Седьмой царевич 2

Ладно, будем во всём искать плюсы. В конце концов, я как-то так забегался, что в этой части города и не был никогда, хоть она и находилась всего в пятнадцати минутах ходьбы от съёмной квартиры. Пройдя через мост, мы оказались перед большим кованым забором, над которым висела подранная вывеска «Парк Ривьера».

— В парк? Ночью? — скептически посмотрел я на Тринадцатую, отбежавшую от меня метров на пять, но обезьяна не поленилась вернуться, чтобы взять за штанину и потянуть за собой.

— Что же у тебя там такого важного произошло, — чуть нахмурившись, проговорил я и прикрыл правый глаз. В парке с освещением было ещё хуже, чем в остальном городе. Ему явно не помешал бы капитальный ремонт, а лучше полная перестройка и реновация. Но изредка встречающиеся рабочие фонари били в глаза ярким светом, выхватывая метра по три с обеих сторон потрескавшейся асфальтовой дорожки.

Мы прошли мимо опустевших павильонов, каких-то ларьков, небольшой будочки с крупной надписью КВАС. И продолжили углубляться дальше, пока не оказались в явно заброшенном парке аттракционов. Немногочисленные горки были поломаны, части карусели валялись на дороге, а колесо обозрения жалобно стонало на ветру.

Но мартышка продолжила тянуть меня за собой, мимо развалин прошлого, в глубину парка, оказывающего на меня гнетущее воздействие. Мало того что всё заброшено и поломано, так ещё и тёмных закутков столько, что в них может не одна стая собак прятаться, а хоть сотня.

А в узких пространствах, да ещё и когда не видно ни чёрта, огнестрел может быть врагом, а не другом. Тут уж скорее пистолет в качестве дубины можно использовать. А ещё и обезьяна постоянно кричит, мешая вслушиваться в посторонние шорохи и скрипы. А они были, и многочисленные.

— Заткнись, — потребовал я в ответ на очередной возглас Тринадцатой. И та неожиданно послушно замолчала. Всего секунда тишины потребовалась мне, чтобы понять — тут нечисто. И дело совсем не в призраках погибших детей, игравших на аттракционах, и даже не в ветре. К сожалению.

— А-А-А! — неожиданно громко заверещала Тринадцатая, выбежав на небольшой пятачок, где раньше стояли кассы, и начала тыкать в меня скрюченным пальцем.

— Твою дивизию, — выдохнул я, слыша десятки, нет, сотни криков, раздававшихся со всех сторон почти одновременно.

Обезьяны начали подниматься на крышах поломанных строений, вылазить из кабинок колеса обозрения и чашек на карусели. Вставать из лодок в пересохшем канале. Подниматься по ветвям вечнозелёных деревьев. Мартышки, орангутанги, гиббоны, мелкие игуанки и, конечно, гиганты гориллы. Все те, кто нападал на меня в питомнике.

Сколько там в новостях говорилось? Несколько сотен? Да тут была вся тысяча! Настоящая армия обезьян, и я в самом её центре. А Тринадцатая не утихала, продолжая скатать вокруг меня, орать и показывать пальцем. Надо было, конечно, прибить предательницу, которая завела меня в явную ловушку, но мне сейчас было не до того.

Патронов мало, даже если буду тратить по одному на зверя, сумею уложить не больше сотни. Из-за сложного рельефа и металлоконструкций бить Дланью почти бесполезно, она разобьётся о ближайшую преграду. Серп? Тоже не слишком эффективно, а значит, единственный шанс — вначале сбежать, найти коридор или узкий проход с крышей, а потом отбиваться, пока звери не умоются кровью и не отступят.

— Р-а-а! — взревела горилла, ударяя себя лапами в грудь, и спрыгнула на пятачок передо мной. Она скалила жёлтые длинные клыки, которым позавидовал бы и медведь, угрожающе рыча. Скребла пальцами по асфальту, била ручищами, сжав их в кулаки, но пока держалась на расстоянии. Я же был готов применить знак в любую секунду и просто искал пути отступления. Только вот их не было, меня зажали со всех сторон.

Значит, вначале придётся отбиться, а потом… Додумать я не успел, горилла сорвалась с места, прыгнув прямо на меня. Два метра оказались ничтожно малым расстоянием, и не будь я готов к такой выходке, скорее всего, уже лежал с прокушенной шеей, но Толчок ударил в грудь примату, и волна откинула его на металлическое ограждение. Обезьяны заорали, начали прыгать, стуча по всему подряд и поднимая жуткий шум, но, что удивительно, в меня ничем не кидались.

— У-а-а! — подпрыгивая на месте, ухмылялась предательница, — У-р-и!

— Р-а-А! — с ещё большей яростью выкрикнула горилла, встала на задние лапы, остервенело ударяя себя в грудь словно в барабан. Мощные мышечные пластины натянулись как канат, и зверь вновь бросился на меня, но в этот раз мне не пришлось даже использовать знак. Я просто отступил в сторону, уклонившись от растопыренных лап, и добавил обезьяне ускорения пинком под зад.

Со всех сторон вновь раздались вопли, в которых я не мог различить даже визг Тринадцатой. Будь тут столько людей и кричи они одновременно, пожалуй, разницы с обезьянами было бы немного, всё равно ничего не понятно. Но одно я понял, кажется, все вместе они на меня нападать не собирались. А раз так…

— Полетай! — чуть присев, я подпустил гориллу как можно ближе, а потом использовал знак, подкинув её на добрый десяток метров. Под отчаянный удаляющийся вопль остальные обезьяны даже затихли на пару мгновений, провожая гориллу взглядами. Но стоило той снизиться где-то за деревьями, как крики возобновились, но почти сразу смолкли, когда раздался жуткий рык.

— УгааХ! — взревело существо, в одной из кабин колеса обозрения. Схватившись за соединительную трубу, оно скатилось на несколько пролётов, а потом спрыгнуло, когда до земли было ещё больше четырёх метров. И когда оно грохнулось рядом со мной на землю, я с недоверием осмотрел монстра.

— Как тебя откормили-то? — проговорил я, оценивая размеры того, что когда-то, вероятно, было гориллой, хотя спорить о происхождении я бы не стал. — Ты, наверное, жрёшь как слон. Или даже два.

— Аах! — снова взревело чудище, явно ставшее результатом экспериментов профессора, а может, и кого-то из его предшественников. Мало ли чем они занимались, пока не устроили нейростимуляцию. Надо будет обязательно этим поинтересоваться, но потом. А сейчас главное, чтобы знак сумел её поднять.

Животное прыгнуло на меня, разом преодолев всё разделявшее нас расстояние, но врезавшийся в могучую волосатую грудь знак лишь чуть оттолкнул её, не в состоянии откинуть дальше, чем на метр.

— Ра-а-ах! — довольно взревел монстр, разевая пасть и показывая по четыре клыка на обеих челюстях. Теперь он двинулся ко мне неспешно, сокращая расстояние, а когда оставалось метра два, взмахнул своей когтистой лапой, пытаясь поймать меня за голову.

Что сказать, это было быстро, но я увернулся, тренировки не прошли даром. И хотя мышцы ещё до конца не отошли от вчерашних и дневных нагрузок, но чудище было явно медленнее Сергея. Хоть и значительно сильней. Когда я в очередной раз отступил, чтобы разминуться с длинными когтями, лапа твари врезалась в металлоконструкцию и оставила на ней отчётливую вмятину.

Не в состоянии быстро покончить со мной, зверь недовольно взревел. Прыгнул вперёд всем туловищем, желая впечатать меня в стену, но я уже приноровился к его темпу и отпрянул за мгновение до удара. Монстр с грохотом врезался в поваленную будку кассы, разбив её в щепки. Взревел, и одним взмахом окончательно разломал доски.

— Ну давай, животинка, посмотрим, был ли прав Дарвин, сражаясь с вами голыми руками, — усмехнулся я и, когда взревевший зверь прыгнул на меня, шагнул ему навстречу и, поймав, придал ускорения. Мутант, не ожидавший от меня такой прыти, с грохотом влетел в фигуры карусели, снеся пару лошадок. Обезьяны вновь подняли гвалт, но в мою сторону не полетело ни одного камня, и это радовало.