Седьмая печать. Глава 1. Первая печать

Замерший статуей ситх удовлетворенно кивнул.

– Браво, адмирал.

– Служу Империи!
– расправил плечи седой офицер. Тем временем вокруг разворачивалась настоящая бойня. Корабли эскадры Старкиллера методично уничтожали попавших в ловушку. Мелькали лучи лазеров, неслись тучи торпед, осевой лазер "Утренней звезды" вносил посильную лепту в окружающее безумие, как и тяжелые турболазеры, направляемые точно на цели. Угольно-черный корабль сеял хаос и разрушение, за чем наблюдали так и стоящие на мостике Старкиллер и адмирал. В глазах мужчины, одетого в безупречно сидящую форму, на миг мелькнуло нечто странное.

– Ностальгия, адмирал?
– ситх слегка повернул к офицеру шлем, от чего мужчина еле заметно сжал сцепленные за спиной руки.

– Да, милорд, - не стал отпираться мужчина, по опыту зная - бесполезно. Стоящее рядом чудовище читает его, как раскрытую книгу, и поделать с этим ничего нельзя, остается только смириться.

– Я понимаю, - обычно равнодушный голос ситха неожиданно прозвучал непривычно мягко, от чего адмирал на мгновение потрясенно распахнул глаза, но тут же взял себя в руки.
– Их осталось еще два.

– Простите, милорд?
– повернулся адмирал, недоуменно нахмурившись.

– Крейсера класса "Палач". Их еще два, - негромко произнес ситх, глядя куда-то вдаль, сквозь бушующий вокруг ад.
– Скоро они встанут в строй.

Адмирал молча уставился на закованного в броню воина, но понять что-то по шлему, естественно, невозможно.

– Один назвали, временно, "Поцелуй бритвы". Глупое название. Он сейчас на верфях Куата, проходит технический осмотр и прочее. "Лусанкия"... на Фондоре.

– Но...

– Почему их не использовали?

– Да.

– "Лусанкию" законсервировали и спрятали. На Корусканте.

Адмирал судорожно вздохнул, представив, что корабль нашли, и...

– Сейчас он на Фондоре. Дарт Мол превосходно провел операцию по изъятию корабля и доставку его к месту ремонта. Думаю, корабль вам понравится.

– Милорд?

– Это брат-близнец "Палача".

Мужчина застыл, судорожно стискивая сцепленные руки. Перед глазами проносились кадры из прошлого. Тот, давно погибший "Палач"и его грозный хозяин...

– Думаю, - голос ситха, доносился, словно сквозь вату, - вам там самое место.

– Милорд?

– У вас есть опыт командования таким крейсером.

– Но...
– в голосе адмирала теплилась надежда и опаска. Шлем ситха повернулся к нему.

– Я не для того вытаскивал вас с самого дна, адмирал, чтобы использовать вместо декорации.

Мужчина на миг прикрыл глаза, но вновь взял себя в руки. Нельзя позволять себе слабость. Это опасно.

– Благодарю Вас, милорд, - твердым голосом отозвался офицер. Ситх отвернулся, вновь вернувшись к созерцанию битвы.

– Некоторые вещи просто созданы друг для друга. Например, "Палач" и вы, адмирал. Не одного вас посещает ностальгия.

Ситх замолчал, адмирал смотрел в космос, переваривая обещание. Неожиданно Старкиллер пошевелился.

– Всё. Адмирал Пиетт.

– Милорд?

– Подберите выживших, примите капитуляцию этих... ошметков.

– Да, милорд!

– Меня не беспокоить.

Ситх неторопливой поступью направился прочь с мостика. Адмирал проследил, как он исчез за дверью, облегченно выдохнув. Потусторонний холод, сопровождающий воина, рассеялся в пространстве, позволив спокойно вдохнуть и расправить плечи. Давно забытые ощущения, по которым Пиетт иногда скучал, выживая на дне общества, а потом в штрафных батальонах.

Он вспоминал другого воина, от которого исходила такая же аура, и славные дни своей карьеры. Впрочем, сейчас грех жаловаться. Однако, стоит обдумать щедрое предложение милорда. Пиетт хорошо умел выживать в обществе наделенных сверхъестественными способностями, а еще он неплохо понимал психологию таких, как Старкиллер, как бы это ни казалось странным.

С этим обещанием все не так просто. Новый милорд отличается от старого. Он не так прямолинеен... Каждый поступок Старкиллера, каждое слово, каждый жест несут в себе скрытую информацию, двойное, а то и тройное дно. С тех пор, как Пиетт вернулся в строй и попал под командование ситха, каждый прожитый день напоминал опасную игру, ведущуюся по неизвестным окружающим правилам, имеющую непонятный смысл и неведомые остальным цели.

Пиетт чувствовал себя живым и бодрым, видимо, ему не хватало того взрыва адреналина, который сопровождал время, проведенное в обществе воина. Было страшно до ужаса, но и... до ужаса интересно.

Что ж... Ему есть о чем подумать. И не только о перспективе командовать вторым "Палачом". Мужчина отдал необходимые распоряжения, покосился на выход и замер, продолжая размышлять над предложением ситха. "Палач"...

Вновь вступить на его борт... Да, это будет не тот самый корабль, его двойник, но эта несбыточная мечта горела в сердце Пиетта долгие годы, помогая пережить время, проведенное в рядах разжалованных.

Там, в бараках штрафников, бывший адмирал часто вспоминал свою службу на СЗР, Вейдера... Много размышлял о том, что же на самом деле произошло в тот страшный для Империи день. Даже потом, когда у него снова появился доступ, он так и не смог найти никакой точной информации. Кто-то заботливо все подчистил, пришлось довольствоваться слухами и редкими воспоминаниями немногих выживших.

Единственное, что было известно, что Император погиб, Вейдер тоже, Люк Скайуокер выбрался живым, но его удача не продлилась долго. Вскоре парень исчез, его путь затерялся, и концов так и не удалось найти. То ли погиб, то ли просто ушел куда-то... Неизвестно. И эта неопределенность также наводила на разные мысли.

Лежа в бараке, Фирмус вспоминал тот день. Сдавшийся повстанец. Что заставило врага Империи и лично Императора прийти? Добровольно? Какая причина могла быть настолько побудительной? Пиетт лично конвоировал его к Вейдеру, он отметил спокойствие парня и то, как гудел вокруг него воздух. Словно возле источника энергии... Жуткое ощущение.

Пиетт не обольщался. Имея перед глазами пример Темного Лорда, Фирмус отлично понимал, что если джедай вздумает уйти - задержать его они не смогут, не та весовая категория. Парень позволил надеть на себя наручники, которые, как все отлично понимали, были не более чем фикцией, он позволил себя вести, а штурмовики опасливо отодвигались подальше от пленника, повинуясь инстинктам.