Сёгун

– К сожалению, его отменили, – отвечала Ошиба.

– Совершенно верно, – подтвердил Кийяма.

– А вы решили, с чем выступать, господин? – поинтересовалась она.

– Тогда – нет, но теперь…

На высохшую ветвь Вдруг буря налетела… И лето льет тайные слезы…

– Пусть это послужит ее эпитафией. Она была самурай, – спокойно вымолвил Ито. – Я разделяю эти слезы лета.

– Что касается меня, – заявила Ошиба, – я бы предпочла другое окончание:

На высохшей ветви Задумался снег О мертвом молчанье зимы.

Но я согласна с вами, господин Ито. Я тоже думаю, что мы все разделим эти тайные слезы лета.

– Простите, госпожа, но вы не правы, – заявил Ишидо. – Слезы, конечно, будут, но прольют их Торанага и его союзники. – Он постарался побыстрее закончить собрание. – Я немедленно начну расследование по поводу нападения ниндзя. Сомневаюсь, чтобы мы когда-нибудь узнали правду. Пока из соображений безопасности, придется, к сожалению, закрыть все проходы и запретить до двадцать второго все выезды.

– Нет! – Это Оноши, последний из регентов, – прокаженный – говорил со своего специального места в другом углу комнаты: он лежал в паланкине, за плотными занавесями невидимый членам Совета. – Извините, но это как раз то, чего мы никак не должны делать. Надо разрешить выехать! Всем!

– Почему?

Голос Оноши был зол и бесстрашен.

– Во-первых, если вы это сделаете, вы унизите самую бесстрашную даму в государстве – вы опозорите госпожу Кийяму Ачико! И госпожу Маэда! Упокой, Господи, их души… Когда этот низкий поступок станет известен всем, только Бог может вообразить, как это повредит наследнику – и всем нам… если мы не проявим особой осторожности.

Ошиба почувствовала, как холодок пробежал у нее по спине. Год назад, когда Оноши пришел отдать дань уважения умирающему Тайко, охрана настояла на том, чтобы открыли занавески паланкина – вдруг там спрятано оружие! Она увидела его тогда: обезображенное лицо, без носа и ушей, все в струпьях, горящие глаза фанатика… обрубок левой руки и здоровая правая, сжимающая короткий боевой меч. Ошиба молилась, чтобы ни она, ни ее Яэмон не заразились проказой… Ей тоже хотелось поскорее закончить это собрание – она уже решила, что делать: с Торанагой, с Ишидо…

– Во-вторых, – продолжал Оноши, – если вы используете эту грязную атаку как повод, чтобы держать их всех здесь, вы тем самым покажете, что никогда и не собирались их отпустить, хотя и дали одно письменное разрешение. В-третьих…

Ишидо прервал его:

– Весь Совет согласился дать им пропуска!

– Извините, весь Совет согласился с разумным предложением госпожи Ошибы предоставить пропуска, подразумевая, как и она, что уехать удастся немногим и, даже если они уедут, возможны всякие задержки.

– Вы считаете, что женщинам Торанаги и Тода Марико не следовало уезжать, а остальным – следовать их примеру?

– То, что случилось с этими женщинами, ни на йоту не отклонило господина Торанагу от его цели. А нам теперь следует позаботиться о своих союзниках! Без атаки ниндзя и трех сеппуку все это было бы просто вздором!

– Я не согласен.

– Итак, третье, и последнее: если сейчас, после того, о чем публично объявила госпожа Эцу, вы не разрешите всем уехать, то убедите всех дайме, что отдали приказ об этом нападении – хотя и не публично. Мы все тогда рискуем разделить судьбу этих женщин, – вот уж будет слез…

– Мне нет необходимости полагаться на ниндзя.

– Разумеется. – Голос Оноши звучал ядовито. – Этого не сделал ни я, ни кто-нибудь другой из здесь присутствующих. Но мой долг – вам напомнить: есть двести шестьдесят четыре дайме; сила наследника – в союзе, вероятно, сотен двух из них. Наследник не может и предположить, что вы, самый верный его знаменосец и главнокомандующий, виновны в использовании таких грязных методов и таких чудовищно неудачных нападений.

– Вы утверждаете, что я приказал совершить это нападение?

– Конечно, нет, прошу меня извинить. Я сказал только, что вы будете признаны не выполняющим свои обязательства, если не дадите всем им уехать.

– Кто-нибудь еще здесь думает, что это я устроил это нападение?! – Никто не принял вызова Ишидо в открытую – доказательств не было: он благоразумно не советовался ни с кем, даже с Кийямой и Ошибой, выражал свои намерения только туманными намеками. Хотя все знали и все одинаково недовольны были тем, что он имел глупость потерпеть неудачу, – все кроме Затаки. Однако Ишидо был пока хозяином Осаки и распоряжался сокровищами Тайко – его нельзя сместить или еще как-то затронуть.

– Прекрасно. – Ишидо ничего другого и не ожидал. – Ниндзя напали с целью грабежа. По поводу пропусков мы проголосуем. Я голосую за то, чтобы их отобрать.

– Я не согласен, – заявил Затаки.

– Простите, но я тоже против, – присоединился Оноши. Ито покраснел под их внимательными взглядами.

– Я должен согласиться с господином Оноши… В то же самое время… ну… трудно сказать…

– Голосуйте! – мрачно потребовал Ишидо.

– Я согласен с вами, господин генерал.

Кийяма высказался последним:

– Простите, я не согласен.

– Это решено, – подхватил Оноши. – Но я солидарен с вами в том, господин генерал, что у нас есть и другие срочные проблемы. Надо знать, что будет делать теперь господин Торанага. Как вы считаете?

Ишидо уставился на Кийяму, лицо его было неподвижно.

– А вы что думаете?

Кийяма пытался выбросить из головы все страхи, ненависть, злобу, беспокойство… Надо собраться с духом и сделать окончательный выбор – Ишидо или Торанага… Пришло время этого решения! Он живо вспомнил, как Марико говорила об измене Оноши, предательстве Ишидо, и что у Торанаги есть доказательства… О чужеземце и его корабле… О том, что может случиться с наследником и с церковью, если во главе государства окажется Торанага… Что может случиться с их законом, если страной станут править святые отцы… Наплывали и другие мысли… Почему отец-инспектор так беспокоился об еретике и его корабле, о том, что случится, если Черный Корабль будет захвачен… А вот адмирал убежден, что Анджин-сан – порождение сатаны. И правда – как он заколдовал Марико и Родригеса…

«Бедная Марико, – печально думал Кийяма. – Умереть таким образом после стольких страданий, без причастия, без последних обрядов, без священника… Лишиться бесконечного Божьего милосердия… Мадонна сжалится над ней… Так много слез лета…

А Ачико! Намеренно ли убил ее вожак ниндзя или это просто еще одно убийство? Как смело она бросилась в атаку, не испугалась… Бедное дитя! Почему чужеземец все еще жив? Почему ниндзя не убил его? Если это грязное нападение задумано Ишидо, ему приказали бы убить и его. Ишидо должно быть стыдно, что у них ничего не получилось… Такая неудача! Но как мужественна Марико, как умна, заманив нас в свою западню!