Седьмое знамение

– Я бы на твоем месте не была столь категорична, – вмешалась, Нина. – Ты у меня рационалист, оказывается. Но отнюдь не всё в мире, к счастью, можно подогнать под единую, даже рационалистскую, мерку.

Игорь немного подумал и ушел от спора:

– Я не буду возражать только потому, что доверяю твоему жизненному опыту, хотя у меня совсем другая точка зрения. По крайней мере, я не могу положительно оценивать то, что тринадцать великовозрастных балбесов вместо того чтобы направить свою энергию на общественно-полезные дела, развлекались на Новый год гаданием и буквально изнывали от трепета, что же им там достанется.

– Какой ты жестокий, – шутливым тоном отозвалась Нина. – Не по годам жестокий, Игорёчек, надо же хоть чуть-чуть снисходительнее относиться к слабостям своих ближних, Иначе можно легко нажить себе врагов и прочие неприятности.

А Сеня на это промолчал, только всем своим видом выразил, что ему пора идти, дома ждут и т. п. Нина в очередной раз покачала головой и не стала его удерживать. Зато Игорь, покосившись на него и как будто не понимая его состояния, тут же вызвался идти вместе – «сходить в студию звукозаписи насчет кассеты, которую отдавал туда две недели назад», студия находится в Советском районе, и с остановки можно уехать даже без пересадок, и потому им по пути. Сеня поёжился под таким откровенным напором, но тоже возражать не стал, из боязни, потому что Игорь сильнее. Так они вместе собрались и вышли из дома, попрощавшись с Ниной Белояр – она стояла у окна, смотрела им вслед и ласково улыбалась. Но Сеня-то был уверен, что эта улыбка предназначалась только и исключительно Игорю, милому, любимому сыночку. На него, Сеню, никто никогда так не смотрел и никогда уже не посмотрит. У его матери другие проблемы.

На улице было холодно, ветрено. На обледенелой сплошь дороге снег носился маленькими смерчами и норовил попасть мальчикам в лицо, причем не отдельными снежинками, а сразу целой горстью, словно ветер лепил снежки самостоятельно. Небо было низкое и непрозрачно-серое. Ребята кутались в воротники и шапки и карабкались из Подновья к улице Родионова, по крутой горе наверх. Игорь очень легко преодолевал подъем. Казалось, он даже не стал дышать чаще. А вот Сеня заметно запыхался, он при каждом шаге раскачивался из стороны в сторону и каждую минуту отдувался.

Игорь молчал, пока крутой подъем не закончился, только косился на Сеню, будто не знал, с чего начать разговор. Но вот крутой подъем перешел в пологий, а затем и вовсе сошел на нет, и Игорь, приостановившись и набрав в грудь воздуха, сказал:

– Сень, у меня к тебе вопрос. Если не хочешь, не отвечай, но по-моему, это очень серьезно. Я несколько раз видел тебя в компании с этим мордоворотом, Плескачом, у вас во дворе, и с вами была Людмилка в каком-то ужасном виде, который не принимают даже откровенные проститутки. Ради Бога, Сеня, если только у тебя есть глаза – ведь ты видишь, что за подонок этот Плескач, а Людмилка еще ребенок глупый.

Сеня поморщился от досады и тоже остановился, чтобы перевести дух и собраться с силами.

– Да что я, по-твоему, круглый идиот? Я не разрешаю Людмилке приходить вместе со мной, но она меня не слушает. Она, я так думаю, просто влюбилась. И даже, наверное, знаю, в кого – в Романова Дюмона. Она вокруг него вьется, как муха возле сахара.

– Этого товарища я не знаю, – задумчиво произнес Игорь. – А тебя-то что занесло к волкам в стаю?

– Они не волки, – негромко ответил Сеня. – Не надо так говорить, ведь ты их не знаешь, ты ни разу даже не разговаривал с ними.

То, что Сеня решился возразить, было само по себе достойно удивления, а то, что возразил он именно Игорю, который превосходи его практически во всех составляющих личности, было вдвойне удивительно. Но Игорь не удивился.

– Странно, – сказал он. – Ты их защищаешь, как своих друзей, а они между делом громят ларьки и нападают на прохожих по ночам. И не надо говорить мне, что это неправда.

Сеня не стал говорить ему, что это неправда. Он долго молчал, потупившись и краснея и бледнея попеременно, затем ответил еще тише:

– А может быть, так было нужно.

Игорь был так потрясен, что молчал до неприличия долго. Затем покачал головой и протянул:

– Ну, дорогой мой, тут я тебя не понимаю совсем. Если это фатализм, то вовсе не к месту, и прости меня, но на мой взгляд, Плескач и все его приспешники не похожи на ангелов небесных.

– Они и не ангелы, – беспечно сболтнул Сеня. – Они каратели.

– Кто? – переспросил Игорь, изменившись в лице. – Как ты их назвал?

Тот вдруг с необычайной ловкостью повернул разговор в другое русло. Если бы Игорь не был знаком с Сеней с детства, то не поверил бы в такую изворотливость.

– Игорь, ну что ты взялся читать мне мораль. Как вы мне все надоели. Кстати, раз уж ты такой поборник спокойствия на ночных улицах, поговори со священником из Разовки, с отцом Александром, тут вы точно найдете общий язык. Хочешь, я тебя с ним познакомлю?

– Я с ним знаком, – холодно произнес Игорь. – Сеня, ты уходишь от серьезного разговора, следовательно, чувствуешь свою неправоту и без моих слов, но либо полагаешься на свои собственные силы, либо не видишь для себя никакой опасности. Значит, продолжать этот разговор бесполезно. Как хочешь. Единственный мой совет, дружище, запри дома Людмилку и не выпускай ее из комнаты, пока она не поумнеет.

Сеня смотрел на него очень странно – с сознанием уверенности и даже снисходительности. Игорь был окончательно сбит этим с толку.

– А где ты познакомился с отцом Александром? – спокойно поинтересовался не похожий на самого себя Сеня.

– Неважно, – ответил Игорь, не сводя с него глаз. – Пока. Еще увидимся.

Повернулся и ушел на остановку троллейбуса, а Сеня глядел ему вслед с такой улыбкой, словно это он, а не Игорь Белояр, являлся самым сильным. Игорь сразу почувствовал эту перемену в робком, забитом мальчике, но посчитал лучше не озадачиваться чужими проблемами раньше времени, тем более что и сам Сеня воспринял в штыки его попытку вмешаться. Ну и ладно. Как ему будет угодно.

С отцом Александром Рудаковым Игорь познакомился на экскурсии по Печерскому монастырю. Тогда они поспорили на тему, кстати, чудес, но спор не перешел никаких границ, оставшись в рамках цивилизованной дискуссии. В результате каждый остался при своих, но Игорь время от времени забегал к отцу Александру в гости – полистать какую-нибудь книгу из обширнейшей, доставшейся в наследство библиотеки священника, и их спор продолжался, хотя они уважали мнение оппонента, но не могли допустить, чтобы столь чтимый оппонент придерживался ложных, по их сведениям, взглядов. Нина была тоже знакома с молодым священником. Несмотря на то, что она не верила в Бога, он никогда не отказывался выслушать ее и помочь, если это было в его силах. Больше того, он не скрывал ни от кого свое восхищение этой женщиной, а его жена вообще смотрела на нее как на нечто неземное, пусть и не безгрешное, но отмеченное печатью.

Сеня стоял там недолго. Даже не стал дожидаться, пока подойдет троллейбус и увезет Игоря с остановки. На Сеню вдруг напало уже знакомое состояние – сознание уплывало куда-то далеко, и он больше не мог даже ощущать, где он находится и что с ним. Вот уж поистине гипнотическое забытье – ведь в это время он вышагивал по улице, но не домой, что было бы естественно, а дальше в Печеры, вглубь массива. Его, как и многих привыкших к улице подростков, видимо, привлекали подвалы, так как он спустился в один из них, в торце большой, длинной девятиэтажки, а перед этим не забыл оглянуться, словно Штирлиц, и при этом находился в своем странном забытьи. Забытье преследовало его в последние дни все чаще, и всё большие куски действительности выпадали из сознания, и он ничего не мог с этим поделать, только с завидной регулярностью каждый день исчезал в этом подвале, будто это была его земля обетованная.