Седьмая руна

Этьен ответил мрачным взглядом, но благоразумно промолчал. Молчала и Франсуаза, прекрасно понимая, что любое возражение может привести к тому, что полисмаги отыграются на арестованном.

Копен тем временем повернулся к блюстителям порядка:

– Если вы покончили со своими делами, прошу вас покинуть здание академии.

– Идем! – полисмаг с силой толкнул Этьена к выходу. Тот пошатнулся и едва не упал, девушка впилась ногтями в ладонь, чтобы не сорваться. Хотелось кричать, топать ногами, требуя немедленно отпустить арестованного. Но это было бы воспринято как женская истерика, поэтому она сдержалась.

Сквозь окно она наблюдала за тем, как Этьена сажают в экипаж, двое полисмагов сели рядом, один запрыгнул на козлы. Карета тронулась. Франсуаза заморгала, чтобы скрыть подступившие к глазам слезы. Холодный нос ткнулся в ладонь. Девушка судорожно выдохнула и погладила пса.

– Мы обязательно его вытащим оттуда, – еле слышно прошептала она, не обращая внимания на слишком пристальные взгляды окружавших ее людей.

– Мало мы ему тогда наподдали, – раздалось за спиной.

Девушка обернулась. Жан-Жак стоял у ступеней, а Лионель де Гра сращивал ему сломанные кости.

– Мы? – переспросила девушка.

В памяти пронесся тот вечер, когда Этьен пришел к ней, балансируя на грани сознания. Кажется, у ассистента декана, которого она встретила на улице, были сбиты костяшки пальцев. Франсуаза еще решила, что он боксировал без перчаток. А ведь Жан-Жак и Лионель де Гра часто проводили время в тавернах вместе…

Она встретилась глазами с целителем. Ледяной взгляд дал понять: он знает, что она догадалась.

– Кто еще? – спокойно спросила девушка, понимая, что терять нечего.

Лионель усмехнулся.

– Ваш брат.

Она вздрогнула.

– Мадемуазель д’Эгре! – повысил голос Копен. – Вам тоже следует покинуть здание академии!

Франсуаза кивнула.

– Не волнуйтесь, декан. Мне и самой противно находиться здесь… Бонни, пойдем! – она вышла на крыльцо, подставила лицо прохладному ветру, чувствуя, как горят щеки.

Отчаяние охватывало ее. Казалось, что все ополчились против Этьена: де Гра, преподаватели академии, ее собственный брат.

Ноги сами принесли ее к родному дому. Франсуаза замерла у чугунных ворот, смотря на позолоченный герб над ними. “Отвага и честь” – значилось на нем. Девушка горько усмехнулась.

Поступок брата разом перечеркнул девиз. Франсуаза упрямо смахнула со щеки слезу. Она не будет плакать. Ни сейчас, ни потом.

– Мадемуазель д’Эгре! – лакей распахнул дверь особняка. – Рад вас видеть!

Он посторонился, давая девушке возможность войти. Она замерла на пороге. Бонни прижался к ноге и заскулил, тревожно поглядывая то на хозяйку, то вглубь дома. Девушка на секунду прикрыла глаза, решаясь.

– Спасибо, Жерар, – решительно произнесла она. – Передайте графине, что я зайду в другой день!

Она развернулась и направилась вдоль бульвара обратно в студенческий квавртал. Бонни радостно тявкнул и помчался впереди, показывая дорогу.

Идти пришлось пешком. Извозчики не хотели останавливаться. Франсуаза не сразу поняла, в чем причина, пока не увидела себя в витрине одного из магазинов: растрепанные волосы, смятая одежда. И в таком виде она бродила по городу! Девушка усмехнулась. С остатками ее репутации наверняка покончено.

Наверное, это и к лучшему. Франсуаза зло отвернулась от витрины и поспешила дальше.

Магической паутины у входа в квартиру не было. Девушка озадаченно взглянула на пса, пытаясь вспомнить, ставила ли она защиту при выходе, но безуспешно.

Бонни вильнул хвостом, давая понять, что все в порядке, а потом поскребся лапой.

– Ладно, – выдохнула девушка. В этот момент дверь распахнулась.

– Фран? Наконец-то!

– Отец?!

– Проходи! – граф д’Эгре отступил, давая дочери войти. – И рассказывай, во что ты влезла!

Странно, но именно эти слова, сказанные суровым тоном, были последней каплей. Франсуаза всхлипнула раз, другой, попыталась что-то сказать и разрыдалась. Граф д’Эгре поморщился.

– Ну будет, будет, – он неловко похлопал дочь по плечу. Как и большинство мужчин, при виде женских слез он чувствовал себя слишком неловко. – Успокойся и расскажи все. Начни с самого главного!

– Этьен, – выдохнула Франсуаза, пытаясь успокоиться. – Его арестовали…

– Немудрено. Обвинения крайне серьезные.

– Но он не убивал! – девушка в отчаянии посмотрела на отца. – Этьен не убийца!

Граф д’Эгре внимательно посмотрел на дочь.

– Ты его любишь?

– Да, – она кивнула. – Шокирующее заявление, верно?

– Верно, – отец опустился в кресло и кивнул на диван, предлагая дочери последовать его примеру. – Рассказывай!

По мере рассказа граф д’Эгре мрачнел все больше. Франсуаза умолчала только о теле в тоннеле морга и о том, что произошло между ней и Этьеном этой ночью. Впрочем, о последнем отец, кажется, и сам догадался, но благоразумно не стал расспрашивать.

– Амификноты… – с усмешкой протянул он, когда Франсуаза закончила. – В мое время этим учением увлекались все адепты. И часть преподавателей.

– Ты тоже? – девушка широко распахнула глаза.

– Конечно. Правда, мне это быстро наскучило. Общество возглавлял нынешний герцог Савойский, а мне претили его развлечения. Именно поэтому я и поддержал тебя, Фран, когда ты объявила о разрыве помолвки: яблочко от яблони…

– А девушки? Те, которых вы обесчестили?

– Говори про других, – предупредил граф д’Эгре. – Я вышел из игры гораздо раньше, чем начались эти вакханалии, хотя слухи все равно зацепили. Пришлось уехать.

– Благородно.

– Мне кажется, или ты меня осуждаешь? – отец приподнял брови.

Франсуаза передернула плечами:

– Расскажи вы все тогда полисмагам, девушки бы не пострадали…

– Вряд ли мое вмешательство предотвратило бы эти преступления. В те времена аристократы обладали гораздо большей властью, полисмаги не смогли бы ничего сделать.

– Они и сейчас не могут, – с горечью отозвалась девушка. – Луи не стал бы участвовать во всем, не будь он уверен в своей безнаказанности.

Граф д’Эгре скрипнул зубами.