Седьмая жертва

С телевизионным мастером тоже оказалась куча проблем, ему нужно было провести антенну через все этажи выше квартиры Стасова, но на некоторых стояли металлические двери, отгораживающие квартиры от лифта, и дверь эту никто не открывал – люди были на работе. Пришлось ждать, авось ктонибудь появится, на обед придет, или детишки из школы вернутся, или домохозяйки и пенсионеры – из магазина. Мастер был мужиком веселым и разговорчивым, Ира поила его чаем и развлекала светской беседой, но при этом ужасно нервничала, потому что время шло, а она еще на рынок не сходила, не говоря уж о приготовлении обеда и ужина.

Детский врач, явившаяся по вызову, в резкой форме выразила неудовольствие тем, что ее заставили приходить из-за таких пустяков, ребенок совершенно здоров, а у нее на участке есть по-настоящему больные дети, и вместо того, чтобы заниматься ими, она вынуждена тратить время на нерадивых мамочек, которые ленятся сами дойти до поликлиники.

– Больничного по уходу за ребенком я вам не дам, – сурово сказала врач. – На это не рассчитывайте.

– А мне и не надо, – огрызнулась Ирочка. – Я не работаю.

– Ну конечно, – с вызовом вздохнула та.

И было в этом вздохе выражено все, что она думает по поводу таких вот, как Ира. Не работают, сидят у мужей на шее, одними тряпками и побрякушками голова занята, стоит только ребенку чихнуть – уже зовут лучших профессоров медицины на консилиум, совсем совести нет.

Поведение врача показалось Ире обидным, и она расстроилась. Мастер по-прежнему сидел на кухне, периодически проверяя верхние этажи, Ира злилась, но ничего не могла поделать.

И как раз в это время позвонила Татьяна и огорошила ее известием о том, что в семь часов к ним домой придет журналист брать интервью. Это означало, что квартира должна быть в идеальном состоянии. Господи, да где же время-то взять на все!

– Я прямо не знаю, как поступить, – сокрушенно сказала Ирочка мастеру. – У меня еще столько дел, я ничего не успеваю, а мы тут с вами сидим и бездельничаем.

– Нет проблем, – весело откликнулся мастер, – я пойду, а вы вечерком выясните у соседей, кто когда дома бывает, или договоритесь с ними, чтобы днем не уходили никуда, и позвоните нам в фирму. Я сделаю отметку, что работа не завершена, и, как только вы скажете, когда мне приходить, я появлюсь. Мы всегда так делаем, с верхними этажами вечная проблема. У вас еще ничего, вы высоко живете, над вами только пять этажей, а ведь бывает, что мы устанавливаем антенну для жильцов первого или второго этажа в восемнадцатиэтажной башне, где на каждом этаже дверь стоит. Вот где морока!

По три-четыре раза, случалось, приезжать приходилось.

Этот вариант Иру вполне устроил, но было ужасно обидно, что он не предложил такое простое решение сразу и столько времени потеряно впустую.

Усадив хнычущего мальчика в колясочку, она помчалась на рынок. Было уже далеко за полдень, и на прилавке, где она всегда покупала свежую рыбу, ничего интересного не осталось. Пришлось на ходу менять кулинарный план, при этом выяснилось, что все продукты, необходимые для рыбного блюда, уже куплены, а для измененной программы обеда-ужина покупать нужно все совсем другое, на что денег явно не хватит. Предусмотрительная Ирочка после неприятного инцидента на вещевом рынке стала носить с собой деньги, что называется, «в обрез», чтобы поменьше пропало, если что случится. Шепотом чертыхаясь в адрес незадавшегося дня, она приобрела что смогла и чуть ли не бегом вернулась домой. Спешка была оправданной: сегодня был как раз тот редкий день, когда Стасов пообещал прийти обедать.

Конечно, он уже был дома и с немалым огорчением озирал пустую кухню.

Ирочка с виноватым видом кинулась в объяснения, но, заметив, что Владислав несколько раз посмотрел на часы, умолкла и приготовила что-то на скорую руку.

Уф! Подведем итоги: Гришеньку накормила, спать уложила, стиральную машину запустила, с обедом пролетела, антенну не поставила. Что осталось? Убрать в квартире и приготовить ужин с расчетом на журналиста, которого тоже, вероятно, придется пригласить к столу. А времени? На все про все – два часа.

Сделав необходимые заготовки для ужина, она взялась за уборку, но и тут Ирину преследовали сплошные неудачи. Сначала выяснилось, что замечательная жидкость «Мистер Мускул», которой она протирает зеркала и стекла в книжных полках, закончилась. Причем еще утром, думая о походе на рынок, Ира об этом помнила, но потом в спешке и волнениях забыла. Пришлось воспользоваться старым способом с использованием мятой газетной бумаги, но времени это заняло раз в десять больше. Потом, во время наведения порядка в ванной комнате, она сделала неловкое движение, кинувшись к зазвонившему телефону, и разбила высокий стеклянный стакан для зубных щеток, который в этот момент вынула из круглого держателя. Учитывая общую тенденцию, сложившуюся в этот день, Ирина даже не удивилась, когда, собирая осколки, почувствовала острую боль в руке. Ну просто странно было бы, если бы она не порезалась. От звона стекла, разбившегося о кафельный пол, проснулся Гришенька и первым делом кинулся звать Иру на тему «попить». Увидев порезанный палец и выступающую кровь, он заревел от страха. На Ирочку нашел ступор: с одной стороны, ревущий младенец, которого надо успокаивать и развлекать; с другой стороны – порезанный палец, из которого хлещет кровь и который надо срочно перебинтовывать, если вообще не сшивать в травмпункте; с третьей – незаконченная уборка, которую – хочешь ты того или нет – надо заканчивать, потому что уже совсем скоро придет журналист. Это все надо. А хочется совсем другого, хочется уткнуться в чье-нибудь надежное плечо и зареветь.

Но с этим не правильным желанием Ира Милованова сумела справиться.

Сглотнув выступившие слезы, она промыла порез перекисью водорода, щедро залила йодом, перебинтовала, надела на руку с повязкой резиновую перчатку и продолжала уборку. Закончив с ванной, вытащила пылесос, но и тут роковой денек не отступил от поставленной с самого утра задачи. Через две минуты после включения прибор заглох и в ответ на все Ирочкины попытки оживить его упорно делал вид, что не понимает, чего от него хотят. Сломался, одним словом.

Ей снова захотелось расплакаться, но она опять смогла пересилить себя и кинулась звонить соседу.

– Андрей Тимофеевич, миленький, спасайте, на вас вся надежда, – взмолилась она.

– Что случилось, моя дорогая? – прогудел в трубке бас Котофеича.

– Пылесос… Не знаю, что с ним стряслось, выключился посреди полного здоровья и обратно не включается. А мне нужно срочно закончить уборку, к нам люди вот-вот придут.

Через три минуты появился сосед с собственным пылесосом в руках.

– Чинить, как я понимаю, времени нет, воспользуйтесь пока моим, а ваш я заберу и на досуге посмотрю. Может быть, сам сумею поправить.

– Спасибо вам, – горячо поблагодарила Ира, тут же принимаясь за работу.

– Кого ждете в гости? – поинтересовался сосед.

– Да журналист какой-то должен прийти, у Тани интервью брать. В семь часов. А сейчас уже без двадцати, – прокричала она, стараясь перекрыть гул пылесоса.

– Разве Татьяна Григорьевна дома? – удивился он. – Где же она?

– Она еще на работе, но должна…

Оказалось, что не должна. Раздавшийся в этот миг звонок Татьяны положил конец Ирочкиным иллюзиям. Следователь Образцова выехала на следственный эксперимент, который затянулся намного дольше, чем ожидалось, так что освободится она не раньше чем через час и дома будет только часа через два.

– Извинись перед журналистом, – попросила она Ирину. – Если хочет – пусть подождет, если нет – пусть придет завтра.

Ирочка положила трубку и растерянно взглянула на Андрея Тимофеевича.