники и для него же - до тех пор, пока он не выйдет из тюрьмы.

Друри кивнул.

– Тогда это мог быть кто угодно, Билл. Любой, кто знал Эстелл и знал об этом миллионе. Ее пытали, а она молчала. Она держалась за эти деньги до последнего. Это похоже на нее, на эту маленькую жадную сучку. Черт бы ее побрал.

– Нат, извини меня, что я втянул тебя в это...

– Заткнись. Перестань говорить об этом.

– Можно тебя спросить кое о чем?

– Спрашивай.

– Предположим, я докажу, что Нитти имел к этому отношение. Не обязательно в суде, потому что лишь Бог знает, возможно ли это. Ты знаешь о документе который касается раскрытия убийств. Предположим, для того чтобы ты был удовлетворен, я докажу, что это сделал Нитти. Ты расскажешь то, что знаешь, в качестве свидетеля, если тебя вызовет Большое жюри?