Секрет политшинели

– Дадут!

– Давай, лейтенант, отправляй эшелон.

– Фамилия ваша? – спросил лейтенант у круглолицего бойца.

– Сечкин Степан, рядовой третьей стрелковой роты третьего стрелкового полка десятой стрелковой дивизии. Возвращаюсь в расположение части после выполнения задания, то есть отнесения пакета, – отрапортовал тот.

– Рядовой Сечкин, назначаю вас старшим группы. Доведете женщин до контрольно-пропускного поста возле Стрельны. Доложите начальнику. А дальше – на его усмотрение.

– Есть довести группу до контрольного поста!

– Выполняйте.

Сечкин, собрав женщин у обочины, объяснил им, что его товарищ, долговязый боец в плащ-палатке, пойдет впереди, а он замыкающим.

К Сечкину подошел Шведов. Обращаясь к нему так, чтобы слышали женщины, он сказал:

– Идти, товарищи, надо по кювету. Друг от друга держать дистанцию. На открытых местах между трамваями – только ползком. Самое время, – добавил он, – не забывать поговорочку: тише едешь, дальше будешь.

Женщины согласно кивали головами.

Белоголовую девушку чуть в стороне индивидуально наставлял Кратов:

– Ты держись за меня, не пропадешь! До самых до твоих родителей доведу. Тебя как зовут-то?

– Нюрка, – ответила она бойко.

«Почему Нюрка, – подумал я, – а не Нюра?» Что-то предосудительное виделось мне в поведении этой только что познакомившейся парочки.

А с другой стороны, пожалуй, действительно Нюрка. Такое имя ей шло больше. Хоть куда девица! Белые волосы, завязанные сзади пучком. Черные глаза, хоть и небольшие, но живые, задорные. Чуть вздернутый носик. Белые-белые зубы, то и дело обнажаемые улыбкой. Все это делает ее лицо очень даже привлекательным. Серое бумазейное платьице, перехваченное ремешком, облегает стройную плотную фигуру. На шее и на загорелых икрах золотится легкий пушок.

Конечно, заглядеться на такую девушку и впрямь не диво. Но заниматься флиртом сейчас, здесь, когда рядом столько горя, когда сама эта девушка должна думать о том, как спасти своих стариков, казалось мне совершенно неуместным. Впрочем, думает ли она о своих стариках? Льнет к моряку, которого только что увидела. Скажите на милость – любовь с первого взгляда!

Между тем моряк за руку подвел девушку к нам.

– Знакомься, Нюрка. Это мои товарищи. Это вот Андрей. А это Саня. Имей в виду, ребята неплохие.

Нюрка подала нам поочередно руку. Ее Кратов представил так:

– Девушка, братва, сами видите, ничего себе. Я ее прозвал «Белая головка», – при этом он усмехнулся, довольный изобретенным прозвищем. Мне оно показалось грубым. «Белая головка» – так именовали водку высшего сорта, запечатанную белым сургучом. Почему этим именем надо было окрестить девушку?! Но сама Нюрка, будто прочитав мои мысли, сообщила:

– Между прочим, меня и папаша так называет. Вы с ним, Паша, как сговорились, – улыбнулась она Кратову.

– Значит, и с папашей твоим найдем общий язык. – Кратов похлопал Нюрку по плечу.

Разговор был прерван командой Сечкина:

– А ну, товарищи женщины, двинулись! По одному… то есть, по одной, за направляющим, марш!

Женщины пошли гуськом по кювету за долговязым бойцом. За ними зашагал Сечкин.

– Пойдем и мы, Нюрка, – заявил Кратов, давая понять, что они сами по себе.

– А мы с тобой, Саня, пока горушка прикрывает, пойдем по шоссе, – сказал мне Андрей.

Я поднял из кювета чемодан, и мы пошли. За нашей спиной заурчали моторы, с развилки разъезжались машины. Я оглянулся. Лейтенант смотрел нам вслед. Я помахал ему рукой. И он, как мне показалось, обрадованный этим, помахал в ответ.

* * *

Шагая по кювету, мы зашли за очередной трамвайный поезд. Андрей остановился и стал смотреть на удалявшуюся от нас группу.

– Ну что творят, что делают! – вырвалось у него.

Женщины недолго шли одна за другой по кювету. Где-то впереди, ближе к Стрельне, часто рвались снаряды и мины. Чаще стали бить с моря корабли. И матери не выдержали, не сдержали своих обещаний. Они не шли, а бежали. Каждая старалась вырваться вперед, обогнать других. Многие бежали правее кювета по траве. Трое или четверо то бегом, то шагом спешили по шоссе.

Сечкин и его долговязый товарищ пытались восстановить порядок. Они то забегали вперед, задерживая сильно вырвавшихся, то сгоняли в кювет бегущих по дороге, что-то кричали… Это мало помогало и, пожалуй, создавало еще больше сумятицы.

– Андрей, надо бы помочь этому Сечкину, – предложил я.

– Трудно теперь помочь. Разве что так…

Шведов вскинул винтовку и трижды выстрелил в воздух. Женщины замедлили шаг, многие оглянулись. Шведов погрозил им кулаком и жестами показал, чтобы они спустились в кювет. Сечкин, воспользовавшись моментом, построил всех гуськом, и движение пошло в прежнем порядке. Но очень скоро опять началась толчея, и женщины снова повыскакивали кто на поле, кто на шоссе. К моменту, когда группа подошла к повороту и стала скрываться с наших глаз, было ясно, что она опять рассыпается в беспорядочно бегущую толпу.

– До добра эти бега не доведут, – сказал Андрей. – Не справиться Сечкину с этой бабской ротой.

– Так догоним их!

– Этих мамок ничем теперь не удержишь. Не стрелять же в них. Да хоть и стреляй, не остановятся. Неправильно лейтенант сделал. Нельзя было их выпускать.

– Как? – изумился я. – Вы бы их не выпустили?

– Ни под каким видом, – отрезал Андрей.

Вот, оказывается, почему он молчал, когда все другие просили лейтенанта пропустить женщин.

Спорить с Андреем мне сейчас не хотелось, поскольку дело было сделано, женщины шли в Стрельну и уже скрылись за поворотом. Но удивлен я был крайне. Выходит, симпатичный Андрей – сухой, жесткий человек. А Кратов, который мне так не понравился, оказался человеком сердечным. Он жарче всех вступился за несчастных матерей.

Я оглянулся на моряка – как они там с Нюркой?.. Но позади нас никого не было видно.

– Наши куда-то подевались, – сказал я подчеркнуто безразличным голосом.

– Кто? – Шведов, не оглядываясь, продолжал идти.

– Павел и Нюра.

– Быстро они.

– Что – быстро?

– Быстро, говорю, они в кусты отправились.

От этих слов на душе стало плохо. Я, конечно, не ребенок. Пашку Кратова я очень даже хорошо понимаю. Но Нюрка! Так сразу, с незнакомым! И притом без всякого стеснения. Знает же, что мы заметим их исчезновение. Нет, все-таки и Кратов хорош! Нашел время!.. Ну черт с ними! Постараюсь о них не думать, хотя это и нелегко. Буду думать о другом.

– Андрей, побежим, догоним женщин. Поможем Сечкину.

– Бесполезно. Давай лучше покурим.

Мы находились как раз возле трамвайного вагона. Шведов прислонил винтовку к подножке, сел рядом на обочину и протянул мне пачку «Норда».

– Не курю. Бросил.

– Бросил? Ничего, опять закуришь. Может, еще и сегодня.

– Не закурю.

– Ну, тогда погоди, я покурю.

– Все-таки лучше пошли.

– Погоди немного.

Похоже, что Шведов нарочно тянет время. Он явно хочет отстать от группы Сечкина. На меня же нашло упрямство. Я решил во что бы то ни стало нагнать женщин. Мне казалось, что я смогу предохранить их от какой-то опасности. При этом я плохо отдавал себе отчет, что именно я должен делать.