Седьмой сын

– Правда? Ты так спасаешься каждый раз?

– В основном.

– Тогда позволь мне назвать имя той Пустоты. Это Развоплотитель, проще говоря, Разрушитель.

– Никогда не слышал о таком, – удивился Элвин.

– Я тоже – до сегодняшнего дня. Это потому, что он предпочитает таиться. Он враг всего существующего. Желания его упираются в одно: разнести все в пыль и топтать ту пыль, пока вообще ничего не останется.

– Но если разрушить все в пыль, потом разрушить пылинки, пустоты не получится, – нахмурился Элвин. – Получится еще больше пылинок помельче.

– Заткнись и слушай, – отрезал Сказитель.

Элвин привык к такому ответу. Сказитель говорил это Элвину-младшему чаще, чем кому бы то ни было, даже чаще, чем маленьким племянникам.

– Я говорю не о Добре и Зле, – пояснил Сказитель. – Сам дьявол не может позволить себе разрушить все вокруг, потому что сам тогда перестанет существовать – наряду с миром. Наизлейшие твари никогда не мечтали о разрушении всего сущего – они жаждут эксплуатировать этот мир.

Элвин раньше не слышал слова «эксплуатировать», но звучало оно премерзко.

– Поэтому в великой войне против Разрушителя Бог и дьявол выступают на одной стороне. Только дьявол – он того не знает, поэтому частенько служит целям Рассоздателя.

– Ты хочешь сказать, что дьявол сам рубит сук, на котором сидит?

– Разговор сейчас не о дьяволе, – ответил Сказитель. Как всегда, его история лилась ровно и мерно, как дождь. – В великой войне против Разрушителя из твоего видения мужчины и женщины нашего мира должны сплотиться. Но страшный враг невидим, поэтому никто и не догадывается, что, сам того не желая, служит ему. Люди не сознают, что война есть верный пособник Рассоздателя, поскольку она уничтожает все, к чему прикасается. Они не понимают, что пожары, убийства, преступления, алчность и похоть разбивают ту хрупкую связь, которая объединяет человеческие создания нациями, городами, семьями и душами.

– Ты, наверное, и в самом деле пророк, – уважительно произнес Элвин-младший, – потому что я ничего не понимаю из того, что ты говоришь.

– Пророк… – пробормотал Сказитель. – Видят-то твои глаза, а не мои. Теперь я могу оценить страдания Аарона: изрекать слова истины, но не видеть ее самому – что может быть горше?!

– Ты столько умных мыслей извлек из моих кошмаров…

Сказитель молча сидел на земле, упершись локтями в колени и возложив подбородок на ладони. Элвин попробовал осмыслить вещи, о которых вел разговор старик. Наверняка ту тварь, которая являлась к нему в страшных видениях, нельзя потрогать пальцем, поэтому Сказитель понарошку приписывает Разрушителю обличие. Хотя, может, он прав, может, Рассоздатель – не плод воспаленного воображения Элвина, возможно, он существует на самом деле, и Элвин-младший – единственный человек, который способен его увидеть. Может быть, всему миру угрожает ужасная опасность, и задача Элвина – сразиться с пустотой, прогнать ее и восстановить порядок. Хотя из сновидений Элвин успел понять, что не способен вынести эту битву. Да, он хотел прогнать Разрушителя, но не знал как.

– Предположим, я верю тебе, – сказал Элвин. – Допустим, действительно существует такая тварь, как Рассоздатель. Но я ж ни черта не могу против него сделать!

Медленная улыбка расползлась по лицу Сказителя. Он чуть отклонился в сторону, высвободил одну руку и, потихоньку опустив ее к земле, поднял из осенней травы маленькое жучиное гнездышко.

– Это похоже на «ни черта»?

– Пучок травы.

– Это было пучком травы, – поправил Сказитель. – И если ты разорвешь корзиночку, она снова превратится в пучок травы. Однако сейчас эта трава представляет собой нечто большее.

– Да, очень большое! Огромную жучиную корзинку.

– Это ты ее такой сотворил.

– Правильно, что-то я не видел, чтобы трава росла так странно.

– И, сотворив ее, ты нанес удар Разрушителю.

– Страшный удар, – фыркнул Элвин.

– Нет, не очень, – улыбнулся Сказитель. – Ты просто сделал маленькую корзиночку. И этим маленьким творением ты отбросил его назад.

