Седьмая вода

XVI

Это было довольно странно — сквозь прорези личины шлема наблюдать за родным отцом. Рем изображал из себя стражника на посту и потому и виду не подал, что его обуревают самые противоречивые эмоции.

Сначала над вершиной холма появилось развернутое черное знамя, потом показались всадники в серых коттах и видавших виды, но еще добротных доспехах. Во главе своей избранной дружины скакал Сервий Тиберий Аркан Старший и его седая шевелюра развевалась на ветру, а горделивой посадке могли позавидовать и юные принцы крови.

Децима рядом с ним не было — как донесли коробейники, он проводил время в каком-то горном замке, который захватил не так давно, и решил там обосноваться.

Небесно-голубой шатер эльфийских послов и флажок с голубем стали центром притяжения местных владетелей: следом за Арканом на встречу с делегацией тъялери торопились Варнифы: всё семейство щеголяло желтыми попонами и коттами, и бирюзовыми щитами с гербом в виде перекрещеных секир. Дю Керваны прислали Жан-Жака, старшего сына — ражего детину в синем доспехе, на груди и спине которого были изображены белые летящие птицы. Представителей прислали и Орбаны, и, кажется, Дю Сенье, если Рем правильно рассмотрел герб с когтистой лапой. Энтин Инграм приехал сам, со своими людьми — единственному потомку некогда многочисленного рода некого было послать вместо себя, да и незачем.

Эльфы, которые сами пришли к людям и предлагают торговлю — это нонсенс! Совсем непохоже на замашки Высоких Лордов из Туринн-Таура! Наладить отношения с новым анклавом Старшего народа — большая удача, и аристократы не собирались упускать ее из рук. Тем более — герцог нынче ничего из себя не представлял как правитель и политик. А Бриану дю Грифону, коннетаблю, гонца уже послали. А что доедет он только к утру — ну так всякое бывает.

Воины под черным знаменем прибыли первыми, заставив глотать пыль своих соседей. Баннерет Сервий Тиберий Аркан Старший перекинул ногу через луку седла легко спрыгнул на землю и бодрым шагом подошел ко входу в шатер, буравя всё вокруг пронзительным взглядом черных, глубоко посаженных глаз.

Рем поймал этот взгляд и выдержал его, и подумал, что папаша сильно поседел за это время. Вон, даже брови седые.

— Мне пришло послание от сына… — бесцеремонно начал отец. — Я не видел его много лет! Есть у кого-нибудь сведения о нем?

Рем и Микке молча распахнули перед ним полог шатра с обеих сторон, и старый Аркан хмыкнул:

— Понимаю, служба… Но так и знайте, братцы-наемнички, я не поскуплюсь, если у вас есть что сообщить о Тиберии Аркане!

После того, как в шатер вошли остальные аристократы, Микке выдохнул:

— Кре-емень дядька он у тебя-а! Стра-ашное де-ело! Лучше бы я то-оже личину надел…

— А я говорил! — шепнул Рем, и тут же снова выпрямился, потому что в его сторону как-то подозрительно поглядывал Эдгар дю Валье — личный телохранитель Сервия Аркана, оптиматский ренегат, перешедший в ортодоксальную веру, двурукий боец и очень опасный человек.

Этот дю Валье снял шлем и перетянул свои длинные волосы кожаным ремешком, и проверил, хорошо ли ходят мечи в ножнах за плечами. Он подозрительно глядел на всех вокруг своими холодными рыбьими глазами, особенно — на людей дю Кервана и дю Сенье — они были оптиматами и разве что не плевались в его сторону.

Рем примерно представлял себе, что происходило в шатре. Судя по негромкому разговору, Эадор благодарил старшего Аркана за чудесного сына, который вытащил его с того света, и разомлевший отец, честолюбивый, как все его предки, и падкий на лесть, уже вполне благосклонно выслушивал его предложения об организации акционерного общества из купцов-ортодоксов и желающих вложить средства в предприятие аристократов.

В своем послании отцу, которое доставил ушлый Гавор, Рем обратил внимание Тиберия Аркана Старшего на этого коробейника, и предложил организовать через этих бродячих торговцев реализацию сначала награбленных на Низац Роск трофеев, а потом, после первых поставок — эльфийских товаров типа снадобий, украшений, семян и тканей.

Отец получал живые деньги, коробейники — уникальные товары, Гавор — должность старшины новообразованного цеха, а Рем — глаза и уши по всему герцогству, а может и за его пределами — кто знает? Они все должны были купиться на это дело: проснувшаяся в ходе приключений квартирмейстерская жилка просто вопила, указывая на возможность огромных прибылей!

Сервий Тиберий Аркан покинул шатер довольно скалясь и похлопывая себя по бедру перчатками.

— Эдгар! Мы едем к Каюзаку!

— Да, маэстру! — дю Валье еще раз подозрительно глянул на Рема, взлетел в седло и, свистнул, привлекая внимание дружинников.

Копыта выбили дробь по пожухлой траве, и люди Аркана, показывая неприличные жесты воинам дю Сенье и дю Кервана, умчались за своим неистовым сеньором. А Рем с неудовольствием подумал, что папаша опять расплевался с двумя самыми могущественными оптиматскими семьями округа. Чертов забияка!

Варнифы, Инграм, Орбаны и оба оптиматских клана ввалились в посольский шатер гурьбой. Этих интересовала в первую очередь светская составляющая визита — они мечтали увидеть эльфов в свои замках, на торжественных мероприятиях. Милостивый государь Эадор Нилэндэйл соглашался на все предложения и заверял всех в своем искреннем желании навести как можно больше мостов и заручиться дружбой таких замечательных людей.

Оптиматы покидали шатер с мечтательными выражениями лиц — как будто ангелов небесных лицезрели, остальные поспокойнее, но тоже в явно восторженном состоянии духа. Может быть, кроме Энтина Инграма — он кусал губы и хмурил брови, раздумывая о чем-то явно не таком веселом как балы и мероприятия.

Рем взял это на заметку: Инграм был парень что надо, хоть и популяр, и если он пришел со своей бедой к эльфам — значит у него были резоны предполагать, что им известно от нее средство…

— Ка-ажется, на сегодня всё! — Микке уселся прямо на землю. — Пойдем, пивка бахнем?

— Пойдем, — Рем тоже позволил себе расслабиться. — Надо только шаперон у ребят Оливьера одолжить, чтоб рожей своей не светить раньше времени. Эй, эй, ты секиру не бросай — без оружия никуда!

— Я-а возьму фальчио-он! — северный акцент снова стал слишком явным — видимо, Микке действительно перенервничал.

— А! Ну, фальчион так фальчион.

* * *

В кожаном доспехе, с шапероном на башке, надвинутом на самые брови, и с палашом у пояса Рем смотрелся довольно злодейски. Длинный хвост капюшона он оставил свисать между лопатками — такие детали отвлекают окружающих, мешают им сконцентрироваться на лице. Ну а Микке из толстяка-увальня давно уже превратился в могучего светлобородого великана, и теперь своим разлетом плечей и гигантским ростом внушал самые теплые чувства каждому встречному.

Предупредив Разора, который оставался в лагере, они зашагали к Заводи, откуда слышались звуки стихийно организовавшейся ярмарки. Местные торговцы скупали трофеи у наемников, в обмен организуя им все нехитрые удовольствия, нужные солдату после долгого похода.

— Я присмотрел там отличное месте-ечко, — сказал Микке. — Под таким бо-ольшим, то-олстым деревом — можно присесть в тенечке и послушать музыку.

Рем глянул на небо и хмыкнул: смеркалось, какой, к черту, тенечек? Огромную липу на окраине Заводи он хорошо помнил, но никаких питейных заведений там раньше точно не было. А теперь — появилось! Местные трактирщики в складчину наняли рабочих, огородили помещение, поставили столики из пустых бочек, табуретки из чурбаков, соорудили навес, под которым готовили еду и разливали напитки, и даже помост для музыкантов предусмотрели. Поварихами и разносчицами набрали тех самых вдовушек — они понимали, в чем состоит выгода работы с вернувшимися из далеких странствий героическими вояками.