Седьмая встреча

— Я должна остаться с мамой. — Сири вздохнула. Турид вышла замуж за учителя, и они с Сири несколько лет назад переехали в Берум. Теперь отчим знал Сири лучше, чем он.

— А почему ты такой грустный? — простодушно спросила Сири.

— Да нет, ничего. Я рад, что ты смогла приехать.

— Я тоже. Но раз тебе грустно, значит, так надо.

— А тебе бывает грустно?

— Иногда. — Ее глаза метнули молнии. — У меня была подруга, которой я доверяла, а теперь она говорит обо мне всякие гадости.

— Значит, она просто не твой человек. — Горм попытался переменить тему.

Эти слова пробудили в нем старую боль. Руфь.

— А у тебя есть свой человек, папа? — спросила Сири, словно их мысли соприкоснулись.

— У меня слишком много работы, — отмахнулся он. Она посмотрела на него и склонила голову набок.

— У тебя теперь нет даже бабушки.

— Да. Но это совсем другое.

— Мама говорит, что она была ведьма.

— Мне очень жаль, что Турид так считает. Но это было уже давно. И виноват во всем был я.

— Почему ты всегда всю вину берешь на себя? Хочешь мне больше понравиться?

Вот это да! Он засмеялся.

— Ты права. Я хочу тебе нравиться, хотя мы и редко видимся.

— Почему ты всегда так вежлив с мамой? Спрашиваешь: если ей подходит, не имеет ли она ничего против и всякое такое?

— А почему я должен быть с ней невежлив? У нее, думаю, и без меня хватает неприятностей.

— Ты имеешь в виду меня?

— В том числе и тебя.

— Кто тебе ближе, мама или я?

— Ты.

— Я терпеть не могу маму, но иногда мне ее жалко, — сказала Сири после небольшой паузы.

— Это началось ни с того ни с сего?

— Нет, после того как мы переехали к этому типу. Не ты один жалел свою маму и боялся папу.

Это был удар под дых. В эту минуту официантка принесла им хлеб и омлет. Он подождал, пока она отойдет от столика.

— Кто тебе сказал, что я боялся папу и жалел маму?

— Мама, — ответила Сири и с аппетитом принялась за еду.

— А ты меня боишься?

— Нет.

— Тогда почему ты так говоришь?

Она уставилась в тарелку, словно беря разбег, потом с упреком подняла на него глаза.

— Тебя ведь никогда нет рядом. Когда я плачу или злюсь. Ты никогда не принимаешь мою сторону! — сердито сказала она.

— Я всегда на твоей стороне, Сири. Но если ты, как говоришь, терпеть не можешь Турид, давай вместе найдем выход из этого положения.

— Каким образом?

— Ты должна поговорить с мамой.

— Нет. Она ничего не поймет, пока живет с этим типом.

— А что в нем плохого?

Сири грустно развела руками.

— Он, видишь ли, пуп земли, он самый умный и все знает. Я не выхожу из своей комнаты, когда они с мамой сидят в гостиной!

Она вскинула голову и стала похожа на Турид. Но в то же время она была самой собой. Горма захлестнуло горячее чувство.

— А вы никогда не говорили с мамой о том, чтобы тебе переехать на Север и жить со мной? — спросил он.

Она энергично закивала головой.

— Можешь не сомневаться, маме бы это не понравилось.

— А ты сама как к этому относишься? К переезду на Север?

— Однажды я пригрозила ей, что перееду к тебе. Но ведь я там никого не знаю, — сердито сказала она. — Кроме того, ты редко мне это предлагаешь.

— А я должен предлагать каждый раз, когда мы видимся?

— Если бы тебе этого хотелось, ты бы иногда напоминал мне об этом. — Она вытянула губы трубочкой.

— Приставучие отцы детям не нравятся.

— Ты не приставучий. Ты как будто… Нет, даже не знаю, как это сказать.

— Тогда я спрошу прямо: хочешь жить со мной? Это ведь не навсегда. Если захочешь, сможешь вернуться к Турид.

— А если я скажу «да», ты посмеешь ей это предложить? — Она рассеянно вертела в руках салфетку.

— Это очень просто, — солгал он.

— Мама возненавидит тебя.

— Что поделаешь.

— Ты можешь пригласить ее на обед.

Он задумался.

— Возможно. Так ты этого хочешь?

— Да!

— Думаешь, ее мужу это понравится?

— Нет! — восторженно воскликнула Сири.

Горм подписал счет и оставил на тарелке чаевые.

— Я чувствую себя вещью, за которую ты платишь деньги. Это отвратительно.

— Отцы, живущие вместе со своими детьми, тоже платят за них. И Турид платит за тебя, но об этом ты не думаешь.

Он накрыл ее руку своей и попытался встретиться с ней глазами.

— Сири, я очень люблю тебя. Ты это понимаешь?

Она застенчиво посмотрела на него и кивнула.

— А что мы будем делать теперь? Пойдем в кино? — весело спросил он.

— Я должна сделать уроки перед тем, как увижусь с подругой.

— Я думал, вы с ней поссорились?

— Да. Но ведь мы договорились еще до этого, — сердито сказала она.

Горм дал ей денег на такси, и они встали в очередь ждать машину. Он обнял ее. Она прижалась к нему и тоже обняла его.

— Напиши мне, если захочешь переехать на Север. Ладно? — сказал он.

— Я подумаю об этом, — пообещала она.

Горм купил газету и сел в уличном кафе. В разделе «Культура» он встретился глазами с Руфью. Она улыбалась, длинные волосы были распущены. Через какое-то время он заставил себя прочитать то, что было написано под заголовком: «Норвежская художница обратила на себя внимание в Нью-Йорке и в Берлине».

Дрожащими руками он развернул газету и начал читать: «Руфь Нессет мало известна среди норвежских ценителей искусства, но в последнее время она добилась значительной известности в Германии и США. Она жила и работала в Берлине, но посещала также Париж и Нью-Йорк. В последнюю среду покупатель, пожелавший остаться неизвестным, заплатил 250 тысяч крон за ее картину, выставленную в „Галерее АГ“ в Нью-Йорке».