У Элвина в голове наконец все встало на свои места. История, которую пытался рассказать Сказитель, разложилась по полочкам. Элвин и раньше знал, что мир полон противоположностей: добро и зло, свет и тьма, свобода и рабство, любовь и ненависть. Но самыми глубокими противоположностями были творение и разрушение. Они залегали так глубоко, что никто не замечал их важности. Но он заметил и тем самым превратился во врага Разрушителя. Вот почему пустота охотится за Элвином во сне. Кроме того, у Элвина имелся очень важный дар. Он умел следовать течению жизни, умел творить, не нарушая законов вещей.

– Мне кажется, мое настоящее видение говорило о том же, – сказал Элвин.

– Тебе вовсе не обязательно рассказывать мне о Сияющем Человеке, – предупредил Сказитель. – Я не хочу показаться любопытным.

– Ага, а твои вечные вопросы все время случайно срываются с языка.

За подобные слова у себя дома Элвин мигом бы схлопотал оплеуху, но Сказитель только посмеялся.

– Я поступил зло, но даже не подозревал об этом, – рассказывал Элвин. – И тогда у подножия моей кровати появился Сияющий Человек. Сначала он показал мне, что я натворил, чтобы объяснить степень моего зла. Честно говорю, я разрыдался, увидев это. Затем он объяснил, для чего мне дан дар, и теперь я понимаю, ты говоришь о том же. Я увидел камень, который выточил из горы. Он был круглым, как мячик, и когда я присмотрелся, то разглядел в нем целый мир, с лесами и океанами, животными и рыбами – все было на нем. Вот для чего предназначен мой дар: я должен охранять порядок вещей.

Глаза Сказителя засветились.

– Сияющий Человек послал тебе такое видение… – проговорил он. – Да ради этого я жизнь отдам.

– Но я воспользовался даром ради собственного удовольствия, чтобы навредить остальным, – продолжал Элвин. – И тогда я поклялся, принес нерушимую клятву, что никогда не использую свой дар себе на благо. Буду дарить его остальным.

– Хорошая клятва, – кивнул Сказитель. – Если б все люди на этой земле могли принести такую же клятву и следовать ей всю жизнь…

– В общем, теперь я понял, что… что Рассоздатель – это не какое-то там видение. Сияющий Человек мне тоже не привиделся. Видением было то, что он мне показывал, но сам он был настоящим.

– А Разрушитель?

– Он тоже существует. Я не придумал его, он на самом деле живет в нашем мире.

Сказитель кивнул, не сводя глаз с лица Элвина.

– Я должен творить, – сказал Элвин. – Творить быстрее, чем он разрушает.

– Никто не может тягаться с ним в скорости, – ответил Сказитель. – Даже если б все люди нашего мира превратили всю землю в миллионы миллионов кирпичей, после чего всю жизнь строили бы из этих кирпичей стену, и то стена бы разрушалась быстрее, чем строилась. Она бы распадалась прямо на глазах.

– Глупость, – нахмурился Элвин. – Как может стена развалиться, еще не будучи построенной?

– Пройдет время, и кирпичи будут рассыпаться в пыль от легкого прикосновения. Руки будут гнить, кожа облезет с человеческих костей. В конце концов, кирпичи, плоть, кость превратятся в одинаковый прах. Тогда Разрушитель чихнет, и пыль рассеется, чтобы никогда не сплотиться в нечто новое. Вселенную поглотят холод, мрак, тишина и пустота – тут-то Рассоздатель и сможет отдохнуть.

Элвин честно попытался вникнуть в смысл слов Сказителя. Точно так же он напрягал свои мозги в школе, когда Троуэр заводил разговор о религии. Элвин знал, вопросы задавать опасно, но не мог удержаться, даже понимая, что на него будут сердиться:

– Но если разрушение всегда опережает творение, почему наш мир существует? Почему Рассоздатель еще не победил? Что мы делаем здесь?

В отличие от преподобного Троуэра, Сказитель не стал сердиться на вопросы Элвина. Он всего лишь почесал лоб и помотал головой:

– Не знаю. Ты прав. Нас не может быть здесь. Наше существование невозможно.

– Но мы же существуем. Это я так, на всякий случай напомнил, чтобы ты не забыл, – возмутился Элвин. – Что за дурацкая история, если нам достаточно поглядеть друг на друга и увериться, что она врет?