Седа

Ах, как же не проста ты, жизнь.

Всё есть в ней, на всё щедра она.

Я многое сегодня видел, понял,

А главное – что есть ты у меня.

Он пел искренне, с любовью,

Ему петь, наверное, свыше дано.

Ашот пел, о том, о чём только мог,

Но главное – всегда, везде, во всём

Воспевать нужно Любовь.

Это чувство просто свято,

Наверно, по нему нас оценивает Бог.

– Поспи, Ашот, тебе это надо, –

Тихо сказала ему Седа.

И он уснул. Снился Ашоту сон,

Что войну проиграли.

Некуда ему идти, нет родного дома,

Нет рядом любимой Седы.

Проснулся он в поту.

– Все спят, всё тихо, значит, ещё живы.
–

Сказал Ашот, как в бреду,

И снова он уснул, а утром

Ашот мой в бой просился.

Вместе со всеми хотел идти.

– Куда тебе! Ты раненный у нас, –

Воины отечества ему отвечали.

– Я буду для вас песни петь -

О Любви, о Родине, о Земле.

Я буду поддерживать ваш дух,

Прошу, возьмите меня с собой, –

Всё упрашивал Ашот.

Старший из них согласился:

– Скоро будет спарапет,

Спой ему об Отчизне. –

Так взяли Ашота на войну,

А вместе с ним и мою Седу.

Они остались в стороне,

Лишь наблюдая за сценой войны,

Биться Ашоту не позволяли раны.

Оба плакали, рыдали,

Ведь столько потерь наши несли,

Что Седа, оставив Ашота,

Взялась за стрелы

И молча, тихо встала в ряды.

Так стала она защитником страны,

Сама того не понимая.

На войне любые руки нужны,

Берёт своё жажда свободы и жизни.

Вот конец, победа наша.

После битвы собирали тела

Погибших. Было много…

Но что же делать… этот выбор не наш.

В городе начался траур.

Все в черном, город плачет.

Что видят Седа и Ашот:

Как много вдов и как много сирот.

Отцов, мужей, сыновей уже не вернуть,

Как быть в задаче этой.

– Свобода много стоит

И за неё стоит умереть, –

Так в те времена говорили.

А некоторые этим жили,

Жили мечтой о мире, дружбе.

Только, когда это время придёт, не знали.

И молча в бой они уходили,

И там тихо, незаметно умирали.

Для них было честью жизнь отдать

За будущих потомков.

В тот вечер был молчаливый Ашот.

Ему песни петь совсем не хотелось,

В победе этой радости он не видел,

Ведь понимал многое ещё впереди.

Ах, эти войны, сколько ещё жизней унесут.

Всё ради того, что когда-нибудь,

Наступит время неба голубого.

Он думал о том, как ему быть.

До недавнего времени

Он был очень далёк от войны

И рядом с ним Смерть ещё не ходила.

Ему и сейчас хотелось плакать,

Но Ашот не мог, рядом Седа.

Не хотелось ему быть настолько слабым,

Одна лишь гложила его мысль:

– Как тут быть? Ну, как тут быть?

Чтобы сказать «нет» войнам.

– Попей, пожалуйста, горячего чаю,–

Сказала Ашоту Седа.

Закутавшись в шаль, она тоже

Молча в кресле сидела.

У неё тоже на душе было мрачно,

Сегодня она впервые намеренно убивала.

– Но, что поделать, – Седа говорила, –

Не я к ним с мечем пришла.

Не я встала на эту тропу.

Не я начала войну. Мне уже

Шестнадцать лет, а я так мало

О жизни всей страны знаю. –

Седа тоже пила чай,

Пытаясь чаем заглушить ту боль,

Которая со вчерашнего дня

Не давала покоя, болела душа.

Ашот всю ночь не спал.

Ему казалось, что можно найти выход.

– А что, если… – эта мысль не давала покоя, –

Попробовать стоит, – сказал он сам себе.

–Но как мне быть? – сказал он тихо.

Мысль о Седе не давала покоя.

– Я это сделаю, чтобы такие как она,

В будущем, и такие как я,

Могли спокойно жить и замуж выходить.

Чтоб повсюду царила Дружба и Любовь,

А не Смерть, Боль и Разлука.

Он весь горел. У Ашота началась лихорадка:

Глаза блестели огнем, а тело всё дрожало.

Услышав за стеной стоны,

На помощь пришла Седа.

Увидав состояние Ашота,

Она врача на помощь позвала.

А Ашот потерял сознание,

Слишком он за два дня утомился.

Ашот пришел в себя лишь

На следующий день.

Он медленно открыл глаза

И перед ним была любимая Седа,

Которая радостно сказала:

– Ну, наконец, ты пришел в себя.

Я очень за тебя волновалась.

Ашот ничего не ответил,

Лишь попросил воды попить.

Он вспомнил всё и вчерашний вечер,

И те мысли, что посетили его.

Взглянув в глаза любимой,

Ашот закрыл глаза.

Он знал, что, то, как он с ней поступит,

Кроме как предательством нельзя назвать.

Но он уже всё решил

И обратно дороги нет.

Пусть его осудят, но знают

О том, что искренне любил

И родителей, и Седу, и Отчизну.

Через два дня Ашот уже стоял на ногах,

Мог медленно передвигаться.

Он был мрачен, молчалив

И сам на себя не походил.

Вот вечер наступил.

Ашот Седу в сад позвал,

Там он упал перед нею на колени

И тихо-тихо ей сказал:

– Хочу, чтоб ты знала,

Никого и никогда я не смогу любить,

Так, как люблю сейчас тебя.

Ты для меня на свете всё.

Моё чувство к тебе свято,

Но кроме сердечных чувств

У меня есть ещё и долг.

– О чём ты говоришь, Ашот?

Я тебя совсем не пониманию, –