Седьмое небо в рассрочку

– Значит, она заметила нас. Заметила, спряталась на третьем этаже, позвонила Шатунову и разговаривала с ним до самого конца. Он просил оставить прокуроршу ему, говорил, заплатит вдвое больше, но к тому времени она была мертва.

– Тебе досадно? – ухмыльнулся Гектор. – Запомни: аукционов, кто больше даст, мы устраивать не будем. Иначе потеряем клиентуру.

– В таком случае за шишек требуй втрое больше, – огрызнулась Люка. – Короче, Шатунов приехал в деревню, нашел ее и бросился за нами. Но я своими глазами видела, как обе машины кинуло в кювет.

– А ты выяснил, он жив? – подхватил Хок.

– Жив, жив, информация из верного источника, – разочаровал Гектор обоих и, попеременно останавливая строгий взгляд на сообщниках, по-командирски отчеканил, положив на стол исписанный лист: – Здесь адреса. Домашний, заводов, а также мест, где он чаще всего бывает, состав семьи. Так что наша задача упрощается. Вы, я вижу, не рады? В чем дело? Ну, говорите, говорите уж.

Гектор принял решение единолично, остальным надлежало подчиниться, подобный недемократичный подход мало кому по нраву.

– Момент, Гек, – выставила Люка указательный палец. – Ты говорил заказчику про Шатунова, который грозился отыскать нас и порвать на тесемки?

– Да.

– Значит, желание избавиться от мстителя возникло у него спонтанно?

– Не совсем… – нахмурился Гектор, припоминая реакцию работодателя. – В какой-то степени он обрадовался… задавал вопросы… Но я рассказал то, что слышал от тебя, ведь это ты с ним базарила по трубе.

– Выходит, заказчик знает Шатунова, – быстро соображала Люка.

– Думаю, неплохо знает, – закивал Хок.

Люка следила только за мимикой Гектора. И мелькнуло в его тусклых зрачках сомнение, мелькнуло, да сразу же было им подавлено.

– Гек, кто заказчик? – спросила она. – Мужчина? Женщина? Кто?

– Не могу сказать, – опустил тот глаза. – Он не хочет, чтоб в случае неудачи кто-либо из вас дал против него показания. Это перестраховка, полагаю, ничего подобного не случится. Собирайтесь. Обследуете местность по адресам и выберете точки наблюдений.

Но Люка стала как взведенный курок. Она закусила губу и ходила, ходила, не выпуская из поля зрения Гектора. Хок не решился высказать свои опасения, а они, как у Люки, гнездились в его сознании – те самые суеверные бредни, которыми обычно не хвастают люди, считающие себя продуктом современности.

– Гек… – произнесла Люка, причем на спокойной ноте. – Нам следует забрать деньги и убраться, как мы планировали.

– Тебя даже не греют еще сто косарей вечнозеленых? – с изумлением спросил тот.

– Но ты не получил денег за прокуроршу, – возразила она. – Почему заказчик не отдал?

– Сумма крупная, – начал терять терпение Гектор. – Ее нужно заказать в банке, два-три дня и – привезу…

– А если не привезешь? Заказчик сам сообщил тебе, когда нужно ехать в деревню, он знал, что прокурорша там будет одна и дело закончится в его пользу. Так почему не приготовил деньги? Хоть что мне говори, но договор не выполнен!

С первых дней Хок отметил, что Гектору светят лавры психолога, он умеет «ломать» ситуацию, а не тупо стоять на дубовой позиции. Минуту назад казалось, от Люки останутся рожки да ножки, а Гектор вопреки всему заговорил с ней как с дочерью, максимально доброжелательно:

– Заказчик знает, что с нами шутки выходят боком. Точнее, кладбищем. Не предоставит через пару дней бабки, я лично… А пока у нас нет причин дергаться, как и подозревать его в мошенничестве. Ему нужен второй труп, срочно нужен, значит, никуда он не денется, отдаст.

Эмоционально Гектор ее пригасил, Люке уже не за что было зацепиться и как будто нечем крыть, но внутри-то ничего не изменилось. Напротив, беспокойство усилилось, а убедительного объяснения, что ее тревожит, не нашлось.

– Надеюсь, Шатунов не прокурор? – сдалась (да-да, сдалась) Люка.

– Нет, – со вздохом облегчения сказал Гек, своим удрученным видом показывая, как ему трудно с тупицами, претендующими на равноправие.

На кухне Пашка уплетал бутербродики размером с увесистую книгу, попутно читая учебник, который перед ним стоял на столе, поддерживаемый вазами. Как же он обрадовался ей! Но и удивился одновременно:

– Сабрина?! Ты?! У нас?!

– Я не могу навестить отца и брата?

– Можешь, конечно, но ты же не навещала… Ой, я так рад! Садись. Сделать тебе бутерброд?

– От твоих бутербродов моя фигура превратится в большое-большое бревно. – Наливая чай и поглядывая на Пашку, она проворчала: – Хм, как ты можешь лопать эту колбасу?

– Папа тоже бухтит, а мне нравится.

Сабрина взяла ломтик, понюхала и… отправила в рот, она же не успела позавтракать, а на голодный желудок съешь и дрянь всякую. Следующий ломтик уложила на тонкий кусочек хлеба, туда же – кусочек сыра, потом ветчину и, болтая в чашке ложкой, поддела брата:

– Никак уроки на ходу учим?

– Угу, – кивнул Паша, вонзая зубы в бутерброд. – Физику. Терпеть не могу, я же спортсмен, я тупой. Училка – зверюга, сегодня пытать меня будет.

– А тебе как нашей олимпийской надежде не положено послабление в учебе?

– Пф! – фыркнул Паша. – Одна географичка пятерки ставит, хотя я нич-че не знаю. Говорит, за медали, а географию я выучу на практике.

Пашке скоро шестнадцать, производит он на всех приятнейшее впечатление, одна улыбка – открытая, с ровными белоснежными зубами – располагает к нему самого большого зануду (Сабрину, например) за секунду. Который раз она изумилась: похож на отца до чертиков и не похож. Абсурд? Нет, реальность. Пашка мужает, становится просто красавцем, плавание выточило его фигуру.

– Разве сейчас не выбирают предметы? – подала идею Сабрина. – Ты ведь не собираешься стать физиком – зачем же учить ее?

– Папа и выбрал все предметы. Сказал, от знаний еще никто не умирал, а я умираю. Но с ним же не поспоришь, в результате у меня одни трояки… э… по географии пять, если не считать физ-ру.

– Значит, ты генетический троечник, как отец. Кстати, где он?

– В кабинете. Иваныч просил не беспокоить его.

– А я отважусь, – подлетела Сабрина. – Ой, Паша, у тебя есть деньги? Я не из дому, у меня ни гроша в кармане, даже сумки нет. У отца просить неловко. Ты не дашь мне на такси?