Сёгун

– Для мужчины хорошо иногда напиться. Это освобождает его от всяческих дьявольских духов.

– Да, но мой отец часто сильно страдал на следующий день.

– Мой муж очень сильно потом болеет. По несколько дней.

Через минуту Кана сказал:

– Может быть, это сам Будда позволил господину Бунтаро спастись.

– Да, – Марико огляделась. – Я не понимаю, как они могут жить в такой грязи? Это хуже, чем у самых бедных наших людей. Я чуть не упала в обморок в той каюте от запаха.

– Это возмутительно. Я никогда не был на борту чужеземного корабля раньше.

– А я никогда не была раньше на море.

Открылась дверь, и боцман принес ведро. Он был шокирован тем, что Блэксорн лежит голый, и, выдернув одеяло из-под койки, накрыл его.

– Он схватит смертельную простуду. Кроме того, стыдно делать это с человеком, даже с ним.

– Что?

– Ничего. Как ваше имя, донна сеньорита? – Его глаза сверкнули.

Марико не ответила. Она сбросила в сторону одеяло и дочиста обмыла Блэксорна, довольная, что можно что-то делать, ненавидя каюту и вонючего боцмана, гадая, о чем говорят в другой каюте: «В безопасности ли мой господин?»

Кончив, она связала в узел кимоно и грязную набедренную повязку.

– Можно это постирать, сеньор?

– А?

– Это надо бы сразу выстирать. Может быть, вы послали бы за рабом, были бы так любезны?

– Это кучка ленивых негодяев, я вам уже сказал. Это займет неделю или даже больше. Выбросьте это, донна сеньорита, они никому не нужны. Наш кормчий Родригес сказал, чтобы я дал ему всю нужную одежду. Вот. – Он открыл шкаф, – Он сказал дать ему все отсюда.

– Я не знаю, как одевать мужчину во все это…

– Ему нужны будут рубашка, брюки, гульфик, носки и ботинки, куртка. – Боцман вынул их и показал ей. Потом с помощью самурая она начала одевать Блэксорна, все еще находящегося в полубессознательном состоянии.

– Как он носит это? – Она держала в руках гульфик в форме мешочка с привязанными к нему тесемками.

– Мадонна, он носит это впереди, вот так. – Боцман, смутившись, показал свой собственный. – Вы привязываете его по этому месту на брюки, как я показал. На его стручок.

Она изучающе посмотрела на боцмана. Он чувствовал ее взгляд и смешался.

Марико надела гульфик на Блэксорна и аккуратно уложила поудобней, вместе с самураем они провели тесемки между ног и завязали их вокруг талии. Она спокойно сказала самураю:

– Это самый нелепый способ одеваться, который я когда-либо видела.

– Это, должно быть, очень неудобно, – ответил Кана, – а священники тоже их носят, Марико-сан? Под своими рясами?

– Я не знаю.

Она отбросила прядь волос от глаз.

– Сеньор, теперь Анджин-сан одет так, как надо?

– Ага, кроме ботинок. Они там вон. Но с ними можно подождать. – Боцман подошел к ней, и ее ноздри заложило от отвращения. Он понизил голос, став спиной к самураю: – Не хотите ли быстренько?

– Что?

– Я схожу по вас с ума, сеньорита, видите ли. Что вы скажете? Там, в соседней каюте, есть койка. Отправьте вашего друга наверх. Англичанин будет в отключке еще час. Я заплачу как обычно.

– Что?

– Вы заработаете монету, даже три, если вам нравится попрыгать, и вы сядете на лучший член отсюда до Лиссабона, а? Что вы скажете?

Самурай заметил ее ужас:

– В чем дело, Марико-сан?

Марико оттолкнула боцмана назад, подальше от койки. Ее речь была прерывистой:

– Он… он сказал…

Кана мгновенно выхватил меч, но его взгляд натолкнулся на стволы двух заряженных пистолетов. Тем не менее он замахнулся для удара.

– Стойте, Кана-сан! – Марико задыхалась. – Господин Торанага запретил всякие стычки до его приказа.

– Ну, обезьяна, иди, ты вонючий обоссанный дерьмовый дурак! Ты! Скажи этой обезьяне поднять свой меч или он будет безголовым сукиным сыном прежде, чем сможет пернуть!

Марико стояла в одном футе от боцмана. Ее правая рука все еще была засунута за пояс, ручка ее стилета все еще лежала у нее в ладони. Но она помнила свой долг и убрала руку.

– Кана-сан, уберите меч. Пожалуйста. Мы должны выполнять приказания господина Торанаги. Мы должны повиноваться ему.

Громадным усилием Кана заставил себя сделать то, о чем она его просила.

– Я собираюсь отправить тебя в ад, джеп!

– Пожалуйста, извините его, сеньор, и меня тоже, – сказала Марико, пытаясь говорить как можно вежливей. – Это ошибка…

– Этот негодяй с обезьяньим лицом вытащил меч. Это не ошибка, ей-богу!

– Пожалуйста, извините, сеньор, я очень сожалею. Боцман облизал губы.

– Я забуду об этом, если ты будешь хорошо себя вести, маленький цветок. Пошли с тобой в соседнюю каюту, скажи этой обезьяне, чтобы он оставался здесь, и я забуду об этом.

– Как ваше имя, сеньор?

– Пезаро, Мануэль Пезаро, а что?

– Ничего. Пожалуйста, извините нас за это недоразумение, сеньор Пезаро.

– Пошли в соседнюю каюту. Сейчас.

– Что здесь происходит? Что это… – Блэксорн не понимал, проснулся он уже или все еще в ночном кошмаре, но чувствовал опасность. – Что здесь происходит, скажите, ради Бога!

– Этот вонючий джеп бросился на меня!

– Это была ошибка, Анджин-сан, – сказала Марико. – Я извинилась перед сеньором Пезаро.

– Марико? Это вы, Марико-сан?

– Хай, Анджин-сан. Хонто. Хонто.

Она подошла ближе. Пистолеты боцмана не спускались с Каны. Она была вынуждена задеть за него, проходя мимо, и ей потребовалось приложить еще больше усилий, чтобы не выхватить свой нож и не выпустить из него кишки. В этот момент открылась дверь. Молодой штурвальный вошел в каюту с ведром воды. Он удивленно глянул на пистолеты и выскочил обратно.

– Где Родригес? – сказал Блэксорн, пытаясь заставить работать свою голову.

– Наверху, где и следует быть хорошему кормчему, – сказал боцман, его голос звучал раздраженно, – Этот джеп хотел меня зарубить, ей-богу!

– Помоги мне выйти на палубу, – Блэксорн ухватился за борта койки. Марико взяла его за руку, но не смогла поднять его.

Боцман махнул пистолетом на Кану.

– Скажи ему, чтобы он помог. Скажи ему, что если на небесах есть Бог, то он будет висеть на нок-рее до конца вахты.