Себ

А что если они не подосланы Орликом? Страшно не хотелось, чтобы правда вылезла наружу. Но ничего изменить в этот момент юноша не мог, и поэтому он предоставил судьбе самой прокладывать маршрут.

Себ позавтракал в госпитальной столовой. Сердобольные поварихи сунули с собой в дорогу сосисок, сыра и шоколада. Юноша вышел в холл, где его ждали двое военных, пялившихся в телевизор.

– Я готов.
– Доложил Себ.

На улице их ждал военный джип с водителем. До аэропорта нужно было ехать около сотни километров, по извилистым горным серпантинам. Себ бросил рюкзак в багажник и уселся на заднее сиденье, вместе с басовитым военным.

– Я, капитан Монтгомери, а это капитан Эйзенхауер.

– Голосом, достойным центральной партии в церковном хоре представил себя и напарника военный.
– Мы из военной Академии.

Это ничего не объясняло. Себ ничего не слышал про академии и не представлял, чем там занимаются.

– А ко мне какое отношение это имеет?
– Удивился юноша.

– Прямое. Сейчас, мы составляем костяк армии из людей, понюхавших пороху. Вы будете обучаться и одновременно обучать. Наша идея состоит в том, чтобы военному искусству обучали люди, показавшие себя на войне с лучшей стороны. Сумевшие выкрутиться из сложных ситуаций и выжить.

– А вы уверены, что я один из них. Я же не очень много повоевал. Почти сразу в плен попал.

– Да ладно, сержант, не скромничай. Мы твое досье с допросом читали. Да и внешность у тебя стала очень боевой. На пацанов это произведет впечатление, да и на штабных крыс тоже.

Себу самому стало интересно почитать свое досье, чтобы знать, что он там наговорил в наркотическом бреду. Пока еще было не ясно, приложил Орлику к этому руку, или нет. На душе стало немного легче, оттого, что будущее стало определеннее, но встреча с Джулией, кажется, снова откладывалась.

Джип выскочил из очередного тоннеля и глаза на мгновение потеряли способность смотреть на свет яркого солнечного дня. Когда они привыкли, перед глазами предстала величественная картина грандиозного аэропорта. Такого аэропорта Себ еще не видел. Красивое здание с вышками, на остриях которых мелькали красные огоньки, располагалось в большой долине, окруженное цепью невысоких гор. По длинной полосе двигалась большая стальная птица. Себ еще не видел таких летательных аппаратов. Птица задрала нос и взлетела. Заложив поворот вправо, она стремительно уносилась в небо.

– Эй, ты чего так уставился, самолетов, что ли раньше не видел?
– Спросил Монтгомери.

– Видел.
– Соврал Себ, и постарался напустить на себя безразличие.

– Да у него же потеря памяти, по контузии, не помнит наверно, как летал?
– Предположил Эйзенхауэр.

– Да, с памятью проблемы.

– Ничего, у нас в Академии тебе вернут память.

Обстановка внутри аэропорта снова шокировала Себа. Ничего подобного не было даже в Валгалле, не говоря про примитивный двор, на который садились транспорты в нижнем мире. Здесь прогресс был на ступень выше, чем в Валгалле. Экраны больших мониторов были плоскими, в отличии от выпуклых телевизоров, к которым привык Себ в Валгалле. По полу бегали цветные полосы с символами. Если идти по полосе определенного цвета с символом туалета, то непременно попадешь в туалет. Если выберешь гостиницу, или бар, то нужно было найти полосу на которой был символ именно того, что тебе нужно. Это было удобно, для тех, кто боялся потеряться в огромном здании аэропорта.

Эйзенхауэр и Монтгомери выбрали ряд со свободными креслами в зале ожидания и развалились в них, как у себя дома. Себ сел скромнее и взял в руки сумку.

– Есть хочешь?
– Спросил Монтгомери у товарища.

– Пожалуй, не откажусь.

Монтгомери нажал на подлокотнике невидимую, на первый взгляд, кнопку. Прямо из ручки появилось голографическое табло, размером с ладонь. Военный выбрал пункт 'Робокафе', подтвердил свою платежеспособность и свернул экран. Не прошло и минуты, как к нему подкатил прямоугольный предмет, похожий на небольшой холодильник.

– Что желаете?
– Спросил 'холодильник'

– Три кофе.
– Попросил Монтгомери, но вдруг переспросил у Себа.
– Ты будешь кофе?

Себ замялся, но 'холодильник' решил переспросить.

– Этот вопрос задан мне?

– Не тебе, болван, ты же не пьешь кофе. Давай нам три кофе, и три круасана с сыром. Хотя нет, тебе сколько круасанов?
– Переспросил Монтгомери у товарища.

– Мне два, проголодался по дороге.
– Признался Эйзенхауэр.

– А тебе?
– Спросил Монтгомери у Себа.

– Мне, можете, не брать. Мне в госпитале дали с собой стряпню разную, в дорогу. Надо съесть, а то пропадет.

– Тогда, три кофе и пять круасанов.
– Определился Монтгомери.

– Ваш заказ принят, поместите платежную карту в приемник.
– Пробубнил 'холодильник'

Монтгомери вставил карту в заморгавшую щель. Карта 'всосалась' внутрь, дзынькнула и вылезла обратно.

– Заказ оплачен. Приятного аппетита.

Створка в верхней части холодильника съехала в сторону и в подсвеченных недрах устройства уже стояли три дымящихся пластиковых чашки кофе, и пять теплых круасанов.

– Разбирайте.
– Сказал Монтгомери и первым вынул свою долю.

Опустев, холодильник бесшумно укатился к следующим клиентам. Себ не подавал виду, насколько он был шокирован увиденным впервые устройством, ведущим себя как человек. Ни дать, ни взять, работник, пришедший на смену человеку. Помыслить было страшно, о том насколько сильно различались миры по уровню развития. В нижнем мире, Себа подняли бы на смех, и сочли вруном, если бы он рассказал о том, как его накормил говорящий ящик. Между его миром и аэропортом в Альпах была целая пропасть. Это было не справедливо, и ему, человеку прошедшему через несколько миров это стало еще очевиднее.

Напротив Себа висел монитор транслирующий рекламные ролики и короткие фильмы, понятные и без звука. Больше всего его зацепил фильм об армии. Он призывал молодых людей сделать выбор в пользу службы в ней, подкрепляя призыв красивыми вставками из героической армейской жизни. Смысл ролика сводился к тому, что некий враг, в лице грязных и злых мужиков, вооруженных какими-то допотопными винтовками угрожает существованию и процветанию всего мира. Вид этих свирепых дикарей вызывал отвращение, и любому человеку, привыкшему к размеренной жизни, не хотелось иметь их у себя под боком. Фильм был составлен настолько безупречно, что уничтожение под корень заразы, в виде свирепых мужиков, казалось абсолютно богоугодным делом.

Себ понимал, кто кем является в этом фильме. Свирепым дикарем был он, и подлежал уничтожению без всякой жалости. Монтгомери заметил, как изменилось настроение Себа и понял это по своему.

– Что, плен поди вспомнил? Понимаю тебя, нелегко это было вынести. Не пойму, как ты вообще выдержал...
– Он махнул в сторону экрана.
– с этими.

Эйзенхауэр похлопал юношу по спине.

– Ничего, парень, у нас такие психологи работают, что ты скоро и не вспомнишь об этом.

– Спасибо.
– Поблагодарил Себ, у которого перед глазами стояли погибшие сибиряки.