Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Помощник сталевара не ожидал такого поворота. Он сразу очнулся, прямо посмотрел в лицо начальнику, но не выдержал его взгляда, опустил голову и вышел из будки.

Васо от удовольствия потер щеку. «А ты думал, что со всеми пройдут твои номера? Не тут-то было».

Леван, успев узнать от Резо, что за человек был Отар Рамишвили, почему рабочие не любили его, прекрасно понимал, что в первые дни его непременно будут сравнивать с прежним руководителем. И все делал не так, как мог бы в его представлении делать Отар.

Перед пуском шестой печи дал знак рабочему, чтобы тот повременил. Взял у сталевара толстые перчатки и принялся чистить желоб. На стенках присохли остатки

магнезитного порошка, Леван тщательно счистил его, выгреб грязь, снял перчатки и вернул их хозяину. Арчил покраснел, зло посмотрел на сталевара, упрекая его за промах. Сталевар, крепкий мужчина, обмяк, как ребенок, решил, что сейчас и начальник смены отчитает его. Но Леван улыбнулся и знаком показал: «Разве так не лучше?» Пристыженный сталевар развел руками, как бы говоря: «Конечно, лучше».

Леван подал знак мастеру, чтобы тот просверлил отверстие.

В мартеновской печи сталь варится при температуре тысяча шестьсот — тысяча семьсот градусов. Около печи такая жара, что непривычный человек не сможет подойти к ней ближе чем на десять шагов. А когда хоть одно окошко печи открыто, подле нее сущий ад.

Сталевары привыкают к этой жаре. Все они худощавые, поджарые, ни капельки жира, в их движениях чувствуются сила и легкость, хотя спецодежда их за три дня покрывается солевым налетом. За одну смену на каждого рабочего полагается двадцать шесть литров соленой воды. Когда Леван начал работать мастером в Магнитогорске, он выпивал за смену не меньше сорока литров. Ежеминутно подбегал к будке с газировкой. Потом привык. Он знал, как рабочие смеются над новоиспеченными инженерами, которые не могут подойти к печи. Знал и потому с первого же дня все время крутился около самых стенок. Напрягал волю, терпел ужасающую жару, чтобы, не дай бог, не появились на лицах ребят насмешливые улыбки…

Гогия Немсадзе не мог простить себе, что не сумел ответить начальнику смены. Злился, из себя выходил, думал: «Язык я проглотил, что ли, почему не смог ответить ему? Надо будет разузнать, что за парень этот Хидашели! Много воображает. Ничего, я ему воткну».

Вскоре такой случай представился. Из печи взяли пробу для анализа, и в этот момент подошел Леван. Гогия предложил начальнику смены сигарету. Хотя Хидашели только что курил, но, чтобы не обидеть помощника сталевара, сигарету взял. К тому же ему не хотелось, чтобы Немсадзе подумал, будто он все еще помнит недавний их разговор. Гогия подошел к огромной железной ложке и прикурил от расплавленной стали. Рука Левана, готовая достать из кармана спичку, как будто окаменела. Он понял, чего хочет Гогия. Рабочие уставились на начальника смены. И он принял вызов. Достал из кармана черные очки и, как ни в чем не бывало, взглянул через окошечко в печь. Потом спокойно поднес сигарету к окошку и прикурил. Адский зной ударил в лицо, но он стерпел. Отступил на два шага и дал знак рабочему в будке, чтобы он открыл окошко наполовину. Подозвал Гогию, показал на заднюю стену, сказал, что она плохо починена и небрежно обсыпана доломитом.

В печи кипела сталь. Пламя бушевало на поверхности.

Помощник сталевара не выдержал. Он быстро замахал головой, давая знать начальнику смены, что тот прав, и отпрыгнул назад. Леван не двинулся с места, рукой подал знак рабочему, чтобы закрыл окно.

Огромная стальная створка опустилась. Огонь снова заперли в печи. Леван облегченно вздохнул… Еще немножко, и эту адскую жару не выдержал бы и он. Затянулся сигаретой, выбросил окурок и перешел к третьей печи.

Пристыженный Гогия отер пот со лба, подошел к огромному вентилятору и чуть не сел

на него, рискуя насмерть простудиться.

Из шестой выпускали сталь. Она, казалось, с трудом удерживается в печи, вот-вот вырвется. Ковш наполнялся медленно.

Леван стоял неподалеку от желоба и жадно смотрел на вырывающуюся сталь — свою первую плавку в руставском мартеновском цехе. Ему захотелось пить, он подошел к будке. Здесь шум мазутных форсунок был не так силен. Мастер последовал за ним.

— Кажется, дела идут хорошо! — сказал Арчил.

Леван глотнул газированной воды, прополоскал рот, выплюнул воду, затем поставил пустой стакан на прилавок и небрежно подтолкнул его так, что стакан проехал по стойке и стал на место.

— Средне, дорогой Арчил. Что же это за смена? Надо хотя бы шесть скоростных плавок давать.

«Дай тебе бог здоровья», — улыбнулся в душе Арчил Хараидзе.

Вдалеке показалась девушка в белом халате. Леван узнал сотрудницу экспресс-лаборатории — сегодня он уже третий раз встречался с ней. Девушка кого-то искала. Рабочие указали ей в сторону будки с газированной водой. Она повернулась и направилась прямо к Арчилу. Увидев Левана, она растерялась. По правилам она должна была передать заключение мастеру, но, увидев начальника смены, заколебалась: а вдруг Хидашели обидится? Он понял ее замешательство и показал глазами, чтобы она отдала анализ Арчилу.

Хараидзе это понравилось. Он посмотрел на бумагу и сморщился.

— Что случилось?

— Сера увеличилась! — Мастер передал бумагу Левану.

— Ничего, — улыбнулся Леван, — принесите руду, шлак приготовьте до полировки.

В пяти печах дела шли хорошо. Еще до чистого кипения стали удалось выиграть полтора часа. Оставалось наверстать время и провести скоростную выплавку и в шестой печи. Если бы не эта проклятая сера! Леван решил окисление стали произвести не в ванне печи, а в ковше. В таком случае он мог бы выпустить шесть скоростных плавок.

«Вообще-то, и пять неплохо», — успокаивал он себя. Потом обратился к мастеру и поделился с ним своим решением.

Арчил понял, что это вежливая форма приказа.

— Я пойду проверю феросилициум!

Куски феросилициума не понравились Левану. Ему бросилось в глаза множество крупных глыб, а по правилам каждый кусок не должен превышать двух с половиной килограммов.

Леван поднял два больших комка и понес их бригадиру шихтового двора.

Валико Азарашвили сидел за письменным столом. Когда Леван вошел в кабинет, он даже не поднял головы, сидел, уткнувшись в бумаги.

Леван разозлился, бросил на стол, под самый нос Валико, два огромных куска феросилициума.

— В чем дело, товарищ? — Азарашвили подскочил и уставился на Хидашели. «Наверно, это и есть новый начальник смены».

— Взгляни — и поймешь! — отрезал Леван. — Не заставляй меня вторично приходить сюда. Чтобы за полчаса все было готово!

И Хидашели хлопнул дверью. Ровно через полчаса он подозвал сталевара первой печи:

— Борис, прошу ко мне.

Сталевар удивился, что начальник смены так быстро запомнил его имя.

— Слушаю, начальник.

— Я тебя прошу: иди и проверь феросилициум, полчаса тому назад там не все было в порядке.

Сталевар внутренне рассмеялся, когда увидел, что феросилициум заменен.

«Ага, наконец-то пробрало! Теперь мы вам покажем!» — подумал он и вернулся обрадованный.

Воздух через трубы ввели прямо в ванну печи.

Удалось ускорить варку. Сталь окислили прямо в ковшах.

Шесть скоростных плавок в одну смену! Сталевары не верили в собственную победу. Поздравляли друг друга. Хвалили нового начальника.

Поделиться с друзьями: