Седьмая вода

II

Днище корабля воняло тухлыми водорослями, испорченной рыбой, гниющими досками. К этой вони добавлялись ароматы пары дюжин людей, которые имели удовольствие находиться здесь вторые сутки, без доступа к элементарным гигиеническим удобствам. Конское дерьмо на камзоле по сравнению с окружающими миазмами ощущалось наименьшим из несчастий.

Рем, наверное, еще долго пролежал бы в ступоре на вонючих досках, но из прострации его вывели чьи-то жадные руки, обшаривающие карманы камзола и штанов.

— А ну-ка тихо!!! — взревел юноша и схватил обладателя рук за запястья, одновременно подскакивая.

Вскочить ему не удалось: Рем ударился головой о доски палубы, до которых оказалось гораздо ближе, чем хотелось бы, и, наверное, набил себе здоровенную шишку. Воспользовавшись его замешательством, проходимец вырвался и по-паучьи, на четвереньках, перебрался в дальний угол.

Глаза постепенно привыкли к полумраку корабельного трюма, и Аркан осмотрелся. Публика тут обитала совершенно разная.

Первым внимание привлек грузный парень, который полулежа привалился своей мощной спиной к какой-то балке, сложил руки на объемном брюхе и всем своим видом демонстрировал апатию и полное безразличие к окружающей действительности. Белесые волосы, румяные щеки, характерная светлая одежда с вышивкой по рукавам и вороту — всё это выдавало в нём северянина. И совершенно непонятно было, какого черта северянин забыл в этом трюме?

Второй персонаж смотрел на Рема в упор, открыто и прямо. Казалось, он подумывал над тем, чтобы завязать разговор, но инициативы пока проявлять не собирался. Его возраст определить было невозможно, поскольку жесткое, как будто вырубленное из гранита лицо было отмечено несколькими шрамами, а седина терялась в длинной спутанной шевелюре пепельного цвета. Голубые умные глаза могли принадлежать как сорокалетнему мужчине, так и семидесятилетнему старику. Но тело у него было вовсе не стариковским: тугие мускулы и жилы, и шрамы, огромное количество шрамов. Шрамы были видны отлично — из одежды на суровом дядьке были только потертые кожаные штаны.

Эти типы держались особняком. А еще были две очевидные группировки. Одна, в сторону которой отполз неудачливый вор, кучковалась в носовой части корабля, и рожи у этих пятерых субъектов были насквозь уголовными. Может быть Рему показалось в полумраке, но на предплечьях парочки из них мелькнули характерные узоры, которыми метят друг друга бывалые каторжане и сидельцы из имперских тюрем. Да и говорок слышался характерный — ни черта не понятно, о чем идет речь.

Ближе к корме расположилась целая компания личностей совсем уж невнятных. Неопрятные, в латаной-перелатаной одежде, заросшие и небритые, они больше всего напоминали бродяг, пьяниц или совсем уж опустившихся поденных рабочих с оптиматского Запада, которыми был полон Аскерон последние несколько лет…

Наконец, Рем сообразил, что сам выглядел не намного лучше: говенный камзол любого мог сбить с толку, да и перепачканная в грязи рожа уж точно не добавляла импозантности и обаяния.

Рем снял камзол и сразу же услышал заинтересованный гул с двух сторон. Арканы не любили броские цвета. Цвет родового знамени — черный, а одежду чаще всего они предпочитали серую, коричневую, темно-зеленую. Тем не менее, качество и крой костюма у знати и простого народа отличалось весьма существенно. И если навоз на камзоле еще мог ввести кого-то в заблуждение, то серебряное шитье на жилете и фасон рубахи не оставили у людей из трюма сомнений — перед ними аристократ.

Ну что же, забрало поднято!

— Маэстру, во имя Огня и Света и вечной жизни, кто-нибудь объяснит мне что здесь происходит? — теперь они должны были иметь в виду еще и религиозную принадлежность Рема.

— Не мешало бы проявить еще немного уважения, маэстру, и поздороваться. Всё же вы здесь оказались последним из присутствующих, — подал голос дядька в шрамах.

Молодой аристократ не стал артачиться и изобразил вежливый кивок головой:

— Доброго времени суток… Меня зовут Рем, я из Аскерона, — учитывая репутацию своей семейки он решил назваться прономеном, домашним именем, не известным широкой публике.

— Доброго утра, маэстру Рем, — нахмурившиеся было брови сурового дядьки разгладились и он протянул руку для приветствия. — Меня зовут Разор, будем знакомы.

Рем пожал крепкую, как кузнечные клещи, ладонь и, подчинившись жесту Разора, присел с ним рядом. Стоять согнувшись всё-таки было неудобно.

— Я бы посоветовал тебе не светить особенно своим аристократическим происхождением, Рем, — тут же начал он. — Гёзы не жалуют высокородных иноверцев.

— Гёзы? — удивился парень.

— Пираты. Ты что, никогда не слышал про Низац Роск и популярских пиратов?

Ну, про популяров, обосновавшихся на архипелаге Низац Роск посреди Последнего моря, слышал пожалуй, каждый в Аскероне. А Арканы еще и неоднократно рубились с ними по всему побережью. На крупные города типа столицы они нападать боялись, да и вообще — основной целью популяров были оптиматские торговые конвои, совершающие каботажное плавание вдоль материка. Но не брезговали морские разбойники и налетами на прибрежные деревеньки и городки, зачастую поднимаясь вверх по течениям рек, и тут уж не делали различий между ортодоксами и оптиматами, да и своими единоверцами — популярами — тоже… О творимых ими зверствах ходили легенды, оптиматы снаряжали не одну и не две карательных экспедиции на Низац Роск, но толку от этого особого не было.

— Не только слышал, но и встречаться довелось, — ответил Рем. — Приятного мало. А вот это словечко — «гёз» — его раньше не слыхал.

Ему было примерно лет шестнадцать, когда под знаменами своего отца он впервые поучаствовал в схватке с пиратами. Да и потом пришлось встретиться с ними уже в качестве стихийного лидера сводного отряда самообороны, о чем вспоминать ему было крайне неприятно…

— Популярское словечко, с северо-востока. Они ведь себя пиратами ни за что не признают… В общем, ты уж как-нибудь поосторожнее. Жилетку сними, рубаху испачкай… А то как забросили тебя в трюм, так я сразу подумал, что ты рвань подзаборная, уж больно видок у тебя был специфический. Наверное, вербовщики тоже так посчитали. Если бы они разглядели в тебе аристократа — либо укокошили бы на месте, либо вообще связываться бы не стали…

— Погодите, Разор, какие к черту вербовщики? Я никуда не завербовывался! — все таки он был старшим по возрасту, и Рем продолжал называть собеседника на «вы», хотя и последовал его примеру, не употребляя через слово «маэстру».

— Ну, это ты думаешь, что никуда не вербовался. Сейчас сверху сухари подадут, мы свою порцию возьмем и я тебе кое-что расскажу…

Молодой человек снял с себя жилет и протянул его Разору:

— Возьмите.

Ммужчина принял подарок с благодарностью. Всяко лучше чем прохлаждаться в одних штанах.

Откуда-то сверху вдруг пробился лучик света, разогнав пыльный и дурно пахнущий полумрак корабельного трюма.

— Все отошли от люка! — заорал грубый голос. — Иначе пайка останется у нас!

Никого там и не было, видимо местные старожилы уже уяснили этот момент. А Рем сидел рядом с Разором и наблюдал за происходящим, находясь в некоем отстраненном состоянии: трюм, популяры, вербовщики — всё это еще не укоренилось в его мозгу, который не совсем отошел от кошмарного вчерашнего дня, когда Аркану навязали участие в интригах вокруг скипетра, и чуть не прикончили.