Седьмой сын

– Если в седьмом сыне седьмого сына таится подобное могущество, то где ж твоя сила, Элвин Мельник? Ты седьмой сын – это уже кое-что, однако я ни разу не замечала, чтобы ты с лозой воду искал или…

– Ты понятия не имеешь, что я могу…

– Зато знаю, чего не можешь. Не можешь поверить…

– Я поверю во что угодно, лишь бы это было правдой…

– И я знаю, что все мужчины деревни принимали участие в постройке прекрасной церкви, все, кроме тебя…

– Этот проповедник – круглый дурак…

– А ты никогда не думал, что, может быть, Господь использует твоего драгоценного седьмого сына, чтобы пробудить тебя и призвать к смирению?

– А, так вот в какого Господа ты веришь? Тебе по душе тот Бог, который не задумываясь утопит младенца, лишь бы его папа на молитву сходил?

– Господь спас твоего сына, и это знак его любви и сострадания…

– Его любовь и сострадание очень пригодились Вигору, когда того разодрало на куски дерево…

– Но в один прекрасный день терпению Господа придет конец…

– И тогда он убьет еще одного моего сына.

Она залепила ему пощечину. Элвин-младший видел все собственными глазами. Это была не одна из тех легких оплеух, которые она щедро раздавала направо и налево, когда дети начинали крутиться под ногами. Такой пощечиной можно снести пол-лица. Папа упал и распростерся на полу.

– Вот что я тебе скажу, Элвин Миллер. – Ее голос был обжигающе холоден.

– Если церковь будет закончена без твоего участия, ты мне больше не муж, а я тебе не жена.

Если вслед за этим последовали еще какие-то слова, их Элвин-младший их уже не слышал. Он лежал в постели и дрожал – о таких ужасах даже думать нельзя, не то что говорить вслух. За эту ночь он натерпелся многих страхов: боялся боли, боялся умереть, когда Энн нашептывала ему о смерти, а больше всего он испугался Сияющего Человека, когда тот явился, чтобы поведать о его грехе. Но здесь было совсем другое. Мама сказала папе, что больше не хочет жить с ним вместе, – это могло положить конец целой Вселенной. Элвин лежал в кровати, в его голове роилось множество мыслей. Мысли танцевали и прыгали так быстро, что он не мог сосредоточиться ни на одной, поэтому в конце концов ему не оставалось другого выхода, кроме как заснуть.

Проснувшись утром, он вспомнил события прошлой ночи и подумал, что все это, наверное, ему приснилось. Наверняка приснилось. Однако на полу, у подножия кровати, куда капала кровь Сияющего Человека, виднелись потеки. То был не сон. И спор родителей ему тоже не приснился.

После завтрака папа поймал Элвина за руку.

– Сегодня, Эл, ты будешь со мной, – сказал он.

По маминому лицу можно было ясно прочесть, что сказанное вчера остается в силе и сегодня.

– Я хочу помочь в церкви, – сказал Элвин-младший, – и кровельных балок я не боюсь.

– Сегодняшний день ты проведешь со мной. Поможешь мне кое-что построить. – Папа судорожно сглотнул и наконец отвернулся от мамы. – Церкви понадобится алтарь, и я подумал, что мы можем его выстругать. Он будет готов как раз к тому времени, как доделают крышу и стены. – Папа взглянул на маму и улыбнулся так, что у Элвина-младшего мурашки по спине побежали. – Ты как думаешь, понравится это проповеднику?

Первый ход остался за папой. Однако мама не относилась к тем людям, которые отступают, стоит противнику нанести меткий удар, – несмотря на малые годы, это было известно даже Элвину-младшему.

– И какая тебе от него будет помощь? – осведомилась мама. – Он же не плотник.

– У него верный глаз, – возразил папа. – Если он умеет обрабатывать кожу, значит, сможет вырезать на алтаре пару-другую крестов. Уверен, у него получится.

– В резьбе по дереву Мера куда опытнее его, – сказала мама.

– Тогда Элвин выжжет эти кресты. – Папа положил руку на голову Элвина-младшего. – Пускай сидит здесь весь день и читает Библию, но в церковь он ногой не ступит, пока там не будет вбит последний гвоздь.

Папиным голосом можно было слова в камне вырубать. Мама перевела глаза на Элвина-младшего, затем снова взглянула на Элвина-старшего. Наконец она отвернулась и стала укладывать в корзину еду, чтобы пообедать в церкви.

Элвин-младший вышел на улицу, где Мера запрягал лошадей, а Нет и Нед укладывали в повозку доски для церковной крыши.

– Ты что, снова собрался ловить балки? – поинтересовался Нед.

– Знаешь, а это идея. Мы можем сбрасывать тебе на голову бревна, а ты их будешь в доски рубить, – предложил Нет.

– Я не еду с вами, – вздохнул Элвин-младший.

Нет и Нед обменялись одинаковыми понимающими взглядами.

– Что ж, жаль, – пожал плечами Мера. – Но когда папа с мамой охладевают друг к другу, во всей Воббской долине начинает падать снег.

И он подмигнул Элвину-младшему точно так же, как прошлым вечером.

Это подмигивание навело Элвина на некоторые раздумья. У него был один вопрос, только он сильно сомневался, стоит ли об этом говорить. Он подошел поближе, чтобы остальные ничего не услышали. Мера разгадал намерения Элвина и присел на корточки у колеса телеги, чтобы выслушать, что Элвин хочет ему сказать.

– Мера, если мама верит в Бога, а папа – нет, откуда мне знать, кто из них прав?

– Мне кажется, папа тоже верит в Бога, – ответил Мера.

– А если не верит? Я вот что хочу спросить. Что мне делать, если мама говорит одно, а папа – другое?

Мера начал было что-то отвечать, но тут же замолк – Элвин увидел, как лицо его посерьезнело, значит, он собирается сказать нечто очень важное. Он скажет правду, а не отмахнется, прикрывшись ничего не значащими словами.

– Эл, если б я сам это знал. Иногда у меня создается впечатление, что вообще никто ничего не знает.

– Папа говорит, что знать – означает видеть глазами. А мама говорит, что знать – это чувствовать сердцем.

– А ты что скажешь?

– Что я скажу? Да мне всего шесть лет, Мера.

– А мне уже двадцать три, Элвин, я взрослый человек, а знаю не больше твоего. Думаю, ма и па тоже толком ничего не знают.

– Раз они сами не знают, то чего ж так злятся друг на друга?

– Ну, это семейная жизнь. Все время ты за что-то борешься, хотя на самом деле отстаиваешь вовсе не то, что думаешь